Валерий Роньшин - Корабль, идущий в Эльдорадо
Девушка неопределенно хмыкнула и сняла с головы парик. На самом деле у нее была короткая стрижка. Почти ежик.
— Хотите я вам их подарю? — протянула она парик. — Раз уж они вам так понравились.
Я рассмеялся. Без волос девушка тоже была ничего.
— Давайте как-нибудь встретимся, — предложил я.
— Не получится, — покачала она стриженой головой. — Мы с вами, судя по всему, ровесники. А мужчины быстро охладевают к своим сверстницам.
— Ну, это вы с точки зрения женщины говорите.
— Ничего подобного. Я это говорю с точки зрения мужчины.
— Фанни, — позвал саксофонист в микрофон, — хватит кокетничать с молодым человеком. Иди работать.
— Значит, вы Фанни?
— Нет, меня зовут Ольга. А Фанни — мой сценический псевдоним. — Она натянула на голову парик и встала. — Хотите, я исполню что-нибудь лично для вас?
— Конечно, хочу. Спойте, пожалуйста, «Прощай». Знаете такую песенку?
— Такой песенки я не знаю, — ответила Ольга, и в ее карих глазах зажглись озорные огоньки. — Но что-нибудь лично для вас спою.
20
На другой день все еще лил дождь. Накинув плащ своего последнего отчима, я пошел к Дерябину. Обиды — обидами, но я не мог отказаться от своего обещания достать Ксении деньги.
Серега был дома и читал книгу под названием «Как стать сексуальной женщиной».
— Хочешь стать сексуальной женщиной? — кивнул я на обложку.
Он как-то странно посмотрел на меня.
— Ага.
— Пал Палыч не звонил? Как там насчет денег?
— Звонил… Но не Пал Палыч.
Дерябин смотрел все так же странно.
— Чего уставился?!
— Руднев, — медленно сказал Серега, — как зовут твою знакомую, которая машину грохнула?
— Ксения, а что?
— Ничего. Просто сейчас звонила какая-то женщина и интересовалась, скоро ли моя жена заплатит за разбитый «кадиллак».
— А при чем тут твоя жена… — начал было я. И тут же все понял: — Ксения — твоя жена?!
— Представь себе.
Я расхохотался. Действительно, это было смешно. Ксения — жена Сереги Дерябина!
— Вот хохма! — никак не мог я остановиться, — прямо как в плохой мелодраме!
— Почему же как в плохой? — хмуро ответил он. — Как в хорошей.
Я постарался сделать серьезное лицо.
— Серый, я, конечно, понимаю…
— Где ты с ней познакомился? — перебил он.
— В кафе «Жанна».
— Рассказывай.
Я все подробно рассказал, начиная с нашей встречи в кафе и заканчивая моим предложением в отеле полежать «просто так».
Серега слушал с непроницаемым лицо.
— А что было потом? — спросил он.
— Ну…
— Понятно.
Мы помолчали. По стеклу бежали капли дождя. Молчание затягивалось. Надо было срочно что-то сказать.
И я сказал:
— Ну и погодка сегодня.
— Угу, — неопределенно откликнулся Дерябин и, подняв с пола шпильку, стал вычищать грязь из-под ногтей.
Теперь настала моя очередь нервничать.
— Дай сюда! — почти крикнул я, вырвав у него шпильку.
— Ты чего? — удивленно посмотрел он.
— Ничего.
Потом я еще сказал:
— Серый, я тебя прошу, разведись с Ксенией. Я хочу на ней жениться.
Серега явно не ожидал от меня подобного заявления. Да я и сам, признаться, не ожидал.
— Ты хочешь жениться на моей жене? — недоверчиво переспросил он.
— Да. Я ее люблю.
— А ты уверен, что она согласится выйти за тебя?
Такой уверенности у меня, конечно, не было.
— Я еще не спрашивал.
— Так ты сначала спроси. Чтобы мне зря не разводиться.
— Но вы же постоянно ссоритесь, — гнул я свое. — Разве не так?!
— Так-то оно так. — Дерябин помолчал, глядя на залитое дождем окно. — Видишь ли, в чем тут дело, Руднев. Она хочет ребенка. А что такое ребенок для человека, привыкшего к созерцательному образу жизни? Это его духовная смерть. Нет ничего более тоскливого, чем детская коляска в прихожей. — Серега скривился, будто глотнул какую-то гадость. — А ее прямо заклинило. «Хочу ребенка!» Отсюда наши скандалы, разбитая машина, измена с тобой…
— Ты хочешь сказать, что она тебе никогда не изменяла?
— Думаю, не изменяла. — Он снова помолчал и, вздохнув, добавил: — Кто бы мог подумать, что у нее окажется такой сильный инстинкт к размножению.
Меня неприятно задели его последние слова.
— Инстинкт размножения, — гневно повторил я. — Да это нормальная женская потребность — иметь ребенка. Нормальная! А ты… ты просто не знаешь Ксении!
— Ну да, зато ты ее за неделю узнал.
Мне захотелось его как-то уязвить. Вывести из себя.
— Ты вообще женщин не знаешь, — с нажимом произнес я. — У тебя, наверное, кроме Ксении, никого и не было.
Дерябин отнесся к моим словам совершенно спокойно.
— Для того, чтобы их узнать, необязательно заводить целый гарем. Кто узнал одну женщину — тот узнал их всех. У меня женщин было более чем достаточно. Целых две! — Для пущей наглядности Серега показал мне два пальца. — И это, не считая Ксении. Первая по профессии была судебно-медицинский эксперт. И у нее была милая привычка: по ночам рассказывать всякие занимательные истории из своей практики. После этих рассказов я чуть импотентом не стал. Вторая тоже была штучка еще та! Помню, как-то…
— Да подожди ты! — раздраженно перебил я. — Что ты ерунду всякую мелишь! Ответь прямо: ты разведешься с Ксенией?!
— Если она этого захочет, — разведусь.
Мне все стало ясно.
— Ты ее любишь, — сказал я обвинительным тоном.
— Люблю, — ответил он просто.
Из приоткрытой форточки до меня долетали брызги дождя.
— И я ее люблю… Как же нам теперь быть?
— А никак, — пожал плечами Серега. — Пошли к Пал Палычу за деньгами. А там видно будет.
И мы пошли к Пал Палычу.
21
Пал Палыч, несмотря на свое постоянное кладбищенское настроение, был заядлый сладкоежка. Поэтому по дороге мы купили шоколадный торт.
— Что поделываете, Пал Палыч? — весело спросил Дерябин.
— Что я могу поделывать, — привычно заворчал старик. — Готовлю себя к уходу из этого мира.
— Вам же всего-навсего девяносто. Еще, как говорится, жить да жить.
Я достал из сумки шоколадный торт.
— Смотрите, что мы вам принесли.
Старик сразу же оживился. Вытащил из серванта чашки, блюдца, постелил на стол чистую скатерть. И важно уселся в кресло, забыв, что еще следует поставить чайник и вскипятить воду.
— Сейчас я вам расскажу одну смешную историю, — сказал он и тут же стал рассказывать: — Когда я был маленький, то больше всего на свете любил гулять по кладбищам…
