Натали Митчелл - Жаркие ночи
— Где это мы?
Было темно, и все же мне показалось, что глаза его блеснули от радости:
— Я еще позавчера нашел эту бухту. Думал, больше сюда и не приду. Расслабься, Алисия, сюда и днем-то никто не заглядывает. Этот чокнутый Гарри Форстер уж точно нас здесь не найдет.
Бережно усадив меня на уже остывший песок, Кевин присел рядом. Говор волн заглушал его дыхание, а мне хотелось слышать и то и другое. Незаметно подвинувшись, я коснулась его локтем, но, кажется, он не заметил. Мы долго сидели, просто глядя на глянцевую в свете луны тьму моря, и ни о чем не говорили. Близость вечности успокаивала и зачаровывала. Рядом с этим исполином — морем — все мои наивные надежды и горькие слезы стали казаться детскими пустяками.
— Иногда я начинаю понимать, почему отец не может уехать отсюда, — негромко произнес Кевин. — Простить не могу, но — понимаю. Море завораживает.
— Околдовывает…
— Я ведь тоже никогда не видел его раньше. Совсем как ты…
Я улыбнулась, повернув к нему лицо, чтобы он понял, что я говорю не всерьез:
— Давай останемся тут. Будем жить, как твой отец в тайском домике.
Не заметив того, я сказала об одном домике, как будто уже было решено, что мы должны жить вместе. Но Кевин тоже не обратил внимания на эту оговорку. Его заботило другое. Я и не ожидала, что его мысли могут сейчас быть заняты столь практическими вещами:
— У отца есть на что жить. А мы с тобой? У тебя ведь, сама говорила, хватит только на самый дешевый мотель. Здесь таких нет, Алисия… Хотя мне тоже хотелось бы задержаться тут.
— Прочитай еще что-нибудь, — попросила я, хотя это был с моей стороны чистой воды мазохизм.
Он покосился на меня:
— Тебе действительно понравились эти стихи? Но ты ведь наверняка и получше знаешь… Может, прочтешь что-нибудь из классики?
— Кевин! Это ведь твои стихи! Как ты можешь говорить, что они хуже?!
— Да это ведь… Алисия, такие стихи может написать любой. Для этого не нужно таланта. Для этого необходимо влюбиться, вот и все.
— Почему же у меня ничего не пишется? — пробормотала я озадаченно.
Кевин вздрогнул:
— У тебя? А ты… У тебя кто-то есть?
— Есть, — призналась я через силу. — Вернее сказать: и есть, и нет.
— Как это? Он женат?
— О господи! Нет, насколько я знаю.
— Почему же его… как бы нет?
Я не удержала вздох:
— Потому что… Он тоже не знает о том… как я к нему отношусь.
— Поразительно, — прошептал Кевин. — Неужели тебе тоже трудно признаться ему?
— Что же в этом поразительного?
— Такая девушка… Да тебе стоит только намекнуть, и он рухнет к твоим ногам.
Мне стало смешно, когда я представила Кевина, повалившегося мне в ноги.
— Не думаю. Хотя, может, попробовать?
— Почему бы нет?
— Написать стихи? Такие, как ты, я вряд ли смогу выжать из себя…
Кевин предложил без особого энтузиазма:
— А ты попробуй.
Чувствовалось, что ему и дела нет до того, что у меня из этого получится. И все же я решила рискнуть. Вобрав в грудь воздуха, я предупредила:
— Сейчас начну.
Он удивился:
— Прямо сейчас?
Я повторила его слова:
— Почему бы нет?
— Действительно… А ты запомнишь их, чтобы потом повторить ему?
— Пусть это тебя не заботит. Так… — Я засмеялась, откинув голову, — звезды весело подмигнули мне. — Ничего не выйдет! Я в жизни не писала стихов!
Откинувшись, Кевин растянулся на песке:
— Давай, Алисия, смелее! Ты же изучаешь литературу. Наверное, столько стихов прочла, что свои написать уже ничего не стоит.
— Читать чужие и писать свои — это не одно и то же.
Он согласился:
— Я знаю. Так ты рискнешь или нет?
— Ну, ладно…
Немного помолчав, я нерешительно начала:
Из теплой тьмы мне подмигнет звезда,
Поверившая в то, что все возможно.
Что я коснусь тебя неосторожно,
И свет Вселенной снизойдет сюда,
Где только мы вдвоем, и шепот волн.
Не существуют ни вчера, ни завтра,
Не… не…
Я рассмеялась:
— Все! Заклинило.
— Ну, ты даешь, — с уважением протянул Кевин. — Так с ходу сочинить рифмованные стихи, это не каждый может, согласись.
— Это не стихи, Кевин, — сказала я с сожалением.
Он посмотрел на море:
— Когда с тобой рядом будет тот, кому ты хочешь их посвятить, у тебя получится еще лучше.
«В таком случае лучше некуда», — отозвалась я про себя. У меня был шанс поразить его своим недюжинным талантом, но мне и это не удалось.
— Пойдем купаться, — предложила я и поднялась первой. — Как ты относишься к нудизму, а, Кевин?
Он театральным жестом закрыл лицо ладонями:
— Ах! Ты смущаешь меня.
— Нет, правда, Кевин! Пойдем искупнемся. Вода наверняка теплая.
— Ночное купание — это так романтично, — заметил он с легкой ехидцей.
Но я не поддалась:
— Не увиливай, Кевин. Ты что, стесняешься своего тела? Не поверю!
— Я стесняюсь твоего.
— В каком смысле? Ты боишься, что я окажусь костлявой уродиной?
Теперь он замахал руками:
— Ну что вы, мисс! Что вы… У меня и в мыслях такого не было! Я боюсь, что ты окажешься еще лучше, чем я только могу представить.
Это мне очень даже понравилось. Выходило, будто он представлял меня.
— Ну, как хочешь, — сказала я, и быстро, чтобы это не было похоже на стриптиз, стянула единственное платье, которое догадалась взять с собой.
Отвернувшись, я сняла и трусики и побежала к воде, не дав Кевину рассмотреть себя. Я надеялась, что любопытство погонит его следом. Пусть он и влюблен в кого-то, но это ведь не мешает смотреть на других. И, кто знает, вдруг то, что он увидит сейчас, понравится ему еще больше, чем…
Море встретило меня теплой лаской. Оно мягко скользило по коже, заставляя меня замирать от наслаждения. Немного воображения, и вот я уже в руках Кевина, который так дорожит каждой секундой, что не убирает ладоней. Он проводит снизу вверх, сверху вниз, он гладит меня, то сжимая руки, то расслабляя…
— Берегись!
Расплескивая воду, Кевин промчался мимо меня, совершенно обнаженный, размахивающий руками, как расшалившийся мальчишка. Я так и ахнула, увидев его голую спину, но он нырнул так быстро, что я ничего не успела рассмотреть. Мне захотелось крикнуть: «Стой! Дай же мне наглядеться на тебя».
— Здесь уже глубоко! — закричал он восторженно. — Иди сюда, не бойся.
Мне пришлось напомнить:
— Я в первый раз в море.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — ответил он двусмысленно.
