Натали Митчелл - Жаркие ночи
— Я в первый раз в море.
— Все когда-нибудь бывает в первый раз, — ответил он двусмысленно.
— Даже если знаешь это наверняка, все равно страшно, — заметила я.
Кевин снова нырнул, потом подскочил над водой, как дельфин, блеснул длинным телом. И я побежала к нему, с трудом преодолевая мягкое сопротивление воды. Почему море не пускало меня к нему? Или оно хотело, чтобы я приложила больше сил?
— Как тут чудесно! Чудесно!
Он брызнул водой:
— Девочка из штата Монтана. Немного же тебе нужно для счастья.
«Немного, — согласилась я про себя. — Ты и теплое море. Что еще надо?»
— Я не слишком честолюбива, — ответила я. — Для счастья мне не нужна стремительная карьера. Я, знаешь ли, хочу совсем другого.
Отерев мокрое лицо ладонями, Кевин с опаской, как мне показалось, заметил:
— Ты — редкая девушка.
Мы стояли по плечи в воде на некотором расстоянии друг от друга. После этих его слов мне показалось, что он еще отодвинулся. Может, рядом с чем-то редким особенно обостренно чувствуешь себя заурядным? Как же должны страдать сотрудники Лувра…
На всякий случай я ответила:
— Спасибо.
— Мне казалось, что уже не осталось тех, кто хочет просто быть женой и матерью…
— А разве я сказала, что хочу только этого?
— Нет? Мне показалось…
Почему-то мне очень хотелось, чтобы Кевин разобрался в том, какая я на самом деле и какой представляю свою будущую жизнь.
— Я вовсе не против того, чтобы состояться в каком-то деле, — заговорила я, как всегда, когда волновалась, немного сбивчиво. — Но само по себе это не может сделать меня счастливой. Без любви — нет.
Он что-то должен был ответить на это, но Кевин промолчал. Тогда я потребовала:
— А ты, Кевин? Можешь сказать мне? Как ты ощущаешь свое будущее?
— Ощущаешь? — переспросил он. — Интересно… Обычно говорят: как ты представляешь?
— Ну ладно, как ты это представляешь?
— Нет-нет! Мне-то как раз понравилось, как ты это сказала.
Я взмолилась:
— О господи, Кевин! Ты можешь просто ответить?
Шлепнув по воде, он запрокинул голову. Я тоже взглянула вверх, да так и замерла. Звездное небо над нами затягивало, хотелось лечь на воду и смотреть, смотреть, смотреть… Никто больше не подмигивал нам сверху, за нами внимательно наблюдали. И было как-то страшно не оправдать этого высшего интереса.
— А давай ляжем на воду, — неожиданно предложил Кевин. — Она удержит, не бойся.
Я восхитилась:
— Кевин! Нас посетила одна и та же мысль.
Его ладонь прижалась к моей спине. Сначала слегка, потом увереннее.
— Ложись, я поддержу.
«Подумать только: я лежу рядом с ним, на нас никакой одежды, и это не имеет ничего общего с сексом». — Меня даже развеселило это.
Оттолкнувшись ото дна, я попыталась лечь, однако ноги потянуло вниз, и я едва не ушла под воду, но Кевин успел подхватить меня. Он держал меня на руках посреди черного моря, и эта нежданная и ожидаемая минута, пока мы прижимались друг к другу, и была тем самым счастьем, о котором мы столько говорили в тот вечер.
— Такого Рождества у меня еще не было, — сказал он совсем тихо, но все звуки, что могли заглушить его голос, были сейчас так далеко.
Я прошептала в ответ:
— Как хорошо, что ты нашел эту бухту.
— Тебе нравится здесь?
— Мне нравится.
— Сейчас я положу тебя на воду. Просто расслабься, вода подхватит тебя.
— А тебе тяжело меня держать?
Он наклонил голову:
— Что ты… Совсем не тяжело…
Его шепот скользил по моим губам, я втягивала его дыхание, мы дышали одним воздухом… И все же я не могла не помнить о том, что не имею на это права. Все, что представлял собой Кевин, принадлежало другой девушке. Той, легконогой, похожей на богиню…
«Но этот час — мой», — убедила я себя и мысленно попросила у нее прощения. Потом… Может быть, уже завтра она получит его назад в целости и сохранности. Если захочет, конечно. А пока…
Кевин так и не положил меня на воду. Продолжая держать на руках, он стал чуть-чуть покачиваться, точно баюкал меня. Даже начал напевать что-то, хотя и уверял, будто у него совсем нет слуха. А я прижималась к нему всем телом, едва ощутимо терлась щекой о его влажное плечо, и мне было так хорошо, что не хотелось ничего большего. Только быть в его руках. Всю жизнь.
Но это не могло продолжаться бесконечно. Мы просто-напросто начали замерзать, хотя Кевин казался таким горячим… Я почувствовала, как он едва заметно передернулся, и спохватилась:
— Кевин, прости! Поставь меня на ноги. Я так разнежилась, что обо всем забыла.
Он снова прошептал:
— Самое удивительное Рождество…
— Мы этого не забудем, правда?
— Это уж точно.
Я произнесла торжественным тоном:
— Отныне в каждый рождественский вечер мы будем вспоминать этот остров, и это море, и… Ты — меня, а я — тебя. Правда, Кевин? Даже когда ты будешь с той девушкой. Обещай мне.
— Я просто не смогу этого забыть.
— И никогда не привози ее сюда, ладно?
Поставив меня на ноги, он немного помолчал:
— Она никогда и не поедет со мной никуда… Сознательно — не поедет.
— А как можно поехать бессознательно? — заинтересовалась я. — Ты собираешься усыпить ее хлороформом и привезти сюда в мешке?
Кевин рассмеялся:
— А это идея! Вообще-то я имел в виду, что мы опять можем оказаться здесь независимо друг от друга.
— Мы?
— То есть… Как мы с тобой.
Чтобы смыть разочарование, я окунулась с головой в теплую воду:
— А, вот ты о чем…
— Ты умеешь плавать? — вдруг спросил он.
— Плавать? Ну конечно. Немного.
— Тогда поплыли?
И он первым бросился вперед. Плыл Кевин с такой энергией, что я испугалась, будто он в считанные минуты достигнет горизонта и скроется от меня. Я даже взвизгнула от страха:
— Кевин! Не так быстро!
— Я только туда и обратно, — крикнул он. — Понимаешь, это необходимо!
И засмеялся, плеснув в меня водой.
«Да ведь он возбужден! — обрадовалась я. — Хоть как-то, но я действую на него».
Хотя это «хоть как-то» не очень меня устраивало, я все же почувствовала прилив бодрости. И погналась вслед за Кевином что было сил. Наверное, это не очень хорошо у меня получалось, потому что Кевин расхохотался, обернувшись и увидев, какие фонтаны брызг вылетают из-под моих ног.
— Да ты просто суперпловчиха! — крикнул он, блеснув зубами.
— Очень смешно!
— Догоняй, или я уплыву… Куда отсюда можно выплыть?
— Понятия не имею! Но только ты не смей меня тут бросать! А может, лучше вернемся на берег?
