Анна Макстед - Витамины любви, или Любовь не для слабонервных
— Хочешь чего-нибудь? — снова предложил он. Я хотела отказаться, а потом подумала: какого черта. Он мне крепко задолжал.
— Да, хочу.
— Чего? — В его глазах мелькнула надежда.
— Я бы приняла ванну.
— Да, конечно, пожалуйста! — воскликнул он. — Горячей воды сколько угодно. Где полотенца, сама знаешь. Кажется… твоя мама оставила пену для ванны.
Я очень долго сидела в горячей воде, положив, голову на гладкую эмаль. Ванна, отделанная серым кафелем, была не в моем вкусе, но мне в ней все равно было уютно. Я надеялась, что родители не продадут дом. Интересно, почему? Ведь я его не любила. Просто если есть родительский дом, то это… успокаивает. В детстве ребенку все нравится, ему не с чем сравнивать. Пока я сидела в родительской ванне, я представила себя маленькой девочкой, у которой есть защита, всемогущая высшая сила — папа. Этой фантазии я позволила себе отдаваться целых двадцать минут, потому что, выйдя за двери родительского дома, я снова стала совершенно взрослым, самостоятельным человеком, и никто, кроме меня, за мной не присматривал. Джек знал мои условия. Он мог позвонить, а мог и не позвонить. И мне было достаточно этого знания. Правда.
После встречи с отцом я ощутила себя шариком, из которого выпустили воздух. Наверное, вы решите, что я слабая или сумасшедшая, но все же признаюсь: я была рада, что возобновила с ним отношения. Он заметно сдал и душевно, и физически.
Но ровно настолько, насколько заслужил. Я не собиралась видеться с ним чаще, чем это необходимо. Но хорошо знать, что он в принципе существует, на случай, если что вдруг случится. Теперь отец в моей жизни будет занимать совсем другое, гораздо меньшее место, чем раньше, наши прежние отношения вырваны с корнем. То, что осталось, приобретет строго дозированную форму. Между нами всегда будет дистанция или, вернее, барьер безопасности. Но я не хотела терять его совсем. Можно пытаться ненавидеть человека, но любовь — штука упрямая, она вцепляется в сердце, ее ничем не вытравишь.
Встреча с отцом вызвала во мне желание поговорить с Анжелой. Но я была очень занята работой. И позвонила ей только через неделю. Хотя нет: один раз, по пути на работу, я звонила ей на мобильник, мне было неловко звонить в дом Джонатана. Она ответила сонным голосом:
— О, привет. Мы только что встали!
Мама, замолчи, не говори мне этого, прошу тебя.
И я сказала:
— Ладно, я позвоню тебе попозже, днем. — Но не сказала когда.
Когда я, наконец, собралась позвонить, прошла неделя. У нее был совсем другой голос.
— С тобой ничего не случилось? — забеспокоилась я. — У тебя странный голос.
— Да что ты! — ответила она. — Это так заметно? Наверное, разучилась держать себя в руках.
Если это была шутка, ее соль пропала из-за несоответствующего тона.
— Заметно что?
— Мы с Джонатаном расстались. Я тут же огорчилась, что при прошлом разговоре была резкой. Теперь я, не будучи ли цемерной, могла предложить ей только умеренное сочувствие:
— Что случилось? Почему?
— Все так странно… так непонятно. Меня это выбило из колеи. Мне надо побыть одной. Хотя бы какое-то время. А там посмотрим.
— Ну, это разумное решение. — Помолчав, я сказала: — Но мне жаль. — Мне и вправду было жаль. Мама заслуживала счастья. — Как ты себя чувствуешь?.. Тебе грустно?
Она расхохоталась, потом смех перешел в рыдания. Я ее успокаивала, вздыхала, бормотала: «Бедняжка».
Удар за ударом! Я не могла вспомнить, когда я в последний раз видела, как моя мама плачет.
— Прости, — она хлюпала носом, — ничего, ничего. Уже все. Больше не буду. Все прошло. Теперь я успокоилась. — Я поняла, что эти слова относятся к рыданиям.
— А что Джонатан?
— Расстроен. Но он все понял правильно. Он очень терпелив. Не хочет меня торопить. Он такой добрый. Но я настолько не привыкла к такому отношению! Похоже на шоколадный кекс.
— Да что ты!
— Все замечательно и вкусно, но когда поешь, начинает тошнить от приторности и жирности. Мне показалось, я раздулась от чванства, не знаю, достойна ли я такого отношения.
Боже мой, есть, оказывается, такие женщины, которые с едой вступают в такие же сложные отношения, как с мужчинами!
— Ты права. Тебе нужна постепенная перемена жизни. Где будешь жить?
Я внутренне взмолилась, чтобы она не вернулась в дом отца. Одно дело — хотеть, чтобы он был скорее жив, чем мертв. Но я не хотела, чтобы он жил под одной крышей с мамой, лучше пусть живет без нее. Через одну, две недели папа снова превратится в домашнего тирана. Если мама не знала, что Роджер изнемогает от горя, то я не собиралась ей этого рассказывать. Насколько я его теперь знаю, он будет изнемогать еще с неделю, а потом ему надоест, и он успокоится.
— Габриелла любезно предложила мне пожить в их доме. Я согласилась. Это ненадолго, пока не найду себе жилье. Вообще-то я хотела бы вернуться на работу, я ведь бухгалтер. Готова начать с азов. — И добавила: — Не хотелось бы им мешать, но Габриелла сказала, что я окажусь очень кстати. Она ищет новую няню на неполный рабочий день. И пока я буду жить у них, я смогу присматривать за Джудом. Она подала заявки, кажется, в пятнадцать агентств. Кто-нибудь непременно подвернется.
— Отличная мысль, — сказала я. — У меня маленькая квартирка, но ты всегда можешь пожить у меня, если захочешь сменить обстановку.
— Спасибо, ты очень любезна, но я не хотела бы мешать тебе и…
— Нет. С Джеком у нас ничего не будет.
— Ах! Господи, да почему же!
Я всерьез рассердилась:
— Ты же сама знаешь, что любовные истории не всегда заканчиваются так, как мы хотим. Люди слишком испорчены. Посмотри любое кино.
— Мне очень грустно это слышать, — прогудела мне в ухо мама.
Я сменила тему разговора, пока она все не испортила. В последнюю неделю я с головой ушла в работу, в мечты о собственной идеальной ванной и в просмотр пропущенных эпизодов сериала «Сайнфильд», записанных в тот период, когда мне пришлось разгребать чужие проблемы. Если я сведу к нулю роль Джека в моей жизни, я выдержу. Итак, я стерла его из памяти, притворилась, что последних месяцев не было.
Я напоминала себе племя дикарей. Я читала, что люди одного племени были счастливы в своих соломенных шалашах, пока их не познакомили с телевидением. Уже через несколько недель просматривания телерекламы, они поняли, сколького им «не хватает», и впали в депрессию. Но я была цивилизованным человеком и пошла дальше. Стирая из памяти те надежды, которые связывались у меня с Джеком Форрестером, я снова обретала душевный покой.
Глава 51
В субботний вечер я ужинала у Габи и Олли. Главным блюдом был цыпленок. Мама сидела напротив меня за столом и вертела в руках бокал. Мы вели себя вполне светски; только пока хозяева спорили, сколько минут нужно отваривать рис, мы позволили себе на время снять с лиц официальное выражение. В моем почтенном возрасте я, наверное, заслуживаю более занимательных разговоров, чем светская болтовня. Мама, думаю, чувствовала то же самое. Хотя мне тут же стало стыдно за свое недовольство: ведь я обожаю этих людей — где я смогу лучше провести время?
