Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
– Пляшет человечек на шелковом колечке, весело смеется… – послышалось пение Рут со второго этажа.
Мари возвела глаза к потолку.
– Только малышка успокоилась, как начала шуметь Рут! Ее хорошее настроение выводит меня из себя. В этих письмах, которые она повсюду за собой таскает и перечитывает в самые неподходящие моменты, должно быть, речь идет о чем-то потрясающем! А как еще объяснить ее вечную улыбку?
– Кажется, ты стала слишком чувствительной, – с укором покачала головой Иоганна. – Радуйся, что у нее все хорошо. Ей через многое пришлось пройти.
– Слышать этого больше не могу! – вырвалось у Мари. – Мне уже надоело постоянно считаться с ней или с кем-то другим. В этом доме все значат больше, чем я! Вас не интересует, что я выполняю основные работы по этому заказу. Не первую неделю сплю всего по четыре часа в день! Но со мной никому не нужно считаться! Мне ведь не довелось пережить ничего плохого! – В голосе ее сквозила неприкрытая ирония.
Мари знала, что не совсем права, но ничего не могла поделать с потоком слов, рвавшимся наружу.
Тем временем в комнату незаметно вернулась Рут.
– Ты опять начинаешь возмущаться, словно старая кошелка?
Она подошла к Мари и хотела положить руку ей на плечо, но сестра грубо оттолкнула ее.
– Иди лучше ко мне! – позвала Иоганна Рут. – И веди себя тихо! Наша художница не хочет, чтобы мы мешали ей своей болтовней.
Мари бросила на сестер злобный взгляд. Как это похоже на Иоганну – всегда становиться на сторону Рут!
– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы позволили мне хотя бы какое-то время поработать спокойно. Довольно того, что Ева целыми днями жужжит мне в уши.
– Надеюсь, ты не собираешься сравнивать меня с этой тупой коровой! – возмутилась Рут.
– Старая кошелка, тупая корова – если ты еще не заметила, мы находимся в мастерской художника, а не в огороде!
Мари дрожала от ярости. Обычно подобное поведение было не в ее духе. Она всегда была самой спокойной из всех, всегда мирила сестер при любой ссоре. Скорее всего, сорваться ее заставило недосыпание.
На миг Рут, казалось, лишилась дара речи. И тут какой-то чертенок заставил Мари поддать жару:
– Или, быть может, твои таинственные послания заставляют тебя употреблять подобные сравнения? Может быть, тебе шлет их какой-то безмозглый осел? – Скорчив гримасу, она подняла обе руки, имитируя ослиные уши.
Рут подскочила к столу так резко, что он зашатался.
– Ты…
Звон бьющегося стекла вообще-то должен был насторожить обеих, но Мари была очень зла, а Рут уже вошла в раж. Одним прыжком она оказалась рядом с сестрой и схватила ее за руку.
– Возьми свои слова назад! Немедленно! – зашипела она в лицо Мари.
– И не подумаю! – крикнула в ответ Мари, резко вырвав руку, в то же время стараясь не приближаться к газовой трубке.
Но о том, что Рут недавно поставила у нее за спиной ванночку с раствором декстрина и горькой соли, Мари совсем забыла.
– Осторожно! – закричала Иоганна.
Мари услышала, как позади раздался какой-то плеск, и в тот же самый миг жестяная ванночка опрокинулась.
От ужаса лишившись дара речи, сестры смотрели на то, как жидкость заливает стопку коробок, стоящих у стены.
Первой пришла в себя Иоганна, бросилась в кухню и вернулась обратно с двумя половыми тряпками. Она пыталась собрать жидкость, но тщетно – та уже успела пропитать тонкие коробки, заставив покрыться кристалликами льда три сотни готовых и упакованных елочных шаров.
– Мне холодно. – Рут потерла руки и спрятала их в складки юбки. Глаза у нее были заплаканные, на лице написан немой укор.
Глаза Иоганны тоже стали красными. Девушка тяжело поднялась со стула.
– И мне. Я закрою окно! Все равно от проветривания никакого толку. Никто не задохнулся, зато все замерзли!
После случившейся беды они настежь распахнули все окна, но вонючие испарения не улетучились, зато в дом забрался холодный осенний туман. Иоганна потерла лоб рукой и застонала:
– У меня до сих пор болит голова от этой вони! И кости ломит.
– Что теперь? – Голос Рут был не громче шепота.
– Не знаю! – растерянно отозвалась Иоганна. – Двести десять шаров совсем испорчены, больше сотни повреждены, потеряна целая ванна с дорогим соляным раствором, пол залит. И еще вонь… – Она покачала головой. – Если бы не весь ужас положения, то это было бы даже смешно!
Она судорожно сглотнула. Больше всего ей хотелось просто убежать наверх, как поступила Мари, и спрятаться где-нибудь в уголке. Но какой от этого прок?
– Больше трехсот шаров – коту под хвост! Причем незадолго до срока сдачи заказа. Даже не знаю, плакать или скрежетать зубами от злости! Как нам нагнать такое отставание? Да еще и с учетом того, что мы и так немного не успеваем? – в отчаянии воскликнула она.
Рут тоже казалась растерянной.
– Если мы не выполним этот заказ… нам конец. Нового никогда не будет!
– Ну, все не так плохо! – отозвалась Иоганна, и в ее голосе звучало больше уверенности, чем она испытывала на самом деле. – В худшем случае мы поставим не шесть тысяч шаров, а на пятьсот меньше. Рут! – Она схватила сестру за руку. – Да не реви ты!
Но в глазах у нее тоже предательски щипало.
– Стивен Майлз подумает, что я болтушка и обманщица, которая не умеет держать свое слово! И мистер Вулворт пожалеет, что заключил с нами контракт! Я до сих пор помню, что сказал Стивен: «Если есть то, что не вызывает у мистера Вулворта совершенно никакого восторга, то это нарушения договора».
Рут закрыла лицо руками и громко всхлипнула. Иоганна беспомощно заерзала на стуле.
– А ну-ка успокойся! Пока еще мы ничего не потеряли.
Рут с ненавистью покосилась на дверь.
– И все из-за нее! Это она виновата во всех бедах! Если бы она не перевернула ванночку…
– Сейчас же замолчи! Если я правильно помню, ты тоже поучаствовала в случившемся! – желчным тоном возразила сестре Иоганна. – Так возмущаться из-за каких-то поддразниваний! Обычно ты не столь чувствительна! И вечные тайны с этими письмами! Почему нам нельзя их прочесть, если Стивен – как ты утверждаешь – просто справляется о том, как продвигается работа над заказом? Судя по твоему поведению, можно подумать, что между вами что-то происходит.
Эта мысль приходила Иоганне в голову не впервые, но раньше она держала ее при себе, не считая нужным говорить об этом. Однако, заметив, как упрямо отводит глаза Рут, она поняла, что была права.
– О нет! – застонала Иоганна. – Ты влюбилась в этого американца. Рут, прошу тебя, скажи, что это неправда!
Теперь она жалела, что затеяла этот разговор. Зачем нужны лишние осложнения?
