Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Он ещё больше успокоился, когда открыл конверт из Хогвартса. Под обычным списком книг на следующий год он увидел ещё один лист пергамента, украшенный змеиной эмблемой его факультета.

«Том, мой мальчик, я преисполнен величайшей радости преподнести тебе значок новейшего старосты Слизерина. Я рассчитываю, что ты присоединишься ко мне в моём купе экспресса и разделишь со мной обед — надеюсь, тебе нравится оленина, мы ходили на охоту с дорогим другом в его поместье в Норфолке этим летом, хотя я скажу тебе об этом позже — разумеется, после собрания в вагоне старост!

Поздравляю с твоим выдающимся достижением, Том. Факультет будет тобой гордиться, я совершенно уверен в этом.

Гораций Юджин Флакхус Слагхорн

Мастер зельеварения, серт. 1924.

Декан факультета Слизерин»

Том не мог сдержать улыбки.

Быть старостой означало, что он отвечает за соблюдение дисциплины среди учеников. И если когда-либо случалось так, что лис охранял курятник, то это было получение значка старосты Томом Риддлом.

Комментарий к Глава 18. Бесцеремонный ублюдок (от автора)

Эта глава была необходима для того, чтобы Том начал свой (скользкий, зачёркнуто) Путь к Величию. Начиная со следующей главы, мы начнём набирать темп, приближаясь к развязке. Это медленный фик, так что события разгораются не сразу.

(от переводчика)

Приближающаяся развязка нам не скоро грозит, у фанфика 57 глав, и он ещё в процессе

====== Глава 19. Старосты ======

1942

Гермиона ни капельки не удивилась, увидев Тома со значком в вагоне старост первого сентября.

Родители привезли её на станцию за полтора часа до отбытия, мама хотела убедиться, что она плотно позавтракала, потому что в поезде не подавали обед, а папа помогал ей собрать и разобрать сундук шесть раз, чтобы удостовериться, что она взяла каждую из книг, которую хотела, и для ещё одной уже не было места.

Том за все годы, которые она его знала, старался прибыть за несколько часов до отбытия, потому что после недель воздержания в магловском мире поезд был первым местом, где он мог свободно практиковать магию. Она была несколько удивлена хихикающими и покрасневшими лицами своих одноклассниц, когда просовывала голову в занятые купе — что теперь она могла делать, и никто не мог нахамить ей благодаря её положению старосты, — чтобы спросить, видел ли кто-нибудь Тома.

— Привет? — сказала Гермиона, переодевшаяся в форменные мантии, стоило ей только войти в поезд. — Вы не видели Тома Риддла?

Группа девочек из Хаффлпаффа посмотрели на Гермиону, а потом друг на друга:

— А ты его видела? — спросила одна девочка, обмахиваясь журналом.

— Нет, — скрипнула зубами Гермиона. — Не видела. Потому и спрашиваю.

Другая девочка вздохнула:

— Хотела бы я остаться после уроков с ним.

— Ты будешь отбывать наказания со старостами Хаффлпаффа, даже если тебе его назначит слизеринец, — брюзгливо заметила Гермиона. Она была без малейшего понятия, почему кто-то может говорить о наказании как о чём-то желанном. — Значит, вы его не видели?

— Я его видела достаточно, — сказала первая девушка. — Думаю, каждая девочка в нашем году будет та-а-ак ревновать Сидони Хипворт. Ну, знаешь, другую старосту Слизерина.

— Думаешь, ему нравятся слизеринки? Он помог мне пересадить рассаду волшебной рябины на травологии в прошлом году, и он был таким галантным всё время…

— Фу! — простонала Гермиона. — От вас никакой помощи!

Она захлопнула дверь купе и направилась в начало поезда, где новые старосты школы будут вводить в курс дела восемь старост-новичков. Поезд не начал ход, но старостам надо было собраться там, поэтому она всё равно увидит его рано или поздно.

Она встретила его в вагоне старост, читающим учебник под названием «Нумерологическая теория заклинаний» и оставляющим на полях пометки его зачарованным фиолетовым пером. В отличие от учебников, которые она видела у него за последние четыре года учёбы, у этой книги не было потрёпанной обложки со стёсанными уголками и мятыми страницами. Его школьная форма тоже выглядела новой, шерсть его джемпера была однородного тёмно-серого цвета без следов разводов от застиранной краски, а когда он сгибал локти, она не видела проглядывающую белизну его рубашки.

Вместо его бледной, как у принцессы, кожи Том, казалось, действительно выходил на улицу этим летом. Он вырос ещё на дюйм или два. Со здоровым цветом щёк и бронзовым отливом в его тёмных волосах, оставленных солнцем, он выглядел как мальчик с рекламного плаката магловского оздоровительного тоника. В этот момент Гермиона поняла, почему девочки из Хаффлпаффа так себя вели: Том Риддл был красивым.

Она уже много лет знала, что Тому повезло в отделе внешности. Она замечала, с объективной точки зрения, что у него были симметричные черты лица, а пропорции были хорошо сформированы и благовидны: если бы старые мастера Ренессанса сняли мерки с Тома, они бы обнаружили, что он не сильно отклонился от идеала золотого сечения в расстоянии от его бровей до линии роста волос, или от глаза до глаза, или в ширине его плеч и размахе его рук. Но только сейчас ей пришло бы в голову назвать его волосы «пышными», а форму губ — «чувственной»…

«И никогда не назову», — сказала она себе.

В Томе было больше, чем его наружность, которая была лишь конгломератом черт, которые сегодняшнее общество считало модными, как двести лет назад были модными напудренные белые парики, а четыре века назад — бросающиеся в глаза выпуклые гульфики. Том был не только его внешностью: он был больше, чем его социальное происхождение, чем его имя или его кровь.

Том был её лучшим другом, её первым другом, которого она когда-либо завела, и годы никак не могли этого изменить.

— Поздравляю, — сказала Гермиона, опускаясь на место рядом с ним. — Думаю, все ожидали, что ты станешь старостой, но это не умаляет достижения.

— Спасибо, — был вежливый ответ Тома. Он наклонился вперёд, взмахнув палочкой, чтобы наложить заклинание и заглушить разговоры нескольких других старост, которые тоже зашли в купе. — Я лично верю, что Слагхорн скорее бы упал замертво, чем отдал бы этот значок кому-то ещё.

— Слагхорн, — эхом отозвалась Гермиона. Её нос сморщился. — Я забыла о нём. Это значит, что он теперь начнёт приглашать нас на свои званые ужины?

— Меня уже пригласили на обед в полпервого, — сказал Том, откладывая книгу в сторону. Он залез внутрь своей мантии и вытащил пергамент с гербом Слизерина наверху и подписью Слагхорна внизу.

— Ты пойдёшь?

— Думаешь, он даст мне отказаться? — Том скривился. — Я уже могу сказать, что он постарается заманить меня в подмастерья к своему старому другу мистеру Джиггеру или на ученичество в Министерство к своему старому однокурснику мистеру Трэверсу. В этом году мы сдаём С.О.В. Это значит, что у нас будут консультации по вопросам карьеры с деканами факультетов. А он мой декан.

— Мой едва ли лучше, — сказала Гермиона, которая уважала учителей и доверяла их знаниям в своих областях, но вне их она знала, что некоторые из них были… сомнительны. — Профессор Бири вдохновляет нас следовать нашим мечтам и удовлетворять наши творческие порывы, но это как-то не считается за карьерный совет. Если подумать, я бы предпочла профессора Слагхорна.

— Ты уверена, что не хотела бы себе карьеру в исполнительном искусстве? — сказал Том, приподняв бровь. Профессор Бири, их учитель травологии, был заядлым любителем театра и каждое Рождество набирал учеников, чтобы поставить классическую волшебную пьесу. Это было одной из многих причин, почему Том делал себя недоступным во время каникул и посвящал своё время частным занятиям. — Ты могла бы выбрать себе интересный сценический псевдоним и принести Шекспира в невежественные массы — я знаю, что эти две вещи тебе бы очень понравились.

— Читать монологи из «Зимней сказки»{?}[Уильям Шекспир «Зимняя сказка» — одна из поздних пьес Шекспира, где одну из героинь зовут Гермиона ] в спальне не то же самое, что выходить на сцену перед сотней человек, — сказала Гермиона, подпихивая его плечо своим. — Мне не хватит сценического обаяния для этого. В любом случае, такая карьера строится лишь ради популярности, и есть много других вещей, которые заботят меня гораздо больше.