Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
Без единого слова он вырвал буклет из рук Тома, порвав его посередине, а затем выбросил в окно, где его съела гуляющая коза.
— Прошу прощения, — сказал Том, расценив, что это идеальный момент, чтобы вызвать волшебника на дуэль, — он бы сделал это, если бы это не означало, что его вытурят из его комнаты ни с чем, кроме его палочки и одежды, которая была на нём. Прагматизм был врагом удовольствия. — Это была моя книга.
Старик сердито на него посмотрел:
— Больше не приноси такого мусора сюда. Я его не потерплю.
— Это просто книга, — сказал Том, невинно моргая. — Я считаю Министерство магии таким же неуклюжим и некомпетентным, как и любой волшебник, у которого в черепе есть работающий мозг, но это не значит, что я собирался свергнуть их и посвятить себя чужому делу.
Рот Аба перекосила гримаса неодобрения:
— Тогда зачем ты это читал, мальчик?
Он всегда называл Тома «мальчиком», когда был в плохом настроении, несмотря на то, что Том сказал ему, что был совершеннолетним взрослым. Справедливости ради, Том называл его «стариком» в своей голове.
— Почему я не могу читать, что хочу? — спросил Том. — Я получаю «Вестник ведьмы», и Вы никогда ничего о нём не говорили. Поверьте мне, там нет ничего, кроме мусора вроде «Двенадцать способов оживить ваш брак», — как будто зажечь свечу в центре стола за ужином может излечить блудный взгляд мужчины.
— Читай, что хочешь, — рыкнул Аб. — Только не этот немецкий мусор.
Он сгрёб чистые стаканы и с топотом вышел из кухни, захлопнув за собой дверь. Грязные стаканы на полках задрожали.
Том вздохнул и вернулся к раковине, полной мыльных пузырей, и горячей воды, и звенящего стекла.
Некоторые люди просто не могут удержаться от драматизма.
Том и его хозяин не особенно ладили. Их компромиссом было не вставать друг у друга на пути.
В следующие несколько недель Том обновил свою комнату, начиная от ремонта и обеспечения водонепроницаемости окон и заканчивая сдиранием плесневелых обоев и трансфигурированием кровати из бугристой койки, набитой засушенными камышами и мёртвыми тараканами, в то, на чём он действительно мог бы спать.
По ночам он тренировался магии из одолженных книг и повторял заклинания уровня С.О.В.: он начинает пятый курс в сентябре, год экзаменов, и он хотел научиться накладывать в полную силу Оглушающее заклинание и Манящие чары расширенного радиуса действия к первому собранию дуэльного клуба.
Он также разучивал Дезиллюминационное заклинание — это был уровень Ж.А.Б.А., но оно было удобным, чтобы слоняться по «Кабаньей голове» и избегать общения с владельцем. Он также использовал его, чтобы избегать других людей: постоянных посетителей, которые ходили туда-сюда в кухню так часто, что Том подумал, что они там работали, и которые решили, что сэндвичи, которые он приготовил себе, были блюдами из обеденного меню паба.
Их дезинформировали: в «Кабаньей голове» не было обеденного меню.
Подача блюд была областью компетенции «Трёх мётел». «Кабанья голова» была местом, где крепкий алкоголь отпускали в бокалах для пива, чтобы можно было прийти домой и сказать жене, что они выпили только по одной. Это было место, где алкоголик мог напиться, и никто не осудил его за наличие «проблемы».
Днём Том писал статьи с одолженными магловскими рецептами и его собственными изменёнными заклинаниями. Когда он уставал от приготовления и поедания сэндвичей, он пробовал готовить: ему не нравилась мысль, что любая случайная домохозяйка умела делать вещи, которые он не мог. Отчасти это была проверка своих возможностей, а отчасти — способ соблазнить свою ручную крысу Арахиса, чтобы он ел больше.
Арахису было уже пять лет, его усы поседели, и за ушами образовались залысины, а морщинистый хвостик напоминал выкопанного дождевого червя. Продолжительность жизни обычной крысы составляла два-три года, а поскольку магия обычно увеличивала её вдвое — волшебники, живущие больше ста пятидесяти лет, не были диковинкой, — Том расценил, что шесть лет Арахиса подходили к концу. Не то чтобы Том собирался скорбеть по Арахису, когда придёт время его следующего великого «приключения», крыса оставалась крысой, но он мог сожалеть о потере хорошо натренированного приспешника.
(У Тома больше не было никого, кто копался бы в корзинах для белья девочек, чтобы найти вещи, которые можно подбросить в спальни старшекурсниц и вызвать раздор в Слизерине, когда факультет ценил единство. Было так легко создавать уморительные недоразумения, ведь у детей из богатых семей была традиция вышивать свои инициалы на исподнем. Не было более весёлого развлечения в пятницу вечером, чем наблюдать, как знатные чистокровные отпрыски давали друг другу пощёчины, заставляя других чистокровных детей бежать на их защиту. Это было в некотором роде очень шекспировское представление, поскольку в нем участвовали члены семей, ссорившиеся из-за дел любви и чести. И, будучи главным организатором, Том полагал, это делало его злодеем.)
Том верил, что навыки готовки и уборки не могут считаться «женскими», если всё было сделано магией. Необходимая точность и контроль означали, что каждый, кто может создать ужин из трёх блюд за полчаса, был экспертом в заклинаниях. С точки зрения Тома, такое мастерство было не знаком превосходной домохозяйки, но превосходной ведьмы или волшебника.
Ему не нужно было касаться ни одной картофелины, когда его изменённое заклинание Обрезки чистило её для него. Яйца взбивались сами, мука сама просеивалась — волшебная готовка, как и всё в волшебстве, отличалась от обычного магловского эквивалента так, что Тому никогда не приходилось пачкать руки именно так, как ему и хотелось.
В районе середины второго месяца в «Кабаньей голове» Старина Аб разрешил ему приготовить утренний корм для коз.
Тому не особенно нравились козы — никому они не нравились, кроме их идиосинкратического хозяина, — но он счёл их полезными для своих магических экспериментов.
Козы были известны в деревне как злобные чудовища, и никто не ходил на задний двор «Кабаньей головы», если не хотел, чтобы от их мантии откусили кусок. Они были животными, постоянно производившими громкие блеяния, которые все пропускали мимо ушей или накладывали заклинания Немоты на свои стены, если они были громче обычного. Самой полезной стороной коз было то, что они не могут позвать авроров, поэтому никто не знал и не переживал, что Том пытается контролировать их разум и потом изменять их память.
— Привет, Лорель, — сказал Том, левитируя свежую порцию зернового корма в корыто хлева постоялого двора. — Доброе утро, Кёрли. Как поживаешь, Мо? Хорошо спал прошлой ночью?
Козы блеяли и собирались вокруг, но не слишком близко — последний раз он подверг их интенсивной «тренировке», когда они слишком сильно ударились о его ноги и чуть не сбили его с ног.
Том подбросил несколько яблок в корыто и помахивал волшебной палочкой вперёд-назад, чтобы нарезать их Режущим заклинанием, а затем отошёл, позволив козам поесть.
— Грязные чудовища, — пробормотал он себе под нос. Он смотрел, как квадратные жёлтые зубы коз хрустят яблоками. — Нет места лучше, чтобы найти «одноразовых животных», чем ферма, как думаете? Готов поспорить, я мог бы проверять на вас зелья днями напролёт: безоары не дадут вам погибнуть, даже если я накормлю вас экстрактом белладонны.
Он подумал о том, что стоит побольше поэкспериментировать с зельеварением, учитывая, какую хорошую службу сослужила Морочащая настойка для миссис Коул, но он не хотел рисковать, что Аб узнает об этом. Зелья, даже если и не убьют коз старика, изменят вкус молока и сделают его непригодным к продаже. А если Абу придётся выбирать между своими козами и временным постояльцем «Бертрамом», это всегда будут эти глупые козы.
Что ж. Он был уверен, что завсегдатаи паба послужат неплохой заменой: многим из них было всё равно, что они пьют, если оно подавалось в пивном бокале.
А когда он вернётся в школу, у него будут кошки слизеринцев и ученики других факультетов. Том подумал, что любой ученик, кто согласится съесть всё, что появится на сконе{?}[Классические булочки, чем-то похожие на более сухие, но в то же время более сдобные кексы. Чаще всего подаются с маслом, джемом и топлёными сливками.] со сливочным маслом, оставленном на перилах лестницы, заслуживает всего, что получит.
