Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
– Нет, думаю, я пойду одна. Стоит такая жара, что Ванде может не понравиться в городе.
– Тебя мог бы проводить Магнус, – предложила Мари. – У него есть время, и он наверняка будет рад помочь…
– Магнус! При чем здесь вообще Магнус? – возмущенно вклинился в разговор Петер. – Если уж нужен провожатый, то с Иоганной пойду я.
Иоганна поглядывала на них исподлобья.
– Вы закончили? Не нужен мне провожатый, – резче, чем намеревалась, отозвалась она. – Я одна хожу в Зоннеберг с тех пор, как мне исполнилось семнадцать. И так будет и впредь. Надсмотрщик мне не нужен. – Девушка судорожно сглотнула. – Даже если завтра будет лить как из ведра, я с самого утра отправлюсь в путь. Но если вам от этого будет легче, я сяду на поезд и окажусь в Зоннеберге в мгновение ока.
Все переглянулись. Против этого возразить им было нечего.
– Однако решать, какие шары ты возьмешь, буду я, – заявила Мари. – Наверное, прямо сейчас и посмотрю, какие изделия лучше выглядят.
– А я поищу ящик с упаковками. Можно будет сегодня же вечером упаковать самые красивые, – подхватила Рут.
Они с Мари вышли из комнаты вместе. Вскоре из бывшей спальни Йооста послышался грохот, словно там двигали мебель.
Иоганна налила себе и Петеру воды, а затем негромко произнесла:
– Спасибо.
– За что? – усмехнулся Петер.
Иоганна и сама не знала, что хотела сказать, понимая лишь, что в мире нет другого мужчины, с которым ей было бы так хорошо. Возможно, она даже по-своему любила Петера.
– За то, что ты не стал даже пытаться меня отговаривать. – Не удержавшись, она добавила: – Хотя, конечно, предпочел бы, чтобы я работала у тебя.
– М-да, – отозвался тот, – жизнь не всегда складывается так, как нам хочется. – Петер с задумчивым видом вздохнул. – Судя по всему, мне придется привыкать к мысли, что однажды я женюсь на предпринимательнице.
Он пожал плечами, и было в этом жесте что-то забавное и печальное одновременно.
– Петер! – негромко воскликнула Иоганна. – Я ушам своим не верю. Неужели ты никогда не сдашься? – Она рассмеялась.
Он поднял на нее глаза:
– Нет, в том, что касается нас, я не сдамся никогда.
На следующее утро Рут приготовила завтрак, а затем поднялась наверх, чтобы разбудить Иоганну. Нахлынули воспоминания о былых временах, такие живые, что на миг молодой женщине показалось: сейчас по лестнице поднимется из купальни Йоост, громко топая башмаками. Интересно, как отнесся бы он к их планам? Она остановилась у окна, взглянула на безоблачное небо. «Наверняка одобрил бы», – сказала она себе, а затем направилась в спальню.
– Почти шесть часов! Подъем! Сегодня – великий день! – Она рывком отодвинула выцветшую занавеску, сквозь которую уже сейчас пробивалось солнце.
Иоганна пробормотала:
– Я уже давно проснулась.
Однако прозвучало это не слишком убедительно. На всякий случай Рут потрясла сестру за плечо.
– Поезд отходит через полчаса. Так что не смей засыпать!
«Господи, как она умудрялась вставать по утрам в Зоннеберге?» – не впервые удивилась Рут. Затем заглянула в расположенную рядом маленькую комнату, где Ванда мирно спала в старой кроватке Мари. Только бы дочь не проснулась до того, как она выпроводит Иоганну!
Спустившись вниз, она обнаружила, что Мари давно уже выпила свой кофе и теперь стояла у раковины и мыла чашку.
– Я так волнуюсь! Чего доброго, буду рисовать сегодня зигзаги вместо цветочных лепестков.
– Смотри, не подавай виду! Не то Томас снова примется тебя расспрашивать. Ему ведь не нравится, что я справляюсь без него, – отозвалась Рут, наливая себе еще одну чашку кофе.
– Ему совершенно ни к чему знать, что мы задумали.
«Рут Штайнманн на полу», – вспомнились ей его злые слова. Молодой женщине не терпелось увидеть его недоуменное лицо, когда они наконец-то получат первый заказ. Она с наслаждением сделала первый глоток бодрящего эликсира.
– Тут ты права, – согласилась Мари. – Вероятно, это лишь мечты.
Но лицо у нее раскраснелось от волнения, а глаза сияли надеждой.
Время в тот день тянулось слишком медленно, как для Рут, проявлявшей нетерпение даже с Вандой, так и для Мари, работавшей в мастерской у Хаймеров. Она постоянно думала об Иоганне и о том, как продвигаются у нее дела. Сколько контор ей придется обойти, прежде чем она найдет скупщика, которому понравятся шары Мари? А вдруг они вообще не захотят покупать что-либо у женщины? Когда наступил вечер и кроваво-красный шар солнца закатился за горизонт, они стали задаваться вопросом: когда же ждать возвращения Иоганны? Можно ли считать хорошим признаком то, что она до сих пор не вернулась домой?
Петер, присоединившийся к ним после завершения рабочего дня, тоже нервничал и даже предложил пойти встречать Иоганну на вокзал, однако Рут и Мари отговорили его. А если кто-то из соседей увидит, что они втроем ждут Иоганну? Начнут любопытствовать, расспрашивать… В конце концов Петер принялся расхаживать по комнате, словно стражник на часах. Рут и Мари решили оставить его в покое.
Было восемь часов вечера, когда они наконец услышали его слова:
– Она идет!
Все тут же бросились на улицу.
Иоганна была белее мела. Она не махала им рукой, не улыбалась, не показывала бумажку с заказом. Ее лицо и осанка говорили лишь об одном: ничего не вышло.
Никто не осмеливался даже поглядеть на других. Все стояли неподвижно, словно ноги их прилипли к земле, и наблюдали, как медленно приближается к ним Иоганна. Соседи, проходившие мимо, удивленно косились на них.
– Иоганна, что с тобой? Ты словно призрака увидала! – наконец воскликнула Рут.
Опустив плечи, Иоганна обогнула их и вошла в дом. В том месте, где по спине бежал пот, ее платье прилипло к спине. Девушка села за стол.
– Примерно так я себя и чувствую. – Голос ее звучал глухо, как у старухи, взгляд рассеянно блуждал по комнате.
Жара! Или в Зоннеберге вернулись воспоминания об изнасиловании? Может быть, Иоганна просто не выдержала?
Рут и Петер с тревогой переглянулись. Мари поставила перед сестрой стакан воды.
Петер присел рядом с ней на скамью и обнял за плечи, словно защищая.
– Теперь все будет хорошо. Ты дома, с нами. – Он придвинул к ней стакан.
Все молчали, не зная, что сказать. В комнате было так тихо, что слышалось, как вода булькает в горле Иоганны.
– Я побывала у всех скупщиков, зашла к каждому, понимаете? Никто меня даже не выслушал, – наконец начала свой рассказ девушка. По щекам ее хлынули слезы. – Как будто я прокаженная и одновременно несу чуму. Однако случилось кое-что похуже.
Все переглянулись.
В душе у Рут нарастало глухое чувство разочарования, у нее даже заболел живот.
