Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Все переглянулись.
В душе у Рут нарастало глухое чувство разочарования, у нее даже заболел живот.
– О чем ты говоришь, ради всего святого? – осторожно встряхнул ее Петер. – Этот Вулворт приехал раньше, чем планировалось? Почему ни у кого не нашлось для тебя времени?
Иоганна только головой покачала.
– Сначала я не понимала, что происходит, – сквозь слезы ответила она. – После первой резкой отповеди я подумала: просто у него плохой день, нужно пойти к кому-нибудь другому! Когда второй скупщик окинул меня взглядом с головы до ног и заявил, что у него нет для меня времени, я все еще ничего не заподозрила. Но потом… – Она закрыла лицо руками. – Никогда в жизни я не чувствовала себя так ужасно. То есть… кроме того дня… Но теперь… – Девушка разрыдалась.
Все беспомощно ждали, пока она расскажет что-то еще.
– Если бы женщина… из парфюмерного… не просветила меня, когда я настояла на этом, я до сих пор не знала бы, в чем дело, – сдавленным голосом произнесла Иоганна.
Разочарование Рут постепенно перерастало в гнев:
– И что же случилось? Может быть, ты будешь так любезна и просветишь нас?
Мари тут же пнула ее под столом.
– Штробель рассказал всему городу, что я его обокрала и за это он выгнал меня. – Иоганна побледнела. – Теперь все меня считают воровкой. Вот что случилось! – Ее истерический смех нарушил воцарившуюся в комнате тишину. – Зоннеберг покончил со мной. Раз и навсегда. Там со мной даже собаки костями не поделятся.
13Потрясение Иоганны оказалось еще сильнее, чем после изнасилования, которое можно было объяснить тем, что Штробель сошел с ума, был не в себе. Он надругался над ней, лишил невинности, избил до крови. Она понимала, что чудом осталась цела. Но теперь его клевета ранила душу девушки: ее, Иоганну Штайнманн, дочь Йооста, лишили достоинства. Самое главное, что они унаследовали от Йооста, было уничтожено одним махом. Когда эта история дойдет до Лауши, было только вопросом времени. Возможно, это уже произошло? Может быть, люди давным-давно шепчутся у нее за спиной?
Дни напролет девушка проводила в душной спальне. Снаружи воздух трепетал от жары, а она никого не хотела видеть, ни с кем не хотела говорить. Ничто не могло ей помочь, не было утешения, не было добрых советов.
В какой-то момент в ее душу закралось еще более страшное подозрение: быть может, из-за этого Рут ушла от Томаса? Быть может, он назвал ее воровкой, а Рут защищала ее? И поэтому Рут не стала рассказывать, почему сбежала от него среди ночи?
Иоганна размышляла и злилась. Снова и снова переживала каждый миг унижения, испытанного в Зоннеберге, затем сворачивалась клубочком и лежала неподвижно несколько часов.
– Я так больше не могу! Она не показывается уже не первый день. Стоит мне заглянуть в комнату, как она отворачивается к стене. И приходится мне, как дуре, уходить! – Возмущенная Рут бегала из угла в угол по кухне. – Сколько так может продолжаться? Возможно, этот Вулворт уже в городе, а у нас до сих пор нет скупщика для твоих шаров!
– Хватит уже об этом говорить. Встань на минутку на ее место. Иоганна поступает так вовсе не ради того, чтобы позлить тебя!
Мари почувствовала, что очень устала. Она весь день разрисовывала эмаль и никак не могла отделаться от едкого запаха краски. Кроме того, у нее ужасно болела голова.
Она ушла в мастерскую, села за рабочее место Йооста. Сколько времени прошло с тех пор, как она могла провести там спокойный вечер?
Рут последовала за ней.
– От того, что она прячется в комнате наверху, пока мы сходим с ума от тревоги, лучше не становится. Но хуже всего то, как мне кажется, что она с нами даже разговаривать не хочет!
– И кто бы говорил! Сама молчишь, словно воды в рот набрала, вместо того чтобы объяснить, что произошло у вас с Томасом!
– Это касается только его и меня. Но это – это касается всех нас! Нашего будущего, нашей жизни, нашей… – Рут умолкла.
– Иоганну оклеветал Штробель! Как представлю себе: стоишь перед человеком, а он подозревает тебя в самом худшем! И ты ничего с этим не можешь поделать. Лично мне не хотелось бы оказаться на ее месте.
– К счастью, мы не на ее месте, слава тебе господи! – мрачным тоном заявила Рут.
– А ты знаешь, что иногда бываешь очень подлой? – Мари бросила на сестру злобный взгляд.
– А ты берешь от меня все самое худшее! И я имею в виду совсем не то, что ты подумала. – Придвинув свой старый рабочий стул, Рут села рядом с Мари. – Ты ведь сама слышала, что сказала Иоганна: Зоннеберг покончил с ней. Но это совсем не значит, что он покончил и с нами.
– Наверное. В принципе, не должно значить. Но кто знает, не сочтут ли скупщики, что мы, сестры Штайнманн, все одинаковые? – отозвалась Мари, которая давно поняла, к чему клонит Рут. Нельзя же думать, что она не ломает себе голову над тем, как жить дальше!
– Разве? – Рут закусила нижнюю губу. Судя по всему, такого ответа она не ожидала. – Вообще-то я собиралась взять твои шары и показать их скупщикам. Правда, если они дадут от ворот поворот и мне, как Иоганне…
Мари покосилась на нее. Значит, не такая уж она и хитрая!
– Думаю, лучше попросить Петера, чтобы он показал мои шары своему скупщику.
Рут подняла голову, во взгляде ее читалось облегчение.
– Как скажешь. Как бы там ни было, это твои шары.
– А кто только что говорил о нашем будущем, нашей жизни? – проворчала Мари себе под нос.
Она уже крепко спала, когда кто-то потряс ее за плечо.
– Просыпайся! – прошептала ей на ухо Рут. – Мне нужно поговорить с тобой!
Чтобы не разбудить Иоганну, Мари побрела за сестрой на кухню.
– Ты с ума сошла? Зачем подняла меня среди ночи? В отличие от тебя, я не могу бездельничать весь день, мне нужно работать.
Рут зажгла газовую лампу, и ее яркий свет резко ударил Мари в глаза. Она прикрутила фитилек.
– У меня идея! – Рут была напряжена, словно пружина. – У меня просто потрясающая идея! – повторила она, одним прыжком подскочила к Мари и опустилась перед ней на колени. – Представь себе, есть еще один способ помочь всем нам. Если получится то, что я задумала, мы ни от кого не будем зависеть. Мы…
– Рут, прошу тебя! – взмолилась Мари. – Ночь на дворе, я не хочу гадать. Скажи, что у тебя за идея, и пойдем спать.
В этот момент Рут напоминала ту восторженную девушку, какой она была до свадьбы. Щеки ее раскраснелись, глаза сверкали от восторга, она хитро улыбалась.
– Когда ты услышишь, что я придумала, спать тебе не захочется!
На следующее утро Рут встала еще раньше обычного. Заглянув ненадолго в комнатку Ванды, она отправилась в купальню. Мари охотно пустила ее к зеркалу и даже предложила приготовить завтрак. Рут лишь задумчиво кивнула в ответ, и взгляды сестер встретились в зеркале.
