Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
Томас злобно взглянул на Рут:
– Неужели так необходимо высказывать свои пожелания прямо сейчас?
Ванда кашляла так сильно, что по ее щекам текли слезы. Рут беспомощно смотрела на малышку. Как помочь ребенку?
– Я из-за нее сам себя не слышу! – возмутился Себастьян. – Скажи ей, пусть замолчит.
– Если хотите знать мое мнение, то строгость еще никому не повредила. Известно же, что бывает, когда родители слишком уж балуют своих отпрысков… – Вильгельм Хаймер с огорчением покачал головой, словно не веря, что ему так не повезло и Рут стала его невесткой.
Рут посмотрела на Томаса, который открывал очередную бутылку пива. Он ведь не допустит, чтобы отец оскорблял ее?
Ева с грохотом водрузила на стол тарелку с ветчиной.
– Не сердись, Вильгельм! Разве можно что-то поделать со своим происхождением? – заискивающим тоном прощебетала она.
Остальные одобрительно загудели.
– Значит, дошло уже до того, что я должна стыдиться своего отца? – растерянно спросила Рут. – При чем тут баловство, когда я пытаюсь заботиться о больном ребенке? Но ведь вы предпочли бы, чтобы она вообще не появилась на свет. Она ведь всего лишь девочка! – Последние слова она буквально плюнула им в лицо.
Больше всего ей хотелось разреветься, но она не собиралась доставлять такое удовольствие Еве и всем остальным. Гордо подняв голову, она заявила:
– Сейчас я иду домой. У ребенка жар, ее нужно уложить в постель. А вы можете продолжать вести свои деловые беседы, – заявила она, многозначительно кивнув в сторону кружек с пивом.
Когда в тот вечер Томас вернулся домой, уже давно перевалило за полночь. По тому, как ее муж открыл дверь, Рут поняла, что он снова пьян. Томас громко выругался, наткнувшись на что-то в коридоре, и это только подтвердило ее опасения. В комнате было жарко и душно, но она натянула одеяло до подбородка, молясь, чтобы этот шум не разбудил ребенка.
Едва она положила Ванду в кроватку, как та уснула и перестала кашлять. Рут постоянно подходила к ней. Хотя лобик у Ванды был еще горячим, несмотря на холодный компресс, который сделала ей Рут, ее дыхание выровнялось. «Может быть, ей становится плохо в окружении Хаймеров? – невольно задумалась Рут. – Может быть, Ванда чувствует, что ей там не рады?»
Вспыхнул свет.
– Добрый вечер! – Томас встал в изножье кровати, и деревянные панели заскрипели, когда он тяжело навалился на них.
Идиот! Рут крепче зажмурила глаза. Почему бы ему просто не раздеться и не лечь рядом? Конечно, он пьян и будет храпеть, и она не сможет уснуть, но они хотя бы не поссорятся. Рут чувствовала, что Томас смотрит на нее и пытается понять, спит она или просто притворяется. Ее бросило в холодный пот.
На нетвердых ногах он побрел к стулу, где вечером всегда складывал одежду, и принялся раздеваться, негромко напевая себе под нос.
Рут перевела дух. Сегодня скандала, наверное, не будет. Но именно в этот момент Ванда снова закашлялась.
Рут затаила дыхание. «Перестань, пожалуйста, перестань!»
Томас резко обернулся, словно только и ждал, когда Ванда или Рут пошевелятся.
– Опять начинается! Неужели ты мало меня сегодня злила? – едва ворочая языком, рявкнул он.
Рут вскочила. Притворяться спящей больше не было смысла.
– Сейчас я ее успокою. Не переживай, она скоро замолчит, правда, Ванда?
Рут пыталась говорить уверенно, и от этого в ее голосе прорезались визгливые, чуть ли не панические нотки. Она возьмет малышку и пойдет с ней на кухню…
Томас преградил ей путь.
– Ты успокоишь? – Глаза его сердито сверкали. – Для этого ты слишком тупа. Даже этого не можешь. Но вот позорить меня перед отцом – это всегда пожалуйста! Дерзкие речи – это единственное, на что ты способна!
– Томас! – Она терпеть не могла разговаривать с мужем столь заискивающим тоном, но иногда таким образом получалось его утихомирить.
Опустив взгляд, Рут попыталась прошмыгнуть мимо Томаса, однако тот схватил ее за руку. Он резко отшвырнул ее назад, и в следующий миг женщина оказалась на полу.
– Рут Штайнманн на полу, – захихикал Томас. – Хотела обвести меня вокруг пальца. Думала, я дурачок. Как обычно. Угадай, что мне пришлось выслушать после того, как ты смылась, а? Мол, ты вертишь мной как хочешь! Но они ошибаются, все они ошибаются! – Он встал над ней, широко расставив ноги; бугорок на штанах выдавал его возбуждение.
На миг Рут испугалась. Он уже не раз овладевал ею в таком состоянии… Но, судя по всему, Томасу оказалось достаточно ее страха.
– Ну, что? Где она, твоя дерзость? Твое высокомерие?
Возможно, он удовольствовался бы ее унижением, если бы Ванда снова не зашлась в приступе кашля. Тут-то он и вспомнил, что кроме своенравной жены у него еще есть никчемная дочь.
– Яблочко от яблони, а? Намерена вертеть мной, как захочется, да, мелкая? – Он с угрожающим видом медленно приближался к детской кроватке.
Когда Рут поняла, что он собирается делать, ночь прорезал ее истошный вопль.
11Мари частенько жалела, что не может жить в своих стеклянных шарах. Там, внутри, все наверняка намного проще! Никаких углов, на которые можно наткнуться. Нет ни начала, ни конца. Зато есть блеск всех цветов радуги, отражающийся от круглых стен. «Стеклянный рай», – все чаще думала она, разглядывая свои шары.
Никогда еще она не тосковала по нему с такой силой, как теперь, но причина была совсем иной, нежели обычно: ей хотелось попасть в стеклянный рай, поскольку жизнь ее стала невыносима. Кошмар, какой случается редко.
Отдушиной были лишь воскресные уроки у Петера, и сегодня она с нетерпением ждала, когда же пробьет восемь часов.
– Я знаю, что я самый ужасный человек в целом свете, но ничего с этим поделать не могу: я чувствую, что на меня страшно давят!
Вместо того чтобы выдувать стекло или обсуждать эскизы, на этот раз Мари решила излить ему душу. На лице девушки отражались муки совести и беспомощность.
– С тех пор как к нам переехали Рут с Вандой, не осталось ни единого уголка, где мне не могли бы помешать! А я уже привыкла жить одна!
Петер поставил перед ней стакан воды.
– По-прежнему никакой надежды на примирение?
Мари отмахнулась:
– Какое там! Томас, конечно, прибегает через день, но Рут его даже в дом не пускает. Скажет ему пару слов за дверью – всегда очень тихо, никогда не услышишь, что именно, – и он снова уходит. И либо едва не плачет, либо в ярости ругает ее последними словами. Разве разберешься в этом? Мы с Иоганной до сих пор не знаем, почему три недели назад Рут явилась к нам среди ночи. Слова лишнего не скажет! – вздохнула девушка. – В мастерской у Хаймеров и дня не проходит, чтобы Томас не стал расспрашивать меня о том, чем Рут весь день занимается. Говорит ли о нем. – Девушка насмешливо скривила губы. – Один раз он даже спросил, все ли в порядке с Вандой, ты представляешь? Я уже даже не знаю, что и сказать. Мне ведь нужно как-то с Хаймерами уживаться. Если старик вышвырнет еще и меня, то мы все останемся без работы! Как хорошо, что Иоганна кое-что отложила…
