Сергей Плачинда - Роксолана. Королева Османской империи (сборник)
Оксана начала соскальзывать на пол, но Перышко успела подхватить ее и быстро увела с балкона.
* * *На второй день в церкви отслужили панихиду. Мрачная, почти больная Оксана сидела во дворце у Перышка. Обеспокоенная подруга спросила:
— Как султанша, не лучше ей?
— Нет, не лучше, наоборот, совсем ослабла. Не знаю, что дальше будет: боюсь я за нее.
— А если, не дай Бог, султанша умрет, что будешь делать?
— Что ты, что ты! — ужаснулась Оксана, она побледнела и несколько раз перекрестилась.
— Все под Богом ходим… — задумчиво произнесла Перышко. — Но… все же, живой о живом думает. Да и сам султан уже старик. Так что надо серьезно подумать и о себе: не станет султана, что будешь делать?
— Не знаю… — тихо ответила Оксана.
— Гм… ты так сейчас говоришь с печали. Придет время, когда будешь думать иначе, и будет поздновато.
— А что буду делать? Сколько ни живи здесь, все чужой край, все негде приткнуться.
— Верно.
— А что делать? — снова спросила Оксана.
— Что делать? Заранее готовиться к поездке домой, а дом твой — родной край, Украина, которую ты так часто вспоминаешь и так хочешь увидеть.
— Очень хочу видеть, — приуныла Оксана. — Далеко, долго идти и дойду ли!
— Гм… дойдешь. Когда не станет султана, может случиться беда: неизвестно кто его заменит, — продолжала Перышко. — Может сесть злой султан, отобрать указ о твоей воле и заточить в гарем.
— Этого я не боюсь: я для него уже старая, — с трудом улыбнулась Оксана.
— Тем хуже, тогда совсем выгонит из дворца… — и тихо добавила, — …янычарам на забаву.
Оксана с ужасом смотрела на подругу и молчала.
* * *Оксана хорошо знала жизнь в султанском дворце, все привычки, этикет, манеры и даже заплетенные интриги принцев, принцесс, одного-двух евнухов-фаворитов, дворцового визиря… Все и всякие столкновения, неприятности, даже вежливые беседы всегда кончались душегубством, неожиданными арестами с оттенком азиатский жестокости, обычной в те времена и присущей только Востоку.
Роксолана в силу своей занятости ничего не замечала, и поэтому Оксана периодически, как бы невзначай, бросала какое-нибудь слово предостережения… И Роксолана внезапно оглядывалась, внимательно прислушивалась и тогда уже по-настоящему остерегалась. Особенно она опасалась принца Мустафу, старшего сына султана от первой жены Фатимы. Оксана уже заранее знала хитрые заговоры принца и всех его сторонников против султана и тотчас же предупреждала подругу. Следует отметить, что и Роксолана не любила принца Мустафу, знала, что ее единственный сын Магомет погиб от руки принца. Может, этот грех совершил наемный убийца, но по наущению Мустафы. Она тогда достаточно жестко отогнала его от себя и таким способом нажила уже неприкрытого мстительного врага.
— Этот проклятый принц, — шептала Оксана, — пугает султана тем, что якобы ты сама хочешь управлять государственными делами и будто бы хочешь извести мужа…
Роксолана сидела в кресле у окна и что-то вышивала.
— Многое из того, что ты рассказываешь, слабо напоминает правду, — говорила она Оксане, положив платок на колени.
— Я тоже знаю Мустафу: он коварен и его нужно остерегаться, но правда и то, что он и трус. Мустафа знает, что султан не поверит ему. Все, что ты говоришь, вздор.
— Как вздор! — рассердилась Оксана, — следует хорошо подумать… и не столько подумать, сколько сделать так, чтобы принц исчез с наших глаз навсегда.
— О чем именно ты узнала? — улыбалась Роксолана. Она привыкла к сплетням и не очень к ним прислушивалась. Прислушивалась только в тех случаях, когда в подобных интригах чувствовалась угроза и чья-то сильная рука. Тогда она принимала решительные меры.
— Мустафа уговаривает принцев силой заставить султана отречься от султанства, — продолжала Оксана, постукивая пальцами по ладони. — Султан уже стар, а сыновья никак не дождутся, когда родитель отправится к Аллаху. Мало того: Мустафа склоняет братьев к тому, чтобы те незамедлительно отправили отца в магометанский рай пить кофе среди райских девушек, вот!
— Гм… — хмыкнула Роксолана, — хорошо, я разведаю все сама: здесь у меня есть люди, которые все узнают и расскажут. Тогда…
— Что тогда? Тогда будет поздно: прикончат отца гуртом, тогда и чеши затылок, что делать… поздновато.
— Именно сейчас… — сказала Роксолана, — я и поговорю с султаном. Не знаю, кто кого пошлет в рай: сын отца, или наоборот — отец сына. В рай — не в рай, а куда-то в Иран в пустыню кататься на верблюдах — точно. Я этого Мустафу отблагодарю, приготовлю гостинец! И не только ему, но и всем принцам преподнесу тертый хрен: будут сидеть тихо где-то в закоулках турецкого государства, страна теперь ой-ой какая большая — будет, где отдохнуть всем этим предателям… Только вот что странно: неужели и принц Селим идет против отца?
— Мне неизвестно, — размышляла Оксана. — Принц Селим очень тихий, ласковый, книги читает и отца любит.
— Я тоже присматривалась к нему: думаю, что он против султана не пойдет…
— Будем надеяться, что не пойдет, — подтверждала Оксана.
— В последнюю ночь его не было среди принцев: видимо прячутся от него со своим черным делом.
— Вот как! Так они заговорщики! Хорошо… хорошо… Сейчас же и укрощу.
И Роксолана неожиданно спросила, укладывая свой платок в маленький сундучок:
— Ты говорила мне, что видела казнь тех… запорожцев… Скажи, кого казнили и кто палач?
И, закрыв сундучок, Роксолана села, и внимательно посмотрела на подругу.
— Я тебе об этом ничего не рассказывала! — искренне удивлялась Оксана.
— Ах, все равно! Может, кто другой сказал, я уже забыла. Но, видимо, и ты была на площади, когда рубили головы этим… — И речь прервалась.
— На площадь я не ходила, женщинам запрещено, — с притворным равнодушием сказала Оксана и опустила голову.
Роксолана не спускала глаз с подруги.
— Еще вчера ты была более откровенна со мной, — уколола Оксану султанша и почему-то вздохнула. — Ты же знала об этой казни…
— Да, знала, потому что везде же расклеены указы.
— Надо было содрать и принести мне, — резко сказала подруга.
— Я боялась: везде ходят стражи с саблями в руках, меня бы поймали и отрубили голову на той же площади.
— Ну, ну… не злись! — подлизывалась султанша. — Знаешь же, как я переживаю: мне нужно знать позарез, знать, чтобы… для дела… — споткнулась она на слове.
— Я видела издалека, — тихо сказала бледная Оксана. — Видела с дворцового балкона, оттуда видела.
— Что… что?
