Рэйчел Кейн - Принц Теней
Некоторые женщины создавали свой собственный мир – как моя бабушка.
Некоторые, как моя мать, оказывались пойманными в ловушку, как муха в янтаре, и не имели возможности из нее выбраться.
Но я никогда не мог понять, к какому типу относится моя тетушка.
Мы закончили обед, Ромео и я, так старательно изображая хорошее расположение духа, как будто от этого зависели наши собственные жизни. Я оставлял краденое в апартаментах Меркуцио. Если бы он хотел подставить меня – он мог бы сделать это с легкостью. Ведь он видел нас там, в лесу, я знал это. Он знал, что мы смотрели, как умирает его друг, – и не сделали ничего.
Я даже не сомневался, что он нас ненавидит.
Как я ни старался, мне не удалось все-таки избежать ссоры с Вероникой. Она и наша глупая кузина вышли вслед за нами из столовой – причем, судя по всему, нарочно, и я не мог не услышать шепот, в котором упоминалось имя Меркуцио, а потом – визгливое, пронзительное хихиканье, и это проломило ту хрупкую броню, которая не давала вырваться наружу моей ярости.
Моя сестрица, занятая болтовней, не замечала меня до тех пор, пока не стало слишком поздно: я схватил ее за шею и затащил в темную нишу, а Ромео повлек кузину дальше по коридору, крепко держа ее за руку.
– Хватит! – проговорил я таким голосом, что она должна была возблагодарить небеса за то, что еще жива. – Если я услышу еще хоть раз его имя…
– То тогда ты что? – Она схватила меня за руку, щеки ее пылали. – Ты ударишь меня, как Ромео? Или ты изобьешь меня, как отец избил Меркуцио? Ты думаешь, тебе позволят меня трогать?! Я ценность, товар. А ты – что ты такое? Лишний Монтекки низкого качества. Тебя даже нельзя продать за приданое.
– Сегодня повесили того мальчика, а Меркуцио заставили смотреть на это, – я говорил тихо, чтобы никто, кроме нас, не услышал. – Кто-то шепнул лишнее не в то ухо. И я знаю, что это ты, Вероника, я точно знаю!
– Ах, вот как? – На ее пухлых губах теперь играла усмешка, и она начала расправлять кружева вокруг шеи и на груди. – А я слышала, что донес на них кое-кто другой. Тот, кто случайно увидел этих двоих голубков прямо за церковью. Кто-то, на кого ты никогда бы не подумал, ручаюсь.
Я не понимал, о чем она говорит, и сжал ее шею сильнее. В глазах ее мелькнула паника, но тут же уступила место привычному высокомерию.
– Объяснись, – потребовал я. – У меня нет времени на эти игры, и ты знаешь – терпение мое не безгранично.
– Это Капулетти, – заявила Вероника. – Девица Капулетти – она пожаловалась самому епископу, что стала невольной свидетельницей противоестественной связи. По крайней мере, так говорят.
– Которая из девиц Капулетти? – Я не верил ей. Я не хотел ей верить, но она, похоже, говорила правду – в глазах у нее появилась торжествующая искра.
– А та, о которой все время блеет Ромео, – произнесла Вероника. – Та, которая собирается в монастырь. Розалина. А мы просто подхватили.
Я отшатнулся от нее, как от огня. Как я хотел, чтобы она лгала! Как не хотел верить, что Розалина, именно Розалина была тем человеком, который совершил такой безжалостный и бессердечный поступок! Но она слишком благочестива, думал я. Она хочет посвятить свою жизнь Церкви. Она не знала Меркуцио. И все, что она видела, это нечто ужасное, греховное и порочное, совершаемое в темноте. И это оскорбило ее…
Но мне было плохо от этого. Очень плохо.
– Ты лжешь, – сказал я. – Ты, маленькая дрянь с низкой и подлой душонкой, ты лжешь. Это ты пожаловалась епископу, а теперь сваливаешь все на Капулетти.
Ее губы искривились в довольной ухмылке. Моя дьявольски умная сестра так хорошо умела играть словами.
– Твой дружок своим поведением всегда подвергал опасности дом Монтекки, – проговорила она. – Его должны были поймать – рано или поздно. А теперь он ненавидит Капулетти за то, что те его предали, ненавидит по-настоящему, хотя раньше относился к нашей вражде как к игре в шахматы, бескровной и увлекательной. Я оказала тебе услугу, братец, привязав его к нам еще крепче. И я оказала услугу ему. Не думаю, что бабушка будет против. Это ведь была ее идея.
От такой жестокости у меня захватило дух… Старая ведьма приказала выдать тайну Меркуцио, использовать Капулетти в качестве козла отпущения и тем самым привязать несчастного Меркуцио еще крепче к Монтекки! Политика во всей своей грязной красе.
– Железная Синьора, может быть, и отдала приказ, – скорее прошептал, чем сказал я. Я с трудом сам различал собственные слова, потому что их заглушала пульсирующая у меня в голове кровь, а перед глазами у меня стояла красная пелена. – Но ты… тебя же использовали как марионетку, сестрица.
Вероника взмахнула руками с деланым равнодушием:
– Я женщина. Я должна привыкать к тому, что меня используют.
– Ты не женщина. Ты ребенок, играющий в игры, которых не понимаешь.
– Я в большей степени женщина, чем ты мужчина, Бен! У меня уже год как начались месячные! И скоро я выйду замуж и окажусь в постели с мужчиной, и тогда я смогу еще больше сделать для нашего дома. А какая польза от тебя, а? Лишний мальчик!
Она оттолкнула меня, догнала свою маленькую кузину, и они вдвоем направились вниз по коридору, шелестя шелковыми юбками и оставляя после себя облако цветочного аромата.
Как сладко пахло это зло…
– Из-за чего была ссора? – спросил Ромео, когда я вернулся к нему. – Это из-за Меркуцио?
– Из-за подлости, – ответил я. – Однажды она обязательно испытает на собственной шкуре, как это больно.
Это прозвучало так мрачно, что Ромео взглянул на меня с тревогой.
– Сегодня вечером я тайком проберусь к Меркуцио, чтобы узнать, все ли с ним в порядке.
– Я пойду с тобой, – сказал Ромео.
И я не нашел в себе сил ему отказать.
Проникать незаметно в покои Меркуцио было для меня уже привычным делом, но в этот раз со мной был Ромео, а он не владел этим искусством в той же степени, да и охрана дома Орделаффи была усилена в связи с обстоятельствами. Мы справились с задачей, но это оказалось нелегко. Наконец мы ввалились, потные и дрожащие, в окно комнаты Меркуцио, где было темно и тихо. Не горел ни один светильник. Не было вообще ни следа жизни.
– Они увезли его! – воскликнул Ромео взволнованно. – Бен, они его увезли!
– Боюсь, что хуже, – ответил я.
Найдя на подоконнике огарок свечи, я зажег его – свет был тусклый и неверный, но его было достаточно… и нашел груду окровавленной одежды Меркуцио на полу, она была брошена бесформенной кучей – значит, слуге даже не дали возможности побыть с ним. Дорожка из капель крови начиналась от этой кучи. Ромео взял свечу и пошел за мной следом, держа ее повыше, чтобы я не сбился с этого слабого следа, который привел нас сначала к пустующей постели, а потом – к лежанке, где обычно, в лучшие времена, приклонял голову слуга Меркуцио.
