Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"
— Твоя визуализация воспоминания слишком слабая, — сказал Нотт. Он схватил книгу, на обложке которой была движущаяся сова, пролистал к странице, которую заложил в начале, а затем сунул её под нос Трэверсу. — Вот, этот совет они дают об использовании самых распространённых визуализаций волшебников-новичков, их «счастливых мыслей» при вызове намерения, а также частых встречаемых трудностях. Ты не можешь просто выбрать одно приятное воспоминание. Если это твоя личность, выраженная магией, оно должно быть личным.
Гермиона посмотрела Трэверсу через плечо, чтобы прочитать текст.
Большинство волшебников начинают свой поиск положительного настроения, выбирая простое, незамысловатое, недвусмысленное воспоминание: получение письма из Хогвартса, церемонию выбора палочкой в одиннадцать лет, проход к столу факультета после распределения, чтобы присоединиться к братьям и сёстрам на следующие семь лет. Это чудесные воспоминания, но их простота и массовость приводит к нехватке силы, так необходимой для такого мощного заклинания, как вызов Патронуса. Они слишком часто связаны с менее счастливыми воспоминаниями, которые вносят сумбур в ясность намерения, необходимого для вызова. Например, счастье от письма из Хогвартса неразделимо связано с чувством облегчения, что больше не надо бояться угрозы сквибства; усталость и беспокойство после опробования сотни палочек, никак не находя подходящей; ужас от распределения на факультет, далёкий от кровных родственников.
Настроение-талисман должно быть чистой концентрацией радости и надежды, незапятнанной никаким другим чувством. Это должно быть определяющее воплощение души заклинателя. Не просто момент счастья, от которого, оглядываясь назад, волшебнику или ведьме приятно, но такой, который определяет самую суть его характера, истинное «я» его духа. Хотя академические учебники редко сходятся в едином методе придумывания «идеального воспоминания», на практике авроры сообщают, что идеальное воспоминание — не обязательное требование. Несбывшегося видения может быть достаточно для замены истинного воспоминания, если воля и воображение заклинателя достаточно сильны, чтобы визуализировать «надежду» абстрактно. Заклинание Патронуса лишь требует чистого намерения волшебника, а не приемлемого образа жизни…
— К чёрту, — пробормотал Трэверс. — Примеры из книги именно те, которые я использовал для визуализации. Неудивительно, что они не сработали. Нотт, что ты выбрал для своей?
— Это личное, — резко сказал Нотт. — Моя для тебя не сработает. Если бы это было так просто, как копировать чью-то напрямую, не было бы понятия уникальных форм Патронусов — у всех бы было одно и то же существо. И не было бы смысла обременять себя пространными теориями Аристотеля о природе «духа». Которые, кстати, процитированы в приложении к руководству, но они начисто бесполезны, если ты решишь потратить на них время. «Душа есть как бы рука: как рука есть орудие орудий, так и ум — форма форм»{?}[Аристотель «О душе» [книга 3, гл. 8] Перевод П. Попова]. Никуда не годится! Над чем ты смеёшься, Грейнджер?
Гермиона не могла сдержаться от хихиканья:
— Ты попрекаешь меня, что я знаток ненужных эзотерических знаний, но именно ты цитируешь «бесполезные» теории Аристотеля.{?}[(прим. автора) Аристотель написал «О душе» в 350 до н.э. В повествовании этой истории искусство и культура, созданные до Статута о секретности (1692 г.) — общая история волшебников и маглов. После принятия Статута два мира пошли каждый своей дорогой, но всё до него приемлемо знать приверженцам жёсткой линии чистоты крови, как Нотт. Например, изучать классическую латынь, греческую философию, Римских императоров и раннюю современную английскую поэзию. ]
— По крайней мере, я не тружусь под предлогом, что чтение кучи бесполезных магловских книг делает меня умным, — сказал Нотт. — Ну и чёрт с ним. Если эзотерические знания не нужны для вызова Патронуса, а всё, что имеет значение, — состояние «чистоты» разума, то, уверен, ты должна быть в состоянии вызвать заклинание. Ты обязана попробовать. Покажи нам, поганым слизеринцам, как правильно.
Гермиона замешкалась. Она исследовала заклинание, когда узнала о его ценности на экзамене, даже несколько часов экспериментировала в кровати в спальне за задёрнутыми шторами балдахина. Но она использовала только теоретическое описание, а не практическое руководство, написанное аврорами и для авроров, которое предупреждало, что обычные визуализации не работают по типичным причинам. И это оказалось верным: она использовала воспоминание о том, как перед ней открылась кирпичная стена за «Дырявым котлом» во время первой поездки за школьными принадлежностями в Хогвартс, и глаза её загорелись от удивления перед миром, о существовании которого она даже не подозревала. Как и сообщалось в книге, это не сработало, потому что воспоминание было запятнано.
Её детское чудо было омрачено вторжением логики, которая прокралась непрошено в следующие дни и недели после открытия. Этот магический мир, который она открыла, был намеренно скрыт от неё вместе с остальными маленькими девочками-ведьмами и мальчиками-волшебниками по всей Британии по обстоятельствам её происхождения. Маме нужно было рассчитывать на добросердечность других путешественников, проходящих мимо «Дырявого котла», чтобы открыть проход для покупок вещей во время учебного года, пока Гермиона была вдали, например, синего шарфа Рейвенкло, который она получила совиной почтой вскоре после распределения. (Том получил зелёный шарф Слизерина тем же Рождеством от родителей. Если бы не их щедрость, у него никогда бы его не было).
Каким тогда было её счастливое воспоминание? Первая встреча с Томом? Этот восьмилетний мальчик был хамским сиротой с холодными насмешливыми глазами. Нет, это не сработает. Первый раз, когда увидела пылающий зáмок, вырисовывающийся в своём великолепии над шаткими лодочками, беззвучно качающимися в Чёрном озере? Она хотела разделить это с Томом, но его не было рядом из-за его маленькой детской истерики в первые полтора месяца первого года. Её первое «превосходно» на экзамене, Рождество в Хогвартсе, Рождество с родителями, получение должностей старосты и старосты школы, утреннее пробуждение, растянувшись на груди Тома Риддла… Ни одно из них не было безупречным воспоминанием о чистом счастье, а последний пример определённо не был «чистым» намерением.
Она всё равно попробовала их, и этого оказалось достаточно, чтобы получить бледную струйку дыма. Пробежав по ним всем как можно быстрее, чтобы слить эмоции в один большой всплеск счастливых чувств, она получила бесформенный тусклый шар, который демонстрировал Трэверс. Эта стратегия не работала. Возможно, ей следовало попробовать новую.
Том всегда говорил, что магия — вопрос желания сделать это настоящим.
Она решила не стопориться на том, что у неё не было воспоминания чистого счастья, достаточно устойчивого для укрепления Патронуса. Годы её недолгой взрослой жизни до сих пор были направлены на всё, кроме личного удовольствия. Её обучение и учёба всегда были направлены на достижение высшей цели. До сих пор понимание, заучивание по учебнику и чистая убеждённость выводили её в ряды лучших студентов своего года. Трансфигурация давалась ей интуитивно, потому что она понимала принципы материальности так, как с трудом улавливали её однокурсники, воспитанные волшебниками. Заклинаний, требующих эмоций в качестве руководящего намерения, было немного, если вообще были, и из них она больше всего знала о Непростительных проклятиях.
Если ей не хватало достаточно сильного воспоминания счастья, могла ли она вместо этого создать его из воображения? Не настоящее воспоминание, но сильную визуализацию, что-то достаточно содержательное, чтобы передавать истинную сущность Гермионы Грейнджер? В теории, это должно быть достижимо. Память и воображение происходили из одного источника: разума.
«Как рука есть орудие орудий, так и ум — форма форм».
Магловская философия от Аристотеля, может быть, не такая бесполезная, как хулил Нотт.
