Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

====== Глава 51. Серп и молот ======

1945

Сбегать из Хогсмида во время выходных стало слишком обременено сложностями после того, как авроры ввели процедуру вписки и выписки в группах, разделяемых по спальням, где за любого отбившегося члена понесёт коллективное наказание вся группа. «Напомните им следить за своими друзьями», — было сказано старостам — подразумевая, что от студентов ожидалось докладывать о неповиновении друг друга.

Тому это от всего сердца не нравилось. Это побуждало людей с высокомерным и богобоязненным характером принять своё истинное призвание — праведных ругателей. С самого первого года в Хогвартсе ему не нравились другие студенты, которые считали своей обязанностью доносить на своих товарищей учителям. Ему ещё меньше нравились те, кто считал это неоспоримым моральным долгом. Гермиона, не уладь он их ссору в первые несколько недель учёбы, могла бы стать таким человеком без его вмешательства. Значит, повезло, что он у неё был.

Следующим лучшим вариантом после побега из Хогсмида было уйти во время матча по квиддичу. Они оставались на территории школы, поэтому старосты не были обязаны устраивать перекличку. А также квиддич интересовал не всех, и не все ходили на каждый матч, особенно не студенты, сдающие С.О.В. или Ж.А.Б.А., которые не были игроками в квиддич и не интересовались профессиональным спортом в качестве будущей карьеры.

За полчаса до рассвета они с Ноттом оделись в простые чёрные плащи, шарфы и дублеты для дуэлей за завесой штор своих балдахинов. Нотт одолжил дублет Ориона Блэка из драконьей кожи, а Том убедил Трэверса отдать ему свой жилет в серебряных шипах. Когда он закончил затягивать его шнурки — и он сел на него лучше, чем на своего владельца, — Том выскользнул из кровати, а Нотт осторожно высунул голову из-за своих штор и затем надел свои ботинки, которые сами на нём зашнуровались, не проронив ни звука. Их осторожность была бесплодна: прежде чем они дошли до двери спальни, они увидели, что Лестрейндж уже проснулся и оделся в свои джемпер и бриджи для квиддича, полируя свою метлу с необычным усердием.

(Это было буквальным значением фразы, к облегчению Тома. В прошлом году был случай, когда Трэверс сонно вывалился из кровати и разбудил всех пронзительным криком. Мальчик наступил на мокрый носок, брошенный на пол, и этот носок приклеился к его босой ноге. Клеящее вещество, что Том узнал сильно против своей воли, было выделением другого мальчика. Никто не признавался, кому принадлежал носок, поскольку все носили простые чёрные носки из магазина со школьной формой. Незаинтересованный в копании в их мозгах в поисках истинного нарушителя, Том заявил, что любая фигуральная «полировка метлы» должна происходить в ванной комнате с запертой дверью, а беспорядок должен быть немедленно вычищен из сливной решётки с помощью испаряющего заклинания).

Лестрейндж тоже их заметил, и его тряпочка для полировки соскользнула с рукоятки метлы и оставила жирный развод на его белых бриджах:

— Куда вы двое направляетесь? — спросил он.

— На выход, — сказал Том.

— Никуда, — сказал Нотт одновременно с ним.

Они обменялись хитрыми взглядами друг с другом.

— Я помогаю Риддлу выбрать кольцо для Грейнджер, — сказал Нотт. — Раз уж он собирается использовать традиционные клятвы, он может и всё остальное сделать, как положено. — Он метнул в Тома выразительный взгляд.

— Да, — сказал Том. — С моей стороны будет некрасиво просто сказать, что я хочу на ней жениться, и остановиться на этом. И её репутации это ничего не сделает. Мы старосты школы: мы не только представляем наши факультеты, мы представляем Хогвартс.

— Не ищите нас на праздновании в Общей гостиной после матча, — добавил Нотт. — Но мы хотя бы можем заранее тебя поздравить. Это Хаффлпафф против Слизерина, и Розье доложил, что их ловец не умеет нырять, а один из их загонщиков — целиться.

— О, — сказал Лестрейндж. — Ну, дайте мне знать, если вам надо, чтобы кто-то сказал, что видел вас в раздевалке с пожеланиями удачи команде. В этом году я капитан, так что они согласятся со всем, что я скажу.

— Умница, — сказал Том, призывая свою шкатулку с зельями из ящика прикроватной тумбочки и поворачиваясь, чтобы уйти. — Если бы ты мог зафолить ловца, чтобы растянуть матч как можно дольше, я бы не жаловался, — он вытащил баночку Морочащей закваски и бросил её Лестрейнджу. — Эта паста впитывается кожей и оставляет любого, ах, легко отвлекаемым. Если она каким-то образом прольётся на метлу перед матчем… Что ж, даже Слагхорн должен будет признать, что ни у кого в команде Слизерина нет большой склонности к зельеварению.

— Понял, Риддл, — сказал Лестрейндж, подмигивая.

Том наложил на себя Дезиллюминационное заклинание и покинул спальню Слизерина. Нотт следовал за ним по пятам, пришёптывая:

— Это было самое неприкрытое подхалимство, которое мне довелось видеть. Как ты это выносишь?

— Зная, что он поддерживает меня в любой момент времени, — ответил Том. — Я делаю одолжение Лестрейнджу, он делает мне одно в ответ. Это простой уговор, от которого мы оба получаем пользу. Нам не надо тратить время, притворяясь, что мы друзья. Я предпочитаю это в некоторой мере непостижимой договорённости, которая у нас с Дамблдором. Со стариком всё — скрытая проверка личности.

— Я всё ещё не понимаю, о чём всё это, — сказал Нотт. — Дамблдор называет тебя по имени. Такая фамильярность, фу, у меня от неё мурашки, а ведь он даже не со мной разговаривает. Слишком жутко для меня. Единственный человек, кто называет меня по имени, — моя мать.

— Что, даже не твой отец?

— Особенно не мой отец. Он называет меня «мальчик».

— Могло быть хуже, — сказал Том, пожав плечами. — Мой обращается ко мне как «ты» или «он».

Том и Нотт обменялись ещё одним взглядом неудобного и неприятного товарищества. Без чьих-либо подсказок они безмолвно договорились, что никогда не будут говорить на эту тему снова.

Они выскользнули из замка без происшествий, сделав крюк мимо лодочного сарая с новыми наложенными оберегами, которые Том был незаинтересован взламывать и чинить после каждого использования. До авроров дошло, для чего служила Астрономическая башня, и они сделали её недосягаемой во внеурочное время для занятий, не касающихся учёбы. Студенты Хогвартса с настойчивостью и цепкостью тараканов разбежались, чтобы сойтись в другом месте: лодочном сарае. Таким образом, Том был вынужден прибегнуть к помощи летающего ковра Нотта, чтобы вывезти их с территории Хогвартса.

Так он нашёл лазейку: озеро. Защитные чары территории Хогвартса были заякорены в землю и камень и сосредотачивались на дороге к деревне, будучи самой очевидной точкой входа, через которую незваный гость мог напасть на замок. На главных воротах сидели крылатые кабаны-охранники, но никто — кроме, возможно, Салазара Слизерина — не подумал о возможности проникновения в замок с воды. На ней не было чар, стоило сойти с земли и ступить в обширные владения Чёрного озера и притоков нагорья, которые его питали.

Никаких защитных чар — но там был Гигантский кальмар, русалки и гриндилоу, и одно охраняющее чудовище, с которым Том был рад находиться в дружественных отношениях.

«Говорящий, я слышу, Вы говорите слишком беспокойно, — сказал василиск, и его раздвоенный язык быстро высунулся в качестве осуждения. — Вы были слишком заняты со своей партнёршей, чтобы уделить мне время?»

Том, слишком занятый обновлением утепляющих заклинаний на камне, на котором грелся василиск, поперхнулся посреди произношения вербальной формулы:

— Откуда ты узнал о моей партнёрше?

«Я почуял Вас не так давно возле берегов, где люди срезают травы под камнем цвета неба, — Том понял, что он имел в виду теплицы травологии. Откуда тысячелетнему животному, несмотря на свою разумность, знать, что такое теплица? — Она пахла землёй, и травами, и сильной магией. Она произведёт для Вас здоровый выводок, думаю. Вы хорошо выбрали. Прошлые Говорящие не очень хорошо выбирали партнёрш. Они предпочитали тех, у кого был красивый узор чешуи, но слабость чувств. Я говорил им, хоть они едва ли меня слушали, что слабые никогда не приносят хороший выводок. Они бросают одно хорошее яйцо в кладку, но у остальных тонкая скорлупа, и они не вылупляются… Я говорил им…»