Петра Дурст-Беннинг - Дочь стеклодува
– Сколько можно! Я устала повторять, что мы с Петером – просто добрые друзья! Госпожа Майенбаум? Это все равно, как если бы я вышла замуж за своего брата! – поморщилась Иоганна. – Кроме того, кто из нас намерен удачно выйти замуж? Уж точно не я. Да, к Петеру я очень хорошо отношусь. Выдувая стеклянных зверушек, он заработал бы в сто раз больше денег, чем помогая раненым солдатам и детям, которым не повезло.
Открыв дверь в мастерскую, Иоганна почувствовала, как все в ней восстает против этого. Больше всего ей хотелось развернуться и… ах, заняться чем-нибудь другим! Чем угодно, только не серебрить или упаковывать надоевшие стеклянные изделия в душной мастерской. Покачав головой, она обратила внимание на то, что сестры на ходу снимают с себя куртки, словно горя нетерпением наконец-то приступить к работе.
Рут прошла мимо стеклодувов, гордо подняв голову, только и сказав «доброе утро», ни к кому конкретно не обращаясь. «Кажется, сестра так и не сумела простить Томасу незатейливый подарок», – подумала Иоганна, радуясь этому. Она обвела взглядом мастерскую в поисках Гризельды, однако не нашла ее. Петер говорил, что у нее в доме было ужасно холодно, – наверное, она простудилась из-за сломанной печи.
Вильгельма Хаймера тоже не было видно. Внезапно Иоганна сама себе показалась лишней. «Что я вообще здесь делаю?» – промелькнуло у нее в голове. Мари уже открыла стоявшие перед ней краски, словно это было в порядке вещей. Рут завела разговор с Евой и, кажется, восхищалась ее новой заколкой. Сара, как обычно, никуда не торопясь, вернулась со склада, неся в руках сложенные друг на друга коробки. А сыновья Хаймера, как всегда, сидели, склонившись над лампами, шипение которых было слышно с порога. Все были заняты работой, кроме нее.
Томас Хаймер обернулся.
– Отец придет позже, он в Зоннеберге, – сказал он, глядя мимо Иоганны.
Увидев, что Рут стоит рядом с Евой, он встал и направился к ней, больше не обращая внимания на Иоганну, так и не сказав, какую работу назначили ей на сегодня.
И что теперь? Иоганна присоединилась к Саре и начала сортировать коробки. Та сказала ей, что вдова Грюн лежит в постели с высокой температурой, и снова погрузилась в глухое молчание. Они работали, пока на столе не осталось места. Поглядев на целую гору коробок, громоздившуюся на полу, Иоганна предложила:
– Этого пока что хватит! Наверняка есть то, чем нужно срочно заняться.
Сара продолжала раскладывать коробки, словно ничего не слышала.
Неужели эта девочка действительно так глупа, или она притворяется? Раздраженная, Иоганна подошла к столику для серебрения. Десятка три стеклянных бокалов словно с нетерпением ожидали, когда она возьмет их в руки. Ну вот!
С новым энтузиазмом девушка поднесла первый бокал к крану, соединенному с резервуаром для раствора серебра, и только после этого заметила, что он пуст – полной была только бутылка с растворителем. Девушка с беспомощным видом уставилась на сосуды с нашатырным, этиловым спиртом и нитратом серебра. Хаймер хранил рецепт раствора в тайне. Только Гризельда знала, что и в каких пропорциях нужно смешать с водой, чтобы получить нужный состав, и когда надо добавить немного глюкозы в качестве восстанавливающего средства. Девушка вынуждена была признать, что стеклянные изделия из мастерской Хаймеров были посеребрены особенно равномерно. В других мастерских, где использовали не такие чистые ингредиенты или неподходящее восстанавливающее средство, серебро выпадало в осадок неровно, оставляя на стекле пустые пятна. Так что у Хаймера были причины делать секрет из своего рецепта, однако в результате этого без него и Гризельды вся работа на серебряной ванне встала.
– Что ты смотришь, как баран на новые ворота?
Иоганна вздрогнула и обернулась. Хаймер! Как этот толстый человек ухитрялся появляться, словно из ниоткуда?
– Я… Нет серебряного раствора, – неуверенно отозвалась девушка.
– А там? – Хаймер показал на Сару, голова которой едва виднелась за горой коробок. – Тебе не пришло в голову помочь ей, вместо того чтобы таращиться на пустую бутыль? Мне кажется, там есть чем заняться! – И, качая головой, он зашагал прочь. – За стояние на месте тебе не платят, госпожа Бабская Мастерская! – Он угрожающе потряс пальцем в воздухе.
Иоганна застыла как громом пораженная, а взгляды остальных жгли ее, словно огнем. Как он смеет отчитывать ее, да еще и совершенно несправедливо!
– Лучше бабская мастерская, чем свинарник! – проворчала она себе под нос.
Хаймер замер:
– Что ты сказала?
Конечно, в этот момент Иоганна могла ответить что-то вроде: «Ничего-ничего, все в порядке». Разумеется, она могла присоединиться к Саре за упаковочным столом, чтобы раскладывать никому не нужные коробки. Но ничего подобного она не сделала.
21Петер перекрыл кран газопровода. Без пения пламени в комнате тут же повисла парализующая тишина. Садясь к Иоганне за стол, он бросил последний взгляд на пару стеклянных глаз, на которых еще нужно было нарисовать прожилки. Завтра утром их заберет курьер. Наверняка их уже с нетерпением ждут пациенты. Скорее всего, придется работать ночью, чтобы успеть все сделать в срок, но Петеру было безразлично – он нужен Иоганне, пусть упрямая женщина ни за что в этом не признается!
– Не заставляй меня тянуть из тебя клещами каждое слово! Ты действительно так и сказала ему в лицо: «свинарник»?
Иоганна кивнула:
– Я никому не позволю называть меня ленивой! В конце концов, это по его вине мне нечего было делать. Боже мой, да это же правда! Ты бы видел, как он вспыхнул! На миг мне показалось, что он прибьет меня на месте – так он покраснел от ярости.
Петер без труда представил себе эту картину.
– А потом?
– Потом он обозвал меня неблагодарной тварью и все в таком духе. – Девушка пожала плечами. – Неблагодарная, ха! Я сказала ему, что он ничего мне не подарил. Это скорее я ему дарю, причем свое рабочее время! И что у меня нет причин быть ему благодарной, поскольку он воспользовался нашей бедственной ситуацией, чтобы заполучить дешевую рабочую силу.
Петер поднял брови. Это уже не шутки. Неудивительно, что после этого Хаймер вышвырнул ее прочь.
– Ты говоришь в точности как Карл Маркс. Он тоже постоянно только о том и твердил, что рабочих нещадно эксплуатируют.
Иоганна покосилась на него, не зная, не подшучивает ли над ней сосед.
– Не знаю я никакого Маркса. Но, черт возьми, я не позволю себя дурачить! Что бы ты на моем месте делал?
Петер отвел взгляд:
– Честно говоря, даже не знаю. Может быть, помалкивал бы. А может быть и нет. Как бы там ни было, я рад, что мной никто не командует и что я вообще в такой ситуации не оказался.
