Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

— Бонусы, — сказал Том. — Уверен, ты слышала о них раньше. Официанты и слуги могут забрать объедки со стола домой. Военные квартирмейстеры списывают повреждённые предметы снабжения для личной продажи на чёрном рынке. Старосты школы первыми выбирают конфискованные вещи, затем остальные старосты. В Слизерине существует традиция, согласно которой алкоголь, конфискованный у несовершеннолетнего, передаётся обладателю значка высшего ранга на факультете.

— Ты должен снимать очки за распитие спиртных напитков до совершеннолетия, — нахмурившись, сказала Гермиона. — И сообщить декану факультета. Это в правилах.

— С чего бы мне снимать очки с собственного факультета? — фыркнул Том. — Слагги знает, как всё устроено: он оставляет бытовую дисциплину старостам, а они управляются ею по своему усмотрению. Ему нравится, когда Кубок школы так долго стоит в его кабинете, что под ним образуется пыльное кольцо в шкафу.

— Ты должен снимать очки за неправильное поведение вне зависимости от факультета, — сказала Гермиона. — Это справедливо и последовательно относительно стандартов, установленных другими факультетами. Иначе как они будут учиться на ошибках? Забрать у них бутылку виски не научит их не пить, лишь научит их прятать её получше в следующий раз! Ты правда хочешь преподнести такой урок?

— Ну, да, — ответил Том без заминки. — В чём проблема?

Это стало темой их спора на протяжении всей поездки на поезде. В купе Тома Гермиона подняла вопрос протокола перед мальчиками Слизерина, которые, как мужчины, проявили полное безразличие к нетрадиционному соблюдению Слизерином правил школы.

— Лукреция не написала об этом ни слова в своей памятке! — настаивала Гермиона, роясь в своей сумке в поисках излюбленной копии «Руководства старост». — Я бы запомнила, что читала об этом, если бы она написала.

— Лукреция понимает, что идейное содержание должно быть адаптировано для всех факультетов, не только её. Все читают строки, как они написаны. Мы? Ожидается, что мы будем читать между строк. Старина Слагги не видит смысла опекать неграмотного старосту, — сказал Орион Блэк, который носил значок старосты на своей мантии. Он выбирал среди ассорти завёрнутых шоколадных конфет в большой жестянке. — Фу, ром и вишня? Кто в здравом уме испортит недурной ром, добавив туда вишни?

Мальчики в купе ухмыльнулись. Лестрейндж пробормотал через свои надутые щёки:

— Тогда дай сюда.

Орион бросил горсть завёрнутых в красную фольгу шоколадок в сторону Лестрейнджа и продолжил:

— Она не была в неведении относительно происходящего, очевидно. Согласна с этим или нет, она знала, что приниматься за это было бы совсем другим делом. К тому же она знала, что традиция «правомерной десятины» была старше неё. Нынешние старосты это делают, потому что это делали их старосты, когда они были первокурсниками, и так далее. Если бы она попыталась изменить порядки, это было бы усилием… Как его звали? Греческий парень, которого отправили к Аиду, и ему надо было пихать камень вверх по холму… Тантал?{?}[Как любимец богов Олимпа Тантал имел доступ к их советам и пирам. Он возгордился столь высоким положением и за оскорбление, нанесённое богам, был низвергнут во владения Аида. Согласно Гомеру, Тантал испытывает в подземном царстве нестерпимые муки голода и жажды. Стоя по горло в воде, он не может достать воды и, видя близ себя роскошные плоды, не может овладеть ими: как только он открывает рот, чтобы зачерпнуть воды, или поднимает руки, чтобы сорвать плод, вода утекает и ветвь с плодами отклоняется. Отсюда пошло выражение «танталовы муки».]

— Сизиф,{?}[В древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти приговорённый богами катить на гору в Тартаре тяжёлый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз.Отсюда выражение «сизифов труд», означающее тяжёлую, бесконечную, безрезультатную работу и муки.] — любезно сказал Нотт.

— Пасиб, он самый. Труд соразмерен с сизифовым. Что бы один староста из добрых побуждений ни попытался сделать, всё вернётся на круги своя, как только они перейдут на лужайки позеленее, — обёртки из фольги зашуршали, пока Орион копался среди них, каким-то образом оказавшись по локоть в жестянке, которая была едва ли выше шести дюймов{?}[~15см]. — К тому же лишь потому, что мы не вычитаем очки с факультета в обычной манере, не означает, что те, кто получает выгоду от понимания Слизерином нюансов, полностью избавлены от дисциплинарных взысканий.

— Что это значит? — спросила Гермиона. — Вы принуждаете их переписывать строки? Если последние несколько лет и научили меня о том, как всё устроено в Слизерине, то это когда кто-то говорит «необычный» в дисциплинарном смысле, это должно быть что-то большее, чем диктанты.

— Это означает, — сказал Том, — что даже если мы не… следуем правилам добуквенно, мы делаем всё возможное, чтобы поддерживать дух того, на что направлены правила: направленное самосовершенствование. Заслуживший наказание заслуживает и покаяние. Если это не есть самой сутью справедливости, то я не знаю, что может быть. Я вполне предан тому, чтобы убедиться, что это будет исполнено.

Гермиона заметила, что никто не добавил пояснений к сказанному Томом, которое было в некотором роде туманным. Не просто в некотором роде туманным, а полностью туманным. Том тоже не прояснил своё объяснение, а также не добавил деталей о том, что значит «заслужить раскаяние». Единственным звуком в купе было шумное разворачивание конфеты Орионом Блэком, шоколадного трюфеля, обсыпанного кокосовой стружкой, которая разбрасывала белые хлопья по его зимней мантии.

— Это работает, — через некоторое время сказал Квентин Трэверс, подглядывая из-за газеты, за которой он прятался. — Не могу сказать, что всем нравится… коррекция, но в этом же суть процесса, не так ли? Но мы все согласны, что так устроен договор. Он поддерживает порядок. Он усиливает единение факультета. И мы выигрываем Кубок школы каждый год. Сколько лет подряд уже?

— Тринадцать, — услужливо сказал Блэк. — И восемь Кубков по квиддичу.

— Вот, пожалуйста, — сказал Трэверс, удовлетворённо кивнув.

— И всех в Слизерине это устраивает? — спросила Гермиона.

Хор «ага», «меня — да», «конечно» и «мне нормально» заполнил воздух. Гермиона осмотрела купе. Том выглядел очень довольным собой.

Путешествие в поезде продолжилось в той же манере, обыденном разговоре, за которым Гермиона наблюдала с кротким чувством любопытства. Хотя семикурсники Слизерина были взрослыми по возрасту совершеннолетия волшебников, а половина из них — взрослыми по магловским стандартам, было сложно смотреть на них как на группу мужчин. Это была группа мальчиков-переростков… с одним Томом Риддлом. Гермиона знала, что он считал себя взрослым мужчиной, и, учитывая, как он вёл себя на рождественских каникулах, она не была уверена, что может называть это невинным мальчишечьим рвением. Том, который использовал слова «нарушительница верности» с излишним ликованием, охотно согласится с тем, что поведение взрослых действительно являлось повторяющейся и намеренной темой.

Она всё ещё размышляла о его скрытом смысле, когда отъехала дверь купе. Два аврора стояли на пороге: волшебник с длинными волосами и ведьма с короткой стрижкой, набросившие плащи на свои стёганые мантии для дуэлей. Прошла секунда-другая тишины, пока они осматривали сиденья, замусоренные обёртками от сладостей, и они обменялись взглядами.

Ведьма вытащила свёрток из-под своего плаща, завёрнутый в ткань в красную клетку. Она прочистила горло и произнесла:

— Миссис Трэверс передала, что ты забыл свой ланч на столе на кухне этим утром. Твой отец потребовал доставить его с сообщением твоей матери. Она сказала, и я цитирую…

Её голос резко принял ровное, монотонное состояние, будто она зачитывает что-то по памяти:

— «Всегда сначала ешь овощи до десерта и не покупай ничего с тележки со сладостями, дорогой, помни, что такого рода еда делает с твоим телосложением».

Трэверс осмотрелся в купе, выражения лиц наблюдателей разнилось от неверия до подавленного веселья. Виновато он спрятал тыквенную булочку в рукав и смахнул крошки с подбородка.