Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Гермионе потребовалась секунда, чтобы понять, почему: поглощённые разговором, они поднялись по лестнице по самой знакомой дороге Гермионы в Усадьбе Риддлом — пути, ведущему к северному крылу, где она провела бóльшую часть своих летних каникул. Она не особо вдумчиво распланировала маршрут, поскольку Роджер заставил её провести экскурсию, не подготовив её к этому запросу. А после этого она думала только о том, чтобы сделать это путешествие интересным, с интересными историями и украшениями, которые можно было бы изучить и сделать замечания. Экскурсия, чтобы избежать гостей, которых ни она, ни Роджер не хотели приветствовать или быть приятными с ними, если у них не было альтернативы.

Но это был ковёр, а это был коридор, который был зачарован Спотыкающимся сглазом.

Гермиона была в ужасе. Пусть она и не жила в доме с лета, с её стороны было неосмотрительно забыть об этом. Она поспешила к Роджеру и помогла ему сесть.

— Ты в порядке? Мне ужасно жаль, Роджер!

— Не беспокойся, — сказал Роджер слабым голосом, потирая спину. — Боюсь, это просто старая добрая неуклюжесть. Могло случиться с кем угодно…

Дверь в конце коридора распахнулась.

Том Риддл вышел из своей спальни, одетый в чёрный смокинг поверх строгого белого жилета и дважды накрахмаленной манишки.

— Кто здесь? — рявкнул он. — Что за шум? Я просил не беспокоить меня! — Том остановился, расширив глаза. — Гермиона? Ты здесь! Никто не позвонил в звонок и не сказал мне, что они подвезли мотор…

— Ну, разумеется, — сказал Роджер, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Ты же попросил тебя не беспокоить?

— Очень хорошо, Тиндалл, спасибо, — сказал Том, рассматривая форму Роджера и эмблему на его эполетах и воротнике. — Или мне стоит звать тебя лейтенант Тиндалл? Младший лейтенант, поздравляю. — Том говорил бесстрастным голосом, не совсем с издёвкой, но это лишь потому, что в нём не было и следа энтузиазма или эмоций.

— Общий друг — мой друг. Без титулов, «Роджера» хватит, — Роджер подал Тому свою руку. — Если ты позволишь мне звать тебя «Том»?

— Риддл… — сказал Нотт, высунув голову из-за дверного косяка спальни Тома. — А. Это ты, Грейнджер.

— Ну и сборище! — сказал Роджер Нотту. — Роджер Тиндалл, к Вашим услугам.

— Риддл, оно разговаривает со мной, — проскулил Нотт, намеренно не обращая внимания на приветствие Роджера. — Ты не собираешься избавиться от него?

— Заходи обратно и в следующий раз следи за манерами, — прошипел Том через плечо. Он повернулся к Роджеру. — Не обращай на него внимания, он редко выходит из дома. Это просто старый школьный приятель. Начинающий регбист — он получил по голове в первой же схватке{?}[Имеется в виду элемент игры в регби. Своего рода «куча мала» за право владения мячом после перерыва]. Парень был не совсем в порядке с тех пор, если ты понимаешь, о чём я, — Том многозначительно вздёрнул брови. Затем, бросив на Гермиону осуждающий взгляд, добавил. — И, Гермиона, тебе не стоит водить сюда людей — это наши жилые помещения, знаешь ли.

— Я предложила показать Роджеру дом, и твоя бабушка не возражала. Он гость, а здесь находятся гостевые спальни, — сказала Гермиона. — Ты пустил Нотта в свою комнату, не понимаю, почему ты сердишься на это.

— Потому что есть правила, Гермиона, — сказал Том голосом зловещей терпеливости. — Ты из всех людей должна знать, что братание недопустимо.

— Вообще-то, допустимо, — услужливо сказал Роджер. — Несмотря на форму, я здесь не в официальном качестве. Я могу навещать гражданских, как мне хочется. Командование не станет вмешиваться в личные дела, если речь не идёт о пенсиях и пособиях. Ничто так не привлекает их внимание, как блеск исчезающего пенни. — Роджер рассмеялся, в то время как лицо Тома оставалось холодным и каменным. — Но это было бы похоже на подсчёт цыплят, а?

— Ты прав, — сказал Том. — Нет необходимости в такой смелости, лейтенант. Гермиона едва ли знает тебя.

— Том!

— Гермиона! — строго сказал Том. — Тиндалл, может, и гость здесь, но ты моя гостья. Ты должна понимать, что твоё благополучие — моя ответственность.

— Моё «благополучие», — фыркнула Гермиона. — Меня не надо ни от чего защищать, с чем бы я не смогла справиться сама.

— Ц-ц-ц, какое высокомерие, Гермиона, — сказал Том, покачав головой. — Запомни мои слова, чрезмерная самоуверенность станет твоей погибелью. — он бросил суровый взгляд в сторону Роджера, который Роджер вернул, хотя и довольно неловко. — Запомни мои слова.

— Я прошу прощения за поведение Тома, — быстро сказала Гермиона, кивнув Роджеру. — Он всегда был слишком прямолинейным на свою голову, мы разделяем это качество, к худу ли, к добру ли. К нашему несчастью, сегодня не самый его удачный день. Так на чём мы остановились? Ах да, экскурсия! Ты бы хотел увидеть мою комнату? Из неё хороший вид на деревню, и в ясный день можно увидеть всё аж до Грейт-Хэнглтона. Шпиль их церкви выше, чем у той, что находится дальше по дороге…

Она проводила Роджера дальше по коридору, открыла дверь и показала ему вид из окна.

— Убранство — это реконструкция, а не оригинал, но оно должно напоминать стиль елизаветинской эпохи, если ты посмотришь на форму каминной полки там, оконные рамы, фронтоны и карнизы по всему фасаду. Этот стиль считался более современным, чем строгая готика, а также более патриотичным — более английским, — чем сложный узорчатый стиль барокко, который можно увидеть в châteaus{?}[(фр.) замки, дворцы] Франции или Италии. Кроме того, этот стиль лучше подходит для здешних погодных условий: в случае причудливой каменной лепнины щели заполнялись бы льдом, отчего детали бы потрескались уже через несколько сезонов. Владельцы некоторых усадеб всё же перешли на французский стиль, но вскоре узнали, как дорого обходится их содержание.

— Ты так хорошо осведомлена об архитектуре этого дома, — заметил Роджер.

— Как ей и следует, — влез Том со своего места у двери. — Она здесь живёт.

Он следил за Гермионой, пока она показывала Роджеру акварельные пейзажи на стене, а затем обои эдвардианского времени с узором из строгих дамасских роз и, наконец, светильники в стиле ар-нуво, установленные в двадцатых.

— Я — это временная ситуация, — заикалась Гермиона. — Том и его семья были очень любезными хозяевами…

— Всё в порядке, Гермиона, — сказал Роджер. — Тебе нечего объяснять. Когда ты пустила меня внутрь, я заметил, что твоё вечернее платье висит за дверью, а у кровати стоят твои туфли. Я думал, лучше не упоминать этого.

Том ухмыльнулся:

— Если вы закончили экскурсию, могу ли я порекомендовать вам помыть руки в ванной Гермионы, которая находится в конце коридора, прежде чем мы спустимся вниз, чтобы поприветствовать компанию? И, Гермиона, — сказал Том, приподняв бровь, — это подарки на день рождения, что ты принесла? Я очень признателен, правда. Если ты оставишь их на прикроватной тумбочке, я зайду попозже, и мы сможем открыть их вместе.

Гермиона закрыла своё лицо руками, от её щёк исходило тепло. Том, которого забавляла её реакция, показал Роджеру ванную в конце коридора. Их два голоса были слышны из её комнаты.

— Моя бабушка сначала предложила мне комнату в южном крыле, — обычным голосом говорил Том. — В её время они держали гостей и гостий в разных крыльях дома из соображений благопристойности. Но я был непреклонен: если этот дом станет моим, а однажды моим законным наследством, то он должен уступать моим предпочтениям.

— И тебе уступили?

— Ещё как, правда, — сказал Том. — Вот её ванная. Тут раковина, а там клозет, если тебе он нужен. У меня собственная ванная, разумеется. У Гермионы есть премилая привычка оставлять свои волосы везде, куда она идёт. Однажды ты обнимешь её, а через несколько дней заметишь, что к твоей форме пристали её волосы. Это её забавная причуда, но ты должен принять это как предупреждение, ведь другие юные леди из числа твоих знакомых не поймут юмора.

— Твои школьные приятели, должно быть, считают тебя смешным малым, — сказал Роджер, смеясь. — Боже, у тебя такая сухая манера изъясняться, что я почти поверил, что ты говоришь серьёзно.