Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Когда чайный поднос опустел, Том собрал крошки с мантии и испарил их. Он встал, поклонился мадам Аннис и попрощался с ней.

— Спасибо за чай, — сказал он мадам Аннис. А её сыну, — И тебе спасибо за приглашение. У тебя очень красивый дом, я рад, что мне довелось его увидеть.

— Было приятно принимать тебя, — благодушно ответила мадам Аннис. — Надеюсь, ты нашёл то, зачем ты пришёл сюда. Проводи его, Теодор.

Они вернулись в придел дома, позолоченные ветви зимнего сада прозвенели, когда закрылись. Проходя мимо рядов любопытных портретов и стеклянных фонарей, Нотт шёл быстрыми шагами в молчаливом раздумье.

— Думаешь, она что-то знала? — спросил Нотт, когда они перешли половину соборного нефа. — Чтение по лицу — это привычный трюк матери, но за эти годы она подловила нескольких человек. Ну знаешь, на обычных преступлениях — адюльтерах, секретных расторжениях брака, разорившихся, выставляющих напоказ притворное богатство. Она говорит, что это не столько магия, сколько умение считывать быстрые изменения выражений лица.

— Все верят матерям, не задавая вопросов?

— Ты обязательно должен быть такой врединой, когда дело касается прямого ответа?

— Я существую, чтобы сбивать с толку твои ожидания, — сказал Том. — И нет, она ничего не знает.

— Хорошо, — сказал Нотт. — Мы много недель обходили учителей стороной. А сегодня — закон. Я бы не хотел, чтобы мне приходилось следить из-за плеча за своей чёртовой матерью.

— Уж не маменькин ли ты сынок?

— Уважение родителей, — сказал Нотт надменным голосом, — это признак хорошего воспитания.

Нотт привёл Тома к главным воротам, открывая задвижку и выпроваживая Тома наружу.

— Точка аппарации там, — сказал он, указав на темнеющий лес. Ухнула сова, таинственно зашуршали ветки. — Тропинка покажет тебе дорогу.

Том услышал «сник» закрываемой задвижки:

— Если твоя семья получает «Пророк», следи за заголовками.

— Ты ожидаешь, что наши действия будут на первой полосе?

— Я ожидаю привлечь некоторое государственное внимание, — ответил Том. — Увидимся в следующее воскресенье.

Менгиры освещали тропинку мягким жёлтым светом, и, когда Том обернулся через плечо, ворот уж не было, не было и собора. Мшистые руины заняли их место, пустые окна были наполненными тёмными тенями, дыры в разлагающейся крыше выглядели как чёрные шахты.

Настоящий собор всё ещё стоял там, укрытый иллюзией, его внешний вид сохранился в первоначальном виде шестнадцатого века, не запятнанный течением лет и неуклонным шествием Прогресса и Современности. Внешние камни не почернели от угольной копоти, как в величественных зданиях центра Лондона, и резьба не была изъедена кислотными дождями, как на викторианских фасадах в Йорке. Но это была не просто красивая груда каменной кладки — во многом он напоминал Хогвартс в миниатюре: отдельная магическая экосистема, сосредоточенная на территории в несколько акров, богатая историей и наследием, материальная демонстрация могущества волшебников. Маленькие золотые птички в зимнем саду были тому подтверждением — это были золотые сниджеты, вид, на который когда-то охотились практически до полного исчезновения, и хотя сегодня он охраняется законом, всё ещё считается редким и чрезвычайно ценным.

И однако каким-то образом в какой-то момент стяжательство Тома полностью испарилось. В нём больше не было зависти Нотту, к магическому образу жизни мальчика, к его бросающейся в глаза демонстрации магического богатства.

Том аппарировал на кладбище Литтл-Хэнглтона, что было очень далеко и от дома, и от деревни, чтобы никто не заметил звук, размышляя о важности перемены его мнения. Он проскользнул в свою комнату, расстёгивая плащ и мантию и заперев их в своём сундуке, всё ещё пытаясь сделать твёрдый вывод. Должен был быть один, Том не верил в таинственность.

Вот что стало его выводом:

Богатство и материальное имущество не были выдающимися. Это были ресурсы, которые ставили тех, у кого они были, выше тех, у кого их не было, но они не наделяли своих владельцев какими-либо врождёнными качествами. Деньги Мэри Риддл не делали её заслуживающей внимания личностью, так же как Аннис Нотт не была особенной, потому что жила в сказочном замке, наполненном волшебными певчими птицами, скорее всего выкраденными браконьерами из заповедника.

Необходимые условия, чтобы быть Особенным, были гораздо более строгими.

Связь, которую Том делил с Гермионой, соответствовала требованиям Особости, но этого и стоило бы ожидать от двух Особенных людей. Том считал Гермиону привлекательной во всех самых основополагающих вещах, и было подтверждено, что Гермиона чувствует к нему то же самое, иначе его поцелуй в щёку поставил бы крест на этом конкретном направлении исследований.

События дня показали Тому ясный пример, чем является поцелуй между двумя людьми, и ему… недоставало сущности, он был пустым и поверхностным. В воспоминаниях отца Тому был представлен спектакль однобокой «любви» его матери. Это был убедительный аргумент в пользу того, что её смерть отвечала интересам и Тома, и его отца. В отличие от него, отношение Тома к Гермионе было осмысленным, основанным на более значимых вещах, чем социальные обязательства или низменные аппетиты.

Он изучал совет из книги, прокручивая слова «Onorare ed amare»{?}[(лат.) честь и любовь] снова и снова в своей голове, пытаясь вычленить их точное значение. Из того, что он узнал сегодня, это был теоретический идеал, которого достигали немногие. Это был разительный контраст с честью без любви Аннис Нотт и любовью без чести Меропы Гонт.

Ну, как нынешние поколения учились у прошлых, так же и дети превосходили своих родителей.

Значит, было хорошо, что Гермиона много лет назад предупредила его об опасностях экспериментов в одиночку.

Комментарий к Глава 44. Материнские заботы (от автора)

Краткое содержание: Том переживает свой первый настоящий поцелуй, и он вывел его из равновесия больше, чем он ожидал.

(от переводчика)

Начались длинные главы, о которых я предупреждала с самого начала. Не хочу больше загадывать скорость, потому что прошлая далась мне на удивление легко, а эта — как никогда с трудом, хотя они примерно одного размера. Следующая глава будет длиннее (~15к слов вместо 9-10к, которые были от первого рождества у Риддлов. Последние две были 12к), и глобально они уже не будут короче. Зато я обещаю, она будет стоить ожидания ;)

Ориентировочный план — 1 гл./2-3 дня, если меня снова не подкосит готическая архитектура…

Огромное спасибо всем, кто читает (и терпеливо ждал)! Если бы не вы, это всё было бы гораздо-гораздо дольше <3

====== Глава 45. Патриотизм ======

1944

После очень счастливого Рождества, проведённого с мамой и папой, веселье празднеств начало тускнеть под весом приближающегося срока: вечеринки по случаю дня рождения Тома в канун Нового года.

Приглашение, присланное миссис Риддл, не требовало подарков, но Гермиона знала Тома, и Том был бессовестен в своём увлечении коллекционированием личных вещей, которые включали и материальное, и интеллектуальное владение. Подготовка к Ж.А.Б.А. и домашние задания не были для неё в тягость, но бесконечные нюансы социального взаимодействия — наоборот. Это был случай, где Гермиону оставили в безвыходном положении, застрявшей между тем, что ожидал Том, и тем, что ожидали от неё, между различными предметами, которыми хотел бы владеть Том, и тем, чем ему действительно было бы разумно владеть.

Она остановилась на том, что выбрала для Тома волшебную книгу о заклинаниях шитья, к которой в дополнение шла магловская книга выкроек для мужского костюма. Том был волшебником и чрезвычайно этим гордился, но, если она надавит на него, он не смог бы отрицать, что твёрдо полагался на некоторые незначительные магловские вещи. Например, бельё волшебников было сделано в виде шерстяных кальсон по щиколотку с распахивающимся карманом на торце — практичный предмет одежды для носки под мантией. Хоть это и было традиционной модой для мужчин (традиционный волшебник отказывался от брюк), Том был с этим не согласен. Нет, его дух мог быть непоколебимым перед лицом дискомфорта, но тело Тома в какой-то момент подводило черту, и эта черта заключалась в слишком сильном «распахивании», что бы это ни значило. Как Том объяснял, это означало, что он не станет носить длинное бельё вместо настоящих брюк. Он носил брюки — это было обязательно — поверх коротких, до колена, подштанников магловского фасона с пуговицами спереди.