Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

Это была другая нежность, которая не сходилась с её пониманием дружеской нежности.

Вместо того чтобы прояснить ситуацию, Гермиона получила ещё больше вопросов.

«Приличия» и «порядочность» были двумя определениями, за которые Риддлы держались как за спасательные плоты: они были редким убежищем в изменчивых приливах современной Британии. Чего миссис Риддл хотела — чтобы Том повёл себя как порядочный мужчина, — было старомодным термином для чего-то, о чём не так давно Том имел противоположное мнение, заявив, что лично поддерживает его, хотя, как оказалось, скорее из соображений удобства, чем из чувства морального долга.

Она не думала, что он имел это в виду…

Но теперь она совсем не была уверена.

Тем не менее, их ждал новый день, и Гермиона не могла провести всё утро в размышлениях об этих тайнах в кровати, как бы это ни было соблазнительно. В конечном итоге она отпихнула руку Тома и встала, накладывая несколько Согревающих заклинаний, чтобы справиться с зимней прохладой, опустившейся за ночь, когда угли в камине превратились в белый пепел. Том всё ещё выглядел так, словно был готов отказаться от праздничного завтрака, лишь бы пролежать под одеялом лишние несколько часов, но Гермиона призвала чистую одежду, наполнила его стакан водой и заставила принять пузырёк с зельем. После этого он выглядел более бодрым, хотя и вздрагивал от его вкуса.

— Оно делает меня сонным, — сказал Том, засовывая палочку в карман брюк. — Оно притупляет боль вместе со всем остальным.

— В коробке осталось всего одиннадцать зелий, — ответила Гермиона. Она прочитала этикетки, узнав несколько ингредиентов, которые использовались в промышленном производстве «Костероста» — что объясняло его ужасный вкус. — Если бы тебя лечили магловским методом, тебе бы пришлось лежать несколько месяцев. И в гипсе — а папа говорит, что эти штуки всегда создают пациентам проблемы в ванной, потому что надо мыть вокруг него, и от него начинает пахнуть на второй день. Считай, что тебе повезло.

— Повезло, — пробормотал Том, но это была его единственная жалоба, пока не пришлось спуститься к завтраку.

Миссис Уиллроу подготовила пир на завтрак, который мог бы сравниться с праздничным меню в Большом зале Хогвартса. Французские тосты, сделанные из толстых кусков белого хлеба, были центральным блюдом, их обмакивали в жирный яичный заварной крем, жарили и подавали с ассортиментом начинок: светлой патокой, сладкими взбитыми сливками, домашними мармеладами{?}[Разновидность джема], кусочками засоленной свинины и жареными колбасками из дичи. Том взял всего понемногу, а Гермиона ограничилась маленькой ложечкой джема и сливок, оглядывая взглядом обширный ассортимент завтрака — для трапезы предлагалось несколько блюд, но их подали в стиле банкета, поэтому свежие фрукты делили место с сырными омлетами и сэндвичами с беконом.

Про себя она подсчитала траты, которые ушли на такой завтрак: сахар был ещё доступен, но каждой семье было распределено достаточно лишь на пару чайников чая в неделю. Официальный нормируемый батон хлеба был сделан из коричневой цельнозерновой муки, и маглы без доступа к волшебной бакалее могли добыть белый хлеб только на чёрном рынке. Учитывая, как сильно Риддлы баловали Тома, её это не должно было удивлять. Они не ужимались на свой рождественский ужин и, очень вероятно, считали, что никакие сэкономленные деньги не стоили того, чтобы есть французские тосты из коричневого хлеба.

Она всё ещё пересчитывала фруктовые варенья на столе, пока Риддлы ели свой завтрак, мистер Риддл соскабливал последние капли коричневого соуса из банки, со звоном серебра о стекло, когда горничная влетела в столовую в перекошенном чепчике, неразборчиво крича.

— Мистер Риддл! Миссис Риддл! — вскрикнула она, прижав одну руку к тяжело дышавшей груди. — О, это мистер Том — он сошёл с ума!

— Что ты имеешь в виду, сошёл с ума? — спросила миссис Риддл. Она отложила свою вилку, на которой был белковый омлет на один укус. — Фрэнсис?

— Я… Я отнесла ему завтрак, — сказала горничная хриплым голосом, расправляя складки фартука от нервов, — и когда поставила поднос на стол и подняла занавески, увидела, что вся комната в крови!

Лицо миссис Риддл побледнело в тон её салфетке:

— Крови?

— О, Вы ни в жисть не поверите, миссис Риддл — кровь на ковре, кровь на полу — комната воняет скотобойней! — горничная покачнулась, прижимая тыльную сторону ладони к глазам. — А самое кошмарное: на полу лежит дохлая гончая мистера Тома, вспоротая, как речная форель! Я такого не видывала — это ужас на всю жизнь, отвечаю!

Миссис Риддл встала, уронив салфетку в тарелку:

— Мне надо это видеть, — она повернулась к мистеру Риддлу. — Томас, пошли за доктором Талботом. Мне неважно, что он в отпуске, приведи его немедленно! Фрэнсис, ты пойдёшь за Брайсом и приведёшь его в дом.

Мистер Риддл бросил тоскливый взгляд на недоеденный бекон и отложил его в сторону, а миссис Риддл занялась слугами, оставив Тома и Гермиону за обеденным столом без присмотра.

Том продолжал обмакивать кусочки хрустящего французского тоста в горку взбитых сливок на краю своей тарелки, его лицо было безмятежным и непотревоженным.

Гермиона смотрела на него.

Том продолжал есть:

— Передать тебе масло?

— Том…

— Я очень советую. Оно так хорошо сочетается с персиковым вареньем.

— Том!

— Да, Гермиона?

— Ты что-то об этом знаешь?

— А есть какая-то причина, по которой должен?

Гермиона посмотрела на него с величайшим скептицизмом:

— Может… Потому что ты был покрыт кровью, когда показался у моей двери прошлой ночью. Когда ты разбудил меня, позволь заметить!

Том фыркнул, потянувшись через стол, чтобы намазать ещё ложку персикового варенья на свой тост:

— Хм-м. Какое совпадение.

— Какова вероятность?

— Не знаю, Гермиона, — дружелюбно сказал Том. — С помощью магии мы можем нарушать физические законы природы, когда захотим, — так почему же ты должна определять, что возможно, а что нет?

— Это не ответ, — сказала Гермиона желчным тоном, — и ты это знаешь.

— Я не уверен, какой ответ ты хочешь от меня услышать, — сказал Том. — Ты рассчитываешь, что я расскажу, что забил собаку своего отца прошлой ночью?

— Нет! — Гермиона спешно потрясла головой. — Конечно, нет! Я п-просто хотела услышать правду.

— Правда в том… Что мой отец очень больной человек, — сказал Том, его глаза опустились на тарелку, внезапно он показался очень озабоченным. — Он нездоров, не головой, и уже долгое время.

— О! — сказала Гермиона, чувствуя себя неловко. Отложив вилку и нож, она просунула руку под стол и взяла Тома за руку. — Мне очень жаль… Я не хотела лезть не в свое дело. Я… Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму. Но если захочешь, ты знаешь, что можешь поговорить со мной об этом. Не думаю, что Риддлам нравится, когда кто-то поднимает тему твоего отца.

— Спасибо, Гермиона, — он сжал её руку и мягко ей улыбнулся, наклонившись на бок, чтобы их колени соприкоснулись. — Они любят рассказывать, что мой отец вернулся домой, потому что у него закончились деньги, но мне всегда было интересно, не оставила ли его моя мать. Всегда считалось, что они плохо расстались, понимаешь. И так я и оказался в приюте Вула. Я жил там со дня своего рождения.

Прямо там и тогда Гермиона хотела рассказать Тому правду: что его мама, покойная миссис Меропа Гонт Риддл, была ведьмой. Несчастное расставание между мистером Томом Риддлом и миссис Меропой Риддл, если от неё ожидали подозрений по этому вопросу, скорее всего, случилось оттого, что мистер Риддл, магл, узнал о существовании магии, на знание о которой он имел законное право в тот момент, когда регистратор Йорка заверил их разрешение на брак.

Её собственные родители были шокированы, когда узнали, а они не были религиозными — и не растили её в духе искреннего почитания Бога или церкви. Церковь для её семьи всегда была социальной привычкой, а не нравственной необходимостью. Знакомство мамы и папы с магией произошло благодаря Дамблдору, и, несмотря на всю его эксцентричность, он владел изящным слогом, был проницательным и опытным оратором. Он знал, как обратиться к этой теме, объяснить выдающиеся детали и ответить на все вопросы о волшебной культуре или управлении, брошенные в него. Меропа Гонт, в свою очередь, была деревенской девушкой, чья семья не позволила ей пойти в Хогвартс из-за их непреклонных убеждений о чистоте крови, которые даже Нотт счёл подходящими для осмеяния.