Ричард Глостер, король английский (СИ) - Воронина Виктория
Желание быть ближе к Ричарду привело к тому, что Джейн решила проскользнуть к нему в постель. Король не проснулся, но даже во сне ощутил, что он больше не один. Джейн и не подумала отстраняться от его ищущей руки, наоборот, теснее прижалась к его телу. Убедившись в присутствии женщины, Ричард начал просыпаться. Его руки обняли Джейн Шор, и сам он, со счастливой улыбкой, прошептал: "Анна!". Джейн не обратила внимания на произнесенное вслух чужое женское имя, а стала осыпать Ричарда бурными поцелуями, испытывая чувство погибавшего от жажды человека, который наконец-то добрался до воды. Но страстные ласки, непохожие на любящие прикосновения сдержанной Анны, насторожили Ричарда, и он окончательно проснулся.
Увидев вместо пригрезившейся ему леди Анны презираемую им Джейн Шор, Ричард содрогнулся, словно перед ним была старая безобразная ведьма, и резко оттолкнул ее от себя. Открыто обнаруженное к ней отвращение Ричарда привело Джейн в неистовство. Безграничная обида за отвергнутую любовь привела ее к желанию уничтожить предмет этого чувства, которое доставило ей столько страданий. Джейн схватила охотничий нож Ричарда и попыталась поразить им его сердце. Король еле сумел отвести руку взбешенной женщины, но она все-таки нанесла ему неглубокую рану.
Звуки борьбы и крики Джейн насторожили дворцовую стражу, и караул почти в полном составе ворвался в королевскую спальню. Два стражника схватили орущую Джейн Шор, а начальник стражи Томас Воген позвал оруженосца Генри Смолла, чтобы вместе с ним поскорее перевязать королю рану. Все это время Джейн Шор не переставала оскорблять Ричарда.
-- Проклятый горбун! Скрюченный калека! Худосочный боров!- кричала она, вырываясь из рук своих противников.
-- Сумасшедшая баба! - пробормотал Томас Воген, глядя, как два стражника тщетно пытаются связать Джейн Шор. - Государь, простите меня за недосмотр.
-- Томас, отпустите эту женщину! - вдруг велел ему Ричард Третий.
-- Но, мой король, она опасна! - оторопел Томас Воген.
- Делай, что я говорю, мне нужно поговорить с Джейн Шор наедине, - уже нетерпеливо повторил свое приказание король, и стража быстро удалилась, оставив вдвоем Ричарда и озадаченную неожиданным поворотом событий Джейн.
Пока ему перевязывали рану, Ричард все пытался понять, что привело к нему Джейн Шор. Не затем же она, в самом деле, явилась, чтобы заколоть его и быть повешенной за убийство короля. На поиск корысти это тоже не было похоже - Ричард ясно дал ей понять, что не потерпит рядом с собой алчную куртизанку. Ответ на его вопрос ему дали его же губы все еще горевшие от слишком горячих поцелуев неистовой красавицы. Поведение Джейн Шор было поведением женщины, влюбившейся безрассудно и глубоко, не смотря на всю безнадежность своего чувства. И Ричард еще никому так не сочувствовал как этой вздорной к безрассудной жительнице Лондона.
- Джейн, садись рядом со мной, стоять на каменном полу Тауэра очень холодно, - предложил ей Ричард, показывая место на широкой кровати.
- Государь, вы только что вытолкали меня из своей постели, - негодующе произнесла Джейн Шор, упрямо не двигаясь с места.
- Может быть, я захотел рассмотреть тебя поближе, вижу теперь, что я плохо тебя знаю, - нашелся Ричард. - Садись, ты ведь не разочаруешь меня в своей смелости, не так ли, Джейн?
- Какой прок в моей смелости, если вы, государь, все равно отвергаете меня? - угрюмо заметила Джейн, но все-таки села на предложенное место.
- Отвергаю, потому что не понимаю, зачем я тебе, Джейн, - ласково произнес Ричард Третий. - Что ты нашла во мне, несчастном горбуне и скрюченном калеке, когда у тебя есть красивый любящий муж Том Лайном, который жизнь готов за тебя отдать.
- Меня потому и влечет к вам, что вы, король, отвергли меня и остались верным своей жене, - откровенно призналась Джейн Шор.
- Тогда, Дженет, тебе не стать счастливой, - сочувственно проговорил Ричард. - Если ты выбираешь тех, кто отвергает тебя, и отталкиваешь человека, который к тебе тянется всей душой.
- Да, Том прекрасный муж, красивый, любезный собеседник. Он исполняет любое мое желание, покупает все, что я захочу, я полностью подчинила его своей воле, но это не удовлетворяет меня, я хочу чего-то большего! - страстно воскликнула Джейн, и тихо прибавила: - Но я не знаю, чего я хочу от Тома.
- Так любить его, как он любит тебя, Джейн, только и всего, - невозмутимо ответил ей Ричард на ее вопрос.
Джейн озадаченно посмотрела на короля и тут же отрицательно передернула плечами.
- Тогда я стану его рабой, а он хозяином положения, нет, меня это совсем не устраивает, - заявила она,
-- Пусть хозяйкой в вашем доме станет любовь, - предложил Ричард. - Вы оба с Томом будете подчиняться ей, пытаясь угадать, кому она вручит бразды правления в следующую минуту. Высшее наслаждение любви, Джейн, состоит в том, чтобы подчиняться человеку, который сам считает тебя своим властелином. Если ты этого не понимаешь, то тогда напрасно бог создал тебя женщиной, ведь только женщинам в полной мере доступно искусство этой чудной игры.
-- Напрасно вы считаете меня столь тупой, государь, - с досадой проговорила Джейн, и по ее заблестевшим глазам Ричард понял, что его слова нашли живой отклик в ее сердце. Теперь вместо недавней разъяренной тигрицы перед ним сидела женщина с прекрасным лицом ангела. Джейн ощущала то мистическое единение с Ричардом, которое бы не дала ей телесная близость. Казалось, Ричард забрал себе ее душу, дав ей взамен свою, - она все понимала и воспринимала действительность как он, отказавшись от самой себя. - Вы еще увидите, какой прекрасной женой я могу стать.
-- Когда у вас с Томом родятся дети, не забудьте про меня. Кажется, я заслужил право стать их крестным отцом, - улыбнулся Ричард.
-- Непременно, мой король, - заверила его Джейн Шор.
Ричард вызвал своего оруженосца Генри Смолла, и поручил ему доставить Джейн Шор домой в целости и сохранности.
Визит Джейн Шор неожиданно возымел благотворное влияние на короля. Ричард почувствовал, что он нужен другим людям, своим родным и своей стране. В нем появилась былая энергия и желание защищать своих подопечных от всякой опасности. Даже скорбь по умершей леди Анне уже не отдавалась такой сильной болью в сердце.
Угроза вторжения сторонников Генриха Тюдора, именуемого себя английским королем Генрихом Седьмым, продолжала расти. В начале лета 1485 года Ричард Третий узнал, что при помощи французского короля Карла Восьмого Тюдоры собрали пятитысячную армию. В самой Англии приверженцы Ланкастеров начали открыто проявлять себя, намереваясь присоединиться к войску Тюдоров. Положение английского короля сделалось настолько шатким, что португальцы не спешили ответить согласием на предлагаемый им брачный союз, и оказать ему нужную военную помощь.
Ричард понял, что, не смотря на все его усилия Англии не избежать новой кровопролитной войны, и в который раз горестно задумался над тем, почему бог посылает ему столь тяжелые испытания. Он всегда старался следовать священным христианским заповедям, и если нарушал их, то помимо своей воли. Скорее ему приходилось отвечать за грехи своей семьи, ибо много проклятий обрушивалось на дом Йорков во время войны Алой и Белой роз, как со стороны Ланкастеров, так и со стороны простого народа, страдавшего от междоусобицы, затеянной Йорками. Хотя сам Ричард считал неоспоримым право своего рода на королевский трон, он признавал, что на Йорках лежит одно черное пятно, которое до сих пор не было смыто, - гибель кроткого короля Генриха Шестого Ланкастера, убитого в тюрьме по приказу его старшего брата Эдуарда. Отец Ричарда, герцог Йоркский, торжественно клялся, что пока Генрих Шестой будет жив, он со своими сыновьями и вассалами будет повиноваться Генриху как своему королю. По идее, любой шаг против своего короля расценивается как тягчайшее преступление, а Йорки к тому же лишили его жизни. Недаром в народе поговаривали, что Генрих Шестой мученик и святой, и Ричард был склонен с этим мнением согласиться. Из аббатства Чартси, где Генриха Шестого похоронили как скромного дворянина, Ричард Третий перевез его останки в роскошную часовню святого Георга в Виндзоре, воздал ему королевские почести, и потом всю ночь молился возле его гробницы, прося именно тень этого короля, так жестоко и немилосердно обиженного его семьей, прийти к нему на помощь в грядущих испытаниях. Король из рода Йорков знал, что вряд ли дух Генриха Шестого захочет ему помочь в борьбе против Ланкастеров, но он не хотел иной помощи кроме как от этого царственного мученика, которого чуть ли не вся Англия презирала за то, что он не мог быть жестоким со своими врагами.
