Жаклин Санд - Мадам Флёр
Она встала, умылась, разбудила горничную и оделась, но утро провела в растерянности: все валилось из рук, вышивание не задалось, в книге не удалось прочесть ни одной страницы. Флер ждала, вздрагивая от каждого звука. И когда около полудня Ксавье доложил о приходе гостя, она даже обрадовалась. Ожидание неприятностей закончилось, начались они сами. Сейчас сюда войдет человек, который смертельно ее пугает, и она снова подчинится ему, как всегда.
Вошел виконт де Моро.
Флер удивилась: она совсем не его ждала, а что сказал Ксавье, докладывая о госте, предпочла не слышать.
В дневном свете и в чистой одежде виконт выглядел иначе, чем вчера. Он словно еще вытянулся, хотя и так был высок – макушка Флер едва бы достала ему до плеча – и смотрелся старше и строже. Щеки его были чисто выбриты, тонкие усы казались нарисованными углем, а каштановые волосы, зачесанные назад, открывали высокий и чистый лоб. Виконт прихрамывал и опирался на трость.
Кроме самого де Моро, прибыла корзина с цветами, имевшая размеры столь внушительные, что Ксавье еле втиснул ее в двери.
– Что это? – заговорила Флер, поднимаясь навстречу визитеру. – Что это все значит?
Виконт де Моро склонился к ее руке.
– Это маленькое извинение за вчерашнее беспокойство, прелестная госпожа де Виньоль!
– Зачем же? Не было никакого беспокойства!
– Вы добрая самаритянка. Однако моя совесть не успокоится, пока я не отблагодарю вас как следует.
– Простой благодарности на словах было бы достаточно! – не сдержавшись, Флер улыбнулась.
– Нет, нет и еще раз нет! Все мое воспитание диктует мне обратное. Примите же эти цветы от меня, заклинаю вас. В том нет ничего предосудительного.
Флер молча кивнула – при всем желании и она не могла усмотреть ничего плохого в простом визите вежливости. Однако беспокойство ее возросло, когда Флер поняла, что виконт не собирается уходить прямо сейчас. Он посматривал на нее в явственном ожидании.
Если тот, кого она ждет, застанет его здесь… О, лучше не задумываться о последствиях.
– Виконт, я весьма обрадована вашим визитом. Однако…
– Я все-таки был слишком назойлив, – огорченно произнес он. – Что ж, прошу меня извинить, госпожа де Виньоль! Я всего лишь хотел пригласить вас выпить со мной по чашке шоколада в кафе «Тортони», если, разумеется, вы можете выходить.
Он глянул на нее остро и зорко, и Флер еще раз подумала, что этот человек не так прост, как кажется.
– Это обычная любезность, – продолжал он. – Вы ведь наверняка не видели еще настоящего Парижа, раз говорите о грязи его и темноте; а ведь он может быть другим, очаровательным! Париж – город, который покоряет сердце, если откроешь ему свое. Но для этого его нужно узнать, нужно почувствовать. Тут неподалеку Люксембургский сад; вы там бывали?
Флер покачала головой.
– Это недопустимое упущение. И хотя я понимаю вашу скорбь и скорблю вместе с вами, – виконт приложил ладонь к сердцу, – вам не следует всю жизнь прятаться за стенами дома! Простите меня, что я так говорю. Мы, парижане, отличаемся прямотой, а иногда бываем грубы, и я прошу извинить мне возможную грубость. Однако иначе выразиться я просто не могу! Вы оказали мне неоценимую услугу, спасли мою никчемную жизнь, жизнь бездельника и лентяя, и теперь я просто обязан отблагодарить вас! И я не хочу услышать отказ! Пожалуйста, ответьте мне согласием!
Он говорил так горячо, словно предлагал руку и сердце, а не совместное распивание шоколада, и это понравилось Флер и растрогало ее.
– Вы очень любезны, ваша светлость…
– Не называйте меня так, прошу.
– А как же мне называть вас? – удивилась она.
– Конечно, мы знакомы так мало, но я был бы счастлив, если бы вы называли меня по имени.
– О, конечно… только я не знаю его. Вчера вы представились как виконт де Моро, и только.
– Непростительное упущение! Сезар Мишель Бретинье, виконт де Моро, к вашим услугам. – Он отвесил весьма, весьма достойный поклон.
– Что же, Сезар Мишель…
– Просто Сезар.
– Я принимаю ваше приглашение. Однако сейчас, – Флер нервно взглянула на дверь, – вам лучше уйти.
– Конечно. Вам подойдет – в шесть?
– Да, подойдет. – Сегодня у нее вряд ли будут дела, кроме этой встречи. – До вечера же.
– До вечера. – Виконт поцеловал ей руку и вышел стремительным и легким шагом. Кажется, когда он входил, то прихрамывал… Ах, пустяки.
Флер приблизилась к окну и осторожно выглянула из-за занавески, встав так, чтобы нельзя было заметить с улицы. Виконт вышел на крыльцо, постоял минуту в задумчивости, а затем неспешно направился в сторону улицы Вожирар. На трость он опирался, но легко. Значит, и вправду, не слишком пострадал во вчерашней драке.
Флер не думала, отчего ее это волнует. Ее не должно это волновать.
Госпожа де Виньоль заинтриговала Сезара; и если бы он не был так занят размышлениями о том, почему она носит эти письма в дом Анри, наверное, сразу заметил бы, как она нервничает, и постарался задержаться. А так он, лишь покинув ее дом, сообразил, что она посматривала на дверь. Ждала кого-то? Это может быть интересным. Сезар возвратился к себе, приказал подать обед через час, отослал слугу проследить за домом госпожи де Виньоль и закрылся в кабинете. Там виконту всегда лучше думалось.
Что же он выяснил об этой загадочной женщине?
Для начала, она небогата. Сегодня она надела то же платье, что и вчера, а Сезар знал, что истинно богатые люди редко упускают возможность продемонстрировать свое положение. Либо госпожа де Виньоль вовсе равнодушна к одежде, что вряд ли: выглядит она весьма опрятно. Значит, у нее не слишком много средств, и вся обстановка дома говорит о том же. Она овдовела и в связи с этим потеряла значительную часть своего состояния? Или ее семья всегда жила небогато? А какая у нее семья?
Да, вот это хорошо бы выяснить: кто она и откуда. Конечно, Сезар мог достигнуть своей цели иными способами – запугать эту женщину или силой заставить ее говорить, однако это было чуждо его благородной душе. Он предпочитал легкий обман, а не радикальные средства, которые применимы лишь в крайних случаях. Видок никогда в нем этого не понимал. Его невольный наставник любил повторять, что когда речь идет о жизни и смерти – хороши все средства. Сезар же способен был благородно пощадить противника, если полагал, что речь идет о чести.
– Честь, ваша фамильная честь! – восклицал иногда Видок. – Именно она и сгубит вас, мой мальчик.
Эта честь подсказывала Сезару сейчас, что вырывать признание силой у такой прелестной женщины, да еще и знатного происхождения (а об этом свидетельствовала не только приставка «де», коей в наше время может обзавестись и богатый буржуа, но весь вид госпожи де Виньоль, ее неброское аристократическое очарование), – невозможно. Он заманит ее в ловушку, это не бесчестно, коль скоро она предпочитает играть в опасные игры, а не в карты за столом в салоне, как большинство дам. Интриги, салонные сплетни, флирт и любовные послания – все это Сезар понимал. Угрозы и мышьяк – нет.
