Одного поля ягоды (ЛП) - "babylonsheep"

От этого у него разболелась голова, поскольку разум паука, хотя и обладал некоторым подобием организации благодаря его разумности, не имел ничего похожего на человеческие чувства. Его воспоминания основывались не на изображениях, как у него, а на череде ощущений и впечатлений: движении воздушных потоков, их отсутствии внутри его яйца, затем тихой неподвижности ствола, в котором он вылупился, текстуре и температуре полузамёрзших кроликов, которых Хагрид ловил в лесу, тепловых колебаниях комнаты, в которой Том его запер, — холодные у пола, но с яркими точками тепла у дальних стен, где магические огни в бра горели день и ночь.

Том регулярно заглядывал, чтобы обновлять заклинания, поддерживающие чистоту и тепло в комнате, ведь известно, что зимой подземелья Хогвартса замерзают. Он также следил за тем, чтобы запирающие заклинания на двери оставались надёжными, чтобы то, что он сделал с Хагридом, не случилось с ним.

Ему не нравился паук, и от проникновения в его разум он видел, что не нравится и ему. Тот видел в нём угрозу, опасность, неизвестную сущность. Ничего из того, что Том делал — не сказать, что он делал много, — не меняло его отношения к нему, поскольку он всегда держал его под прицелом палочки, чтобы «научить» его держаться на расстоянии. Кроме того, он с самого начала твёрдо сказал ему, что Хагрид никогда не вернется, что заставило паука взволнованно стрекотать, пока Тому это не надоело, и он не засунул его обратно в сундук.

Несколько небольших заклинаний памяти угасили воспоминания о Хагриде, но оказалось, что у акромантулов есть некая форма памяти-отпечатка, которая никогда не исчезает, и этот факт не упоминался в бестиариях.

Это означало, что Том никогда не поворачивался к пауку спиной, и паук всегда держался настороже, когда Том доставал свою палочку. Через несколько визитов после того дня, когда его собственность была «передана», паук понял, что белая деревянная палочка означает телесный паралич и темноту.

Также очень раздражало то, что паук становился всё крупнее, а его разум научился думать не только о своих спальных условиях и доставке следующей порции еды. Поэтому Том был рад, что нашёл несколько книг, которые предлагали решение его проблем.

Глава первая: Введение в Тёмное чародейство

На протяжении истории практиканты Тёмных искусств были многочисленны и разнообразны, но их объединяет одно — использование заклинаний, зелий, магических предметов и тёмных существ для совершения незаконных действий со злым умыслом. Для современного аврора самым бесспорным проявлением Тёмной магии является наложение трёх Непростительных заклятий, использование которых на человеке влечёт за собой самое строгое из всех наказаний за магические преступления: пожизненное заключение на острове в Северном море, известном как тюрьма Азкабан…

— Что? — сказал Том, откладывая книгу и заложив место пером. — Здесь всего три так называемых «Непростительных» заклятия. Я бы подумал, что их больше, зная, сколько хаоса может создать один компетентный волшебник при должной мотивации. Но, полагаю, меня это не должно удивлять: компетентность волшебников — это как найти алмаз в грязи, а ты доказательство того, о чем я говорю, не так ли?

Паук не ответил. За последние месяцы он вырос до размера собаки, помещаясь в сундук лишь сложив все лапы и съёжившись. Клыки удлинились и теперь могли производить слабый яд, помимо соков для пищеварения — кислоты, которая в этот момент стекала на миску с холодной курицей, превращая мясо в жидкость перед тем, как она будет всосана паучьим ротовым отверстием.

Том не стал на это долго смотреть. Он упаковал в свою зачарованную коробку сэндвичи с курицей для себя, сделанные из той же запечённой птицы, которую сейчас ел паук, а мысли о том, какова на вкус жидкая курица, лишь отвращали его от собственной еды.

Когда он закончил с сэндвичем, он вернулся к книге, просматривая первую главу и переходя в следующей, в которой давали общие описания Непростительных заклятий.

Он развернул чистый свиток пергамента на полу забытого кабинета, установил кончик Самопишущего пера в верхний угол и начал делать записи по мере чтения.

— Убийственное проклятие, — сказал Том, отведя плечи назад и сцепив руки за спиной. — Цвет заклинания: зелёный. Заклинание из шести слогов, запрещено в соревновательных дуэлях, не рекомендуется для боевых дуэлей. Не оставляет следов, явный признак нечестной игры тёмного мага. Вывод: неясный или быстро метаболизирующийся смертельный яд не менее эффективен, но причина смерти не будет автоматически связана с тёмной магией.

Пыточное проклятие. Цвет заклинания: красный. Заклинание из трёх слогов, запрещённое в соревновательных дуэлях. Потенциально полезно для боевых дуэлей благодаря короткому заклинанию, относительно прямому намерению и способности пробивать щиты. Обычно считается, что не оставляет следов, но при длительном использовании может нанести потенциальный вред нервной системе и нервам. Авроры ищут признаки сломанных ногтей, окровавленных языков, остаточной нервозности и учащённого сердцебиения. Вывод: полезно в пределах нормы. Может быть заменено менее заметным заклинанием, например, заклинанием локального сужения сосудов или чарами для роста волос, изменёнными так, чтобы они врастали.

Проклятие Империуса, — продиктовал Том чётким голосом, замедляя темп, пока ждал, что перо запишет его слова. — Цвет заклинания: жёлто-зелёный. Четыре слога, не рекомендуется для дуэли, считается, что не оставляет следов. Авроры ищут признаки расфокусированного взгляда, затуманенные глаза, необъяснимые изменения личности, необычное поведение и неспособность отвечать на стандартные контрольные вопросы. Вывод: чрезвычайно перспективно, но требует тщательной подготовки.

Перо нацарапало последнее слово и застыло над нижней частью пергамента. Том поднял его, перечитал и взмахом палочки вытер чернила.

Это те самые заклинания, за которыми он гонялся с первого курса. И теперь, когда они были у него в руках, он не мог не чувствовать разочарования от того, что они оказались весьма скудными.

Не то чтобы они были плохими заклинаниями. Не были.

Они были проверенной и истинной магической классикой, хлебом с маслом тёмных волшебников последние несколько сотен лет. Эти заклинания занимали целую секцию руководства авроров, предназначенную тому, как выявить их и защититься от них. Они были известны до такой степени, что даже говорить о них в компании считалось дурным тоном, что объясняло, почему учителя Хогвартса не упоминали их на уроках даже короткой отсылкой, несмотря на то, насколько полезно было бы широкой публике знать симптомы их применения. В уголовных процессах судьи по возможности воздерживаются от упоминания Проклятий по имени, предпочитая использовать общие эвфемизмы, такие как «незаконная магия» или «тяжкое магическое нападение».

В этом и заключалась проблема: эти Проклятия — эта тёмная магия, — возможно, и были полезны, но они были сродни инструментам с официальным товарным знаком, передаваемым из рук в руки. Молот и наковальня кузнеца, передаваемые подмастерью, чтобы тот передал благородное ремесло следующему поколению.

Как молот, эти Непростительные заклинания были прямолинейными.

Как наковальня, когда все твои работы строятся на ней, все знают, что ты кузнец. Или, в данном случае, тёмный маг.

Вряд ли это было незаметно для волшебника, который хотел заниматься своими делами без того, чтобы авроры не вынесли его дверь. А в эти дни авроры находились в состоянии повышенной готовности из-за количества тёмных волшебников, гастролирующих по Европе, большинство из которых были агентами самого тёмного из тёмных волшебников, лорда Гриндевальда. Авроры были готовы арестовывать по малейшему подозрению. В эти хаотичные времена доверие общественности имело большее значение, чем обоснованные сомнения. Поэтому использование тёмной магии из учебника становилось скорее помехой, чем преимуществом.

Какая-то часть Тома, та часть, которая отвергала конформизм, понятие обыденности, испытывала отвращение от мысли использовать эти заклинания, несмотря на то — или, скорее, оттого, насколько традиционными они были.