Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

- Прощай.

Свечи вспыхивают разом, и я ударяю по маленькому, словно игрушечному барабану – недавнему подарку от Анатолия Николаевича.

Бой подхватывают, ритм становится быстрее, сильнее. Шелестят потусторонние маракасы, и, когда я зову Барона, он выходит из зеркала. Эффектно – скелет с тростью, постукивает ею по полу, улыбается Фетисовым. Зараза с любовью к эпатажу – заставил ведь сделать себя видимым!

Ира вскрикивает, Анатолий Николаевич обнимает и её, и жену. Та молча стоит и смотрит только на Антона. А тот выжидательно глядит на Барона.

Довольный произведённым эффектом, дух говорит:

- Ну что, потанцуем, куколка?

Я принимаю его руку.

***

Антон

Скелет смеётся и под бой барабанов, выдёргивает Олю из её тела. Происходящее словно раздваивается: Оля-живая бьётся, задыхаясь и синея в окружении свечей, а Оля-призрачная идёт за Бароном к зеркалу.

Я тоже бьюсь – напиток что-то сделал со мной, сильно ослабил, мне тяжело даже смотреть, глаза сами закрываются.

Удаётся только прохрипеть:

- Нет! Стой! Зачем…

Призрачная Оля оборачивается и улыбается.

- Зато ты меня не бросишь. Лучше я, чем ты.

А потом она идёт по зеркальной дороге к кладбищу, где отплясывает этот идиотский скелет, а я не могу пойти за ней.

Когда гаснут свечи, я лежу без сил в центре ненужного, уже не колдовского рисунка и смотрю на Олю.

Она слепо глядит наверх, на потолок и уже не дышит.

Что-то обрывается во мне в тот момент. Наверное, магия.

…Олю хоронят через два дня, когда становится ясно, что она точно уже не проснётся, и когда все до одного врачи уверяют, что она и правда мертва.

Её татуировка исчезает – а с ней и моя глупая надежда на хэппи энд.

Я смотрю, как в могилу опускают её гроб и думаю, что лучше бы умер я.

***

Оля

Всё точно так, как Антон рассказывал: я помню всё, когда просыпаюсь.

- Тише, - шепчет ЛаШонда, придерживая меня. Мы сидим в снегу, рядом то и дело раздаётся звук лопаты – что-то закапывают. – Тише. Дышать, милая.

Я дышу. Я никак не могу надышаться.

- Я… жива? Почему?

- Ты заключить договор с Барон. – Ла Шонда встаёт, накидывает на меня пальто и тянет за руку, тоже заставляя подняться. – Ты отдать жизнь, помнить?

- Да, но… Я ведь жива!

ЛаШонда поворачивается, смотрит на могилу, уже наполовину засыпанную землёй.

- Разве?

Я тоже смотрю. У креста моё фото с бала. Я в красивом платье счастливо улыбаюсь на камеру. Почему посмертные фото всегда такие… счастливые?

- Ты умереть, милая, - говорит ЛаШонда тихо. Тёмная фигура рядом с ней закапывает могилу с нечеловеческой скоростью. Я ёжусь на холодном ветру. – Ты умереть. Оля Алиева больше не быть.

- Что… это значит?

- Барон забрать твою жизнь. Ты начать другую, - спокойно объясняет американка. Потом вдруг улыбается. – Я предлагать, ты ехать со мной. Стать моя помощница? Я давно искать. Ты подходить. Ты милая.

Я вынимаю из снега у могилы мокрую записку – бумага растворяется в моих руках, рвётся, но я успеваю прочитать «Лучше бы я умер». Почерк Антона.

- Ты его не увидеть, - жёстко говорит ЛаШонда. – Это нельзя. Запрещено. Ты уехать из эта страна. Со мной. Решать, как теперь жить.

Я роняю записку и сглатываю. Что ж, он будет жить. Хэппи энд, разве нет?

- Никакого вуду, - твёрдо говорю я. – Спасибо за предложение, но больше никакого вуду. Кого вы убили ради меня?

ЛаШонда вздыхает.

- Какая разница, дорогая? Жаль. Но тебе нужна поддержка. Я её оказать. Идти со мной?

- А что вы попросите взамен?

Мадам смотрит на мою могилу и качает головой.

- Бедная девочка. Ты уже заплатить. Идём.

Эпилог

Антон

- Тоша, ты свихнулся, - в который раз говорит Ира, стоя рядом и улыбаясь. – Что мы тут забыли?

Действительно, что мог забыть французский граф (дедушка скончался полгода назад) и начинающая, но уже скандальная журналистка на приёме у мэра Нью-Орлеана? Я бы тоже затруднился с ответом. И секретарь мэра затруднился, когда выслушал мою просьбу. Это даже не приём как таковой, объяснял он мне, это деловая встреча для бизнесменов в области ай-ти технологий. Вам будет скучно, мсье Фетисов.

- Я тебя с собой не звал, - огрызаюсь я.

- Но тебя же сейчас нельзя одного отпускать, - парирует Ира, улыбаясь проходящему мимо щеголю за пятьдесят. – Блин, у меня свадьба через две недели! А я тут… С тобой. Это от большой любви, цени, Тоха.

Ира своей свадьбой всем уже мозги вынесла, а больше всего жениху. Как Миша до сих пор её не бросил, не понимаю. Она висит с ним на телефоне двадцать четыре на семь, а этот тюфяк и рад.

Да, мы с родителями до сих пор не поняли, что она в нём нашла, но Ире на нас плевать. Она ультимативно собрала вещи, когда поступила в МГИМО, и быстро переехала в общежитие. Там, по слухам, всех построила, и папа с огромным трудом вытащил её оттуда только спустя месяц уговоров и торга. В итоге молодые урвали пентхаус в центре Москвы, две машины и виллу в Греции. Только тогда Ирка успокоилась.

- Блин, да когда уже! – стонет Ира. – Пойду хоть шампанское выпью.

Я внимательно изучаю гостей. Девушек среди нет, как и молодёжи в принципе. Действительно закрытая вечеринка для своих – мастистых бизнесменов.

Никита бы с удовольствием прошёлся по этому поводу, но его могила осталась на том же кладбище, что и Олина.

А я, наверное, и правда зря сюда пришёл. В самом деле, эта ведьма ЛаШонда могла просто надо мной посмеяться, Оля и правда мертва, а я должен отпустить её – этим «отпусти и забудь» меня психологи уже задолбали.

Весь этот год я провёл – вот ирония – на Бали и… ну, в похожих местах. Под присмотром. Лечился. Нет, я не пытался покончить с собой – я уже знаю, каково это, и умирать желанием не горю. Только вот подстава – и жить больше не хочется. Сказали бы раньше – не поверил, но без Оли мне… больно. Постоянно больно, глухая эта тоска от неё ко мне переехала. Может, это всё же было заразно?

Нет, правда, я стал склонен к… скажем так, странным поступкам. Например, папа слегка обалдел, когда я пристал к нему с эксгумацией. Да, меня вдруг торкнуло посмотреть на Олин труп. Да, спустя почти год. Знаю, глупо, даже о-о-очень глупо. Но… чёрт, это стало навязчивой мыслью, и я тоже стал навязчивым, достал папу, он пару раз на меня накричал, но я не успокоился. В итоге гроб раскопали. Только Оли в нём не оказалось – одни камни. И всё.

На ЛаШонду мы насели вместе с папой. Она посмеялась, сказала: «Долго же ты ждать, милый кадавр». И  вот я здесь.

Мэр появляется вместе с нынешним главой «Эппл», мистером Стэнли. Тот единственный пришёл с сыном, уже не очень-то молодым, лет тридцать с хвостиком. А сын – со спутницей. И она как раз молода.

Я прислоняюсь к стене, почти сползаю по ней на пол и напоминаю себе, что нужно дышать. Нужно, только не получается.

Мэр приветствует гостей, говорит, что конференция начнётся через полчаса, предлагает пока насладиться напитками и шведским столом. А потом возвращается к прерванному разговору с «Эпплом».

Они проходят мимо, буквально в двух шагах, и я слышу:

- Подруга вашего сына прелестна, - говорит мэр. – Поздравить вас с приближающейся свадьбой?

- О нет. Если только с приобретением талантливой сотрудницы, - смеётся Стэнли. – Миз Хелга слишком много работает, её просто невозможно вытащить из офиса. Даже у Майкла это получилось с трудом.

- Ну и чё ты разлёгся? – шипит Ира, появляясь рядом и тоже смотря на мэра с гостями во все глаза. – Пошёл, идиот! Иди к ней!

Вынырнувшие невесть откуда охранники останавливают меня в двух шагах:

- Мистер Стэнли не разговаривает с посторонними.

Я судорожно пытаюсь придумать предлог, и тут Ирка вопит на весь зал: