Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

- К Алиеву, - улыбаюсь я, протягивая паспорт. – Я его дочь.

Красиво накрашенное лицо девушки перекашивает.

Вчера Антон переписал на меня все деньги, которые достались ему от деда и отца. Он очень серьёзно отнёсся к своей окончательной смерти и в тот же вечер принялся приводить дела в порядок. Что именно он делал, я не вникала, но с отцом, дядей и нотариусом он заперся надолго.

А потом очень просил меня не тянуть с обрядом.

Я согласилась. Магия тает, Антон уже сейчас тратит очень много сил, чтобы оставаться в себе. Иногда он не откликается на своё имя. Даже если я его зову. Иногда он ледяной на ощупь и смотрит в никуда.

Даже его мать согласилась, что ему пора лечь в могилу, поэтому обряд назначили на сегодняшний вечер. Обещали подготовить всё, включая врача и катафалк. Даже свидетельство о смерти уже сделали.

Антон только просил не устраивать больше пышных похорон.

- Вам назначена встреча? – отмерев, уточняет девушка.

- Да.

О, конечно, я сама себе ещё вчера её назначила. И сама общалась с секретарём отца. Она согласилась выделить свободные полчаса для «семейного дела».

Что-то выяснив по телефону, девушка с ресепшен просит меня подождать, суетится – не принести ли кофе или, может быть, чай.

Я отказываюсь и минут десять жду секретаря, с которой беседовала вчера по телефону. Она очень похожа на модель из Ириного в журнала – я полночи вчера их читала, пока мы с Ирой ждали, когда Антон наговорится с нотариусом. Молча ждали, не разговаривали. Говорить нам, в общем-то, не о чем.

- Игорь Михайлович сейчас на совещании, - сообщает секретарь, когда мы в лифте поднимаемся на последний этаж. – Пожалуйста, подождите немного.

Она усаживает меня в приёмной и тоже предлагает кофе. Я прошу чай и пью его ровно десять минут. Потом мне надоедает.

- А где проходит совещание?

Взгляд секретаря на мгновение останавливается на соседнем кабинете. Потом она снова смотрит на меня и вежливо улыбается.

- Подождите ещё немного, пожалуйста. Игорь Михайлович очень занятой человек.

- Не сомневаюсь, - отвечаю я. Кладу сумку на диван, ставлю чашку и иду к кабинету.

- Постойте! – кричит мне секретарь и бросается следом.

Но я уже открываю дверь.

Десять человек за овальным столом – все в одинаковых чёрных костюмах, словно близнецы – удивлённо смотрят на меня.

- Я же просил подождать! – возмущённо бросает отец. Его я узнаю, конечно, сразу.

- Простите, Игорь Михайлович, - стонет секретарь и пытается вытащить меня обратно в коридор.

Я сбрасываю её руку с моего плеча и улыбаюсь.

- Здравствуй, папа. Я ждала одиннадцать лет. Достаточно долго, ты не считаешь?

Странно, я думала, что, глядя на его растерянность, испытаю… ну хоть что-нибудь. На деле я не чувствую ничего, кроме досады: теряю время.

Его чувства, наверное, схожи. Отцу хватает порядочности попросить коллег о коротком перерыве и отвести меня в свой кабинет. Но уже там он говорит недовольно:

- Обычно я не прерываю важные совещания даже по семейным делам.

- Обычно я не прихожу к тебе в офис, - замечаю я, открывая сумочку.

Он морщится.

- Только драм мне здесь не надо.

Я протягиваю ему чек. Потом мою копию договора. И составленное вчера с Фетисовым приложение. Спрашиваю:

- Больше я тебе ничего не должна?

Он внимательно изучает чек, потом быстро пролистывает договор. И приложение к нему о получении денег.

- Нет. – Он подписывает приложение, две копии. И наконец-то прямо смотрит на меня. – Я слышал, ты смогла понравиться Фетисовым. Хорошо. Я предполагал нечто подобное, когда устраивал тебя в эту школу. Это же их деньги?

Ты ждал, что я прыгну в постель к кому-нибудь из моих богатых одноклассников, в ужасе понимаю я. Какой же ты…

Я молча встаю и направляюсь к выходу. Говорить нам больше не о чем.

- Оля, погоди.

Я останавливаюсь у двери. А что я ждала? Что он будет извиняться? Ну да…

- Я видел твои оценки, - говорит отец. – И ты красива, как мать. Это хорошо. Я предлагаю тебе работу у меня, младшим секретарём. Как у тебя с языками? Неважно – посмотришь, как…

- И какой будет моя зарплата? – поднимаю брови я.

Отец усмехается. И называет весьма неплохую сумму. Выше средней по Москве, хоть и ненамного.

- Договор тебе подготовят…

- Не надо, - бросаю я и открываю дверь.

- Гордая? – смеётся отец, выходя следом. – Что ж, посмотрим, как ты справишься одна, и как быстро ты надоешь Фетисовым! Это его наследник, да? Антон? К нему ты подмазалась? Как твоя мать…

Я останавливаюсь, оборачиваюсь и смотрю на него. Впервые в глаза. Чёрт, кажется, они у нас одинаковые… Да мне теперь в зеркало смотреть будет тошно.

- Какой же ты мерзавец.

Он открывает рот, но почему-то не говорит ни слова, словно видит в мои глазах что-то такое, что его пугает. Хотелось бы так думать. Хотелось бы…

Не вспоминать о нём вообще.

Я вызываю лифт и уезжаю в полном молчании.

- Ну как? – спрашивает дядя Миша, встречая меня у крыльца.

Я выдыхаю и наконец-то чувствую себя совершенно свободной.

- Замечательно. Поедем домой, дядь Миш.

Он улыбается. И старательно следит, чтобы я точно села в машину, а не сбежала, и вообще… Явно мне не доверяет. Что ж, Антон его вырубил вчера по моему приказу, так что я заслужила.

Дома – у Антона дома, естественно, у меня-то его нет – я прошусь на кухню, потому что сидеть в комнате сил нет. Антон уехал на похороны Никиты. Оказалось, его отец всё знал – Анатолий Николаевич быстро вывел его на чистую воду. Знал и решил, что сделка с колдуном – это выгодно. А Никита всё равно к тому времени был пойман бокором, так что… И впрямь выгодно, наверное.

Мир полон чёрствых людей, и это даже не удивляет.

На кухне я кое-как объясняюсь с поварихой и принимаюсь лепить домашние пельмени. Устроим напоследок фурор!

Дома у Фетисовых за мной на всякий случай следят. Неявно, но всё же – по просьбе матери Антона, она до сих пор мне не доверяет.

Да и пожалуйста.

Пельмени я кладу в морозилку, оставляю у Антона в комнате о них записку, а сама иду готовить ритуал.

Как это всё грустно…

Вся семья Фетисовых собирается у меня ближе к полуночи, как только настаёт час «х». Антон давно уже здесь, но он снова «завис», и просыпается, лишь когда я сажаю его во второй центр пентаграммы – она похожа на последнюю стадию деления клеток, когда они ещё рядышком, но ядра у них уже разные. Красивая схема получается, кстати. Особенно огромное, в полный рост, зеркало на линии, объединяющей ядра, смотрится замечательно.

Как Антон прощается с семьёй, я не смотрю – делаю последние приготовления к обряду. Разливаю колдовское варево (как-то его барон назвал, когда объяснял мне ритуал ночью, но я забыла, как), ставлю кубки в «ядрах», поворачиваю и так, и сяк зеркало.

Потом руки Антона ложатся мне на плечи – снова тёплые… уже ненадолго.

- Знаешь, - шепчет он. – Я даже рад, что так получилось. Я бы не узнал тебя. Моя жизнь, оказывается, была такой пустой раньше! Я люблю тебя, Оль.

Как он легко об этом говорит! Я так не могу.

Я просто трусь щекой о его руку, потом выдыхаю.

- Я поговорил с папой, он тебя не бросит, - обещает Антон. – Тебе не нужно будет никого больше бояться, я обещаю.

Да. Не нужно.

- Круто, - сдавленно говорю я. – Иди, уже пора.

Он улыбается. Как же я… теряю голову каждый раз от его улыбки…

- Сейчас. Только поцелую тебя напоследок, можно?

Я молчу, и он, конечно, целует. И мне хочется вцепиться в него и не отпускать никуда, никогда. Зачем ты приручил меня, а теперь бросаешь?

Впрочем, все вы, мужчины, такие.

- Иди, - я отстраняюсь.

Он всё ещё меня не пускает.

- Я нравился тебе? Ну хоть немного? Скажи, Оль.

Я молча отворачиваюсь и ухожу в своё «ядро» схемы.

- Я так и знал, - улыбается он. – Прощай, Оль. И спасибо.

Я выпиваю свой кубок и киваю Антону на его. Вздрагивают свечи. Я шепчу: