Дин Кунц - Франкенштейн: Мертвый город
Она повернула голову направо, всматриваясь вдоль поперечной улицы в направлении приближающегося автомобиля, вдруг умытая светом его фар. Она не сделала попытки убраться с его пути, казалась прикованной или вмерзшей в тротуар.
Тормозящий, с запинающимися противоснежными цепями, появился «Шеви Трейлблейзер» и остановился возле женщины, его фары теперь были за ней. Во внедорожнике было четверо или пятеро людей.
Окно переднего пассажира проурчало вниз, и из него высунулась фигура, похожая на старушку.
— Милая, с тобой все в порядке, не требуется помощь?
Внезапно Расти понял, почему он был необъяснимо осторожным. Четыре года назад. Афганистан. Женщина в парандже, были видны только глаза. Она подошла к контрольно-пропускному пункту, где находилась охрана армии США. Он оказался у окна в половине квартала, когда она взорвала бомбу, привязанную ремнями к ее телу, за пределами опасной зоны, но он стал свидетелем ужаса.
Шелковое платье блондинки обнажало контуры ее роскошного тела настолько, что под ним нельзя было скрыть никакой бомбы — но каким-то образом, Расти не мог понять, каким, она оказалась бомбой. Старушка в «Трейлблейзере» высунулась из пассажирского окна, задала учтивые вопросы, и толстая серебристая струя… чего-то похожего на расплавленный металл выстрелила из соломенноволосой красотки в лицо старушки, и лицо, казалось, растворялось, пока она опрокидывалась на сидение. Блондинка и серебристое нечто было единым целым, и пока струя продолжала извергаться во внедорожник, она исчезала с улицы, оставляя следы на снегу, преображаясь полностью в этот разъедающий поток и полностью вторгаясь в «Трейлблейзер».
Люди — вроде бы четверо — во внедорожнике визжали очень громко, а затем трое не так громко, и автомобиль качался под силой того, что там происходило, скрипел и бренчал, прыгал на шинах, прыжки пели пыточную песню. Теперь кричал только один человек. Пара окон треснули, но не разбились, что-то брызнуло на стекло, не кровь, но в этом, возможно, было немного крови. Водитель уже не управлял автомобилем, скорее всего, его даже не было уже в живых, но «Трейлблейзер» прокатился по перекрестку, запрыгнул на бордюр, пропахал живую изгородь, остановился, наклонившись влево. Последний вскрик затих в тонком фальцете, но что-то продолжило трястись внутри автомобиля, как будто это были бешено поедаемые остатки. Все находилось в хаосе, и Расти не мог объяснить бурлящие формы, которые замечал.
Он сделал несколько нерешительных шагов к «Трейлблейзеру», когда тот курсировал через перекресток. Но к тому времени, как он протрясся до остановки в живой изгороди, он знал, что уже ничего не мог сделать, чтобы помочь тем людям. Возможно, он ничего не мог сделать, чтобы спастись и самому, но бросился бежать.
Глава 55
Девкалион перевез третью группу детей к жилищу Эрики, доведя число беженцев, укрывающихся там, до сорока двух, что, казалось, превышало максимум, который дом мог принять. Она настаивала, что может принять даже больше, и Эддисон Хок согласился, что вместе они могли управиться и с в полтора раза большим количеством, если они установят правила общего проживания. У них было достаточно еды на время от тридцати шести до сорока восьми часов, а затем Девкалион мог привезти провиант.
Однако когда четвертая группа оказалась численностью тридцать четыре человека, необходимо было принять решение разместить детей где-то еще. С помощью Майкла и Карсон Девкалион расположил их на скамейках вдоль стен фургона и двумя рядами напротив друг друга на полу, набив их так близко друг к другу, что это могло бы быть невыносимым, если бы поездка продолжалась дольше двух минут. Они пытались быть смелыми, некоторые плакали, но тихо, другие, как ни странно, были возбуждены рискованной сущностью этого неожиданного ночного путешествия.
Потому что каждая точка мира располагалась так же близко к дому Сэмплзов, как и жилище Эрики, Девкалион выехал по подъездной дорожке, повернул налево и остановился на автомобильной стоянке монастыря святого Варфоломея[90], высоко в горах северной Калифорнии. Вдобавок к монастырю с гостевым крылом и церковью был земельный участок площадью семь акров, включая Школу святого Варфоломея, которая предоставляла образовательные услуги и являлась сиротским приютом для детей с физическими ограничениями и недостатками в развитии. Монахи наблюдали за монастырем и церковью, а монахини-бенедиктинцы под руководством настоятельницы монастыря, сестры Анжелы, заведовали школой.
Девкалион жил здесь, в гостевом крыле, более двух лет, размышляя о том, не стать ли ему послушником. На протяжении столетий он обитал подолгу в монастырях различной веры, где его никогда не считали ненормальным, всегда братом, и к его удивлению иногда служил наставником для тех, о ком думал, что они мудрее, чем он.
Он покинул святого Барта менее двадцати четырех часов назад, отправившись сначала в Новый Орлеан, затем на расползающуюся мусорную свалку, где канул в вечность исходный Виктор, а затем к Карсон и Майклу в Сан-Франциско, принуждаемый несомненным фактом того, что Виктор снова жив, и занялся преследованием его утопии, которая, как и любая утопия, была разновидностью ада.
Выйдя из грузовика, он дважды дунул в рог, надеясь созвать помощь. Прошел к задней части грузовика, открыл дверь и сказал:
— Мы на месте. Вам понравится это место. Вы пробудете здесь недолго, и здесь будет много веселья.
Дети выкарабкались из грузовика, пораженные тем, что оказались в месте, которого никогда прежде не видели, не более чем через две минуты после того, как отправились в эту поездку. Ранним октябрем в этих горах снег еще не падал и не лежал. Ночь была холодна, но чиста, над головой море звезд, снежная буря магическим образом прекратилась.
Когда последний из детей высадился, а Девкалион закрыл дверь фургона и засунул задвижку, появился монах. Гигант не был удивлен тому, что из всех собратьев первым на рог отозвался брат Сальваторе, также известный как брат Костяшки. Он был лучшим другом Девкалиона в святом Барте, единственным, кто знал точно, кто он, и поэтому он быстрее всех поймет, откуда взялись дети, и почему они так спешат.
Это был день знамений, из которых брат Костяшки был одним из самых меньших, день событий, сулящих час за часом, что те, кто восстанет против Виктора, не останутся одни, что хотя так много людей умерли в Рэйнбоу Фоллс, мир не позволит превратить себя в кладбище от края до края. Девкалион верил, что по ходу продвижения ночи события против Виктора станут развиваться даже более стремительно — до тех пор, пока те, кто противостоял ему, желая присоединиться к битве, отказывались от побега, и были готовы умереть за то, что считали правильным. Чудеса не давались, они зарабатывались.
