Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

Засыпая, я забираю у Антона руку и отворачиваюсь. Оставь меня, всё равно же бросишь, хватит…

Во сне я сижу на алтаре в подземелье Донского монастыря в позе «Мыслителя» Родена, и мне прямо сейчас плевать на всех колдунов разом, пусть хоть всех поубивают. Попалась, я попалась… Как же так, я же знала, что нельзя, я же…

У меня жизнь рушится, прямо сейчас. Я, как Лис в «Маленьком принце» – меня приручили, и я очень сомневаюсь, что мой принц будет мне верным. Для него это игра, не более. Иначе без свечей бы обошёлся.

- Здравствуй, милая Оля. – А колдун тут как тут.

Отвали, думаю я.

У него снова тело мадам Жаклин, тёти Антона. Она уже не в костюме официантки, а в чёрной мантии, словно из «Гарри Поттера». Выглядит внушительно, но я её не боюсь. Мне… плевать. Просто всё плохо. Всё очень плохо…

- Здрасьте.

Мадам улыбается и садится на алтарь рядом, словно подруга для девчачьего разговора.

- Вижу, твоя игрушка очень старается. Хорошо. Тебе нравится жизнь, которую он делает для тебя? Она будет твоей.

Я вздыхаю. И спрашиваю в упор:

- Зачем вам этот маскарад? Я знаю, что это ты, Никита. Или мне лучше звать тебя Амброзием?

Он усмехается и в мгновение ока превращается в Никиту.

- Умная девочка. Что ж, пусть так. Итак, Оля, мы понимаем друг друга? Ты хочешь моего друга, Антона? – Он улыбается так мерзко, как не мог бы улыбаться настоящий Никита. – Ты его получишь.

- Ты что-то делаешь с ним, Рози? – я ловлю его взгляд. – Поэтому он так ведёт себя со мной?

Никита оглядывает меня с ног до головы.

- Не наглей, куколка. Нет, я ничего не делаю с твоей игрушкой. Пока.

Угрозу я слышу отлично, поэтому прошу:

- Давай пропустим эту… прелюдию? Ты хочешь, чтобы я привела к тебе Иру, так? Она – тело, которое тебе нужно?

Никита, склонив голову на бок, удивлённо смотрит на меня.

- Именно. Как ты догадалась?

- Это было не сложно. Ты знаешь, что отец Антона тоже всё давно знает?

Никита пожимает плечами. Я замечаю, что его тень никак не соответствует телу – волосы у Никиты уж точно не длинные и не кучерявые.

- Он меня не интересует. Мне нужна ты. И понимаю, что ты мне не доверяешь. Хорошо. Я клянусь, - он касается какого-то знака на алтаре, и тот загорается, - своей силой, что ты не пострадаешь. Я также клянусь, что дам тебе то, что ты хочешь. Мать – пожалуйста. Она не сразу, но вспомнит тебя. Мы найдём для неё юное тело, и она будет жить с тобой так долго, как ты захочешь.

Я молчу. Никита внимательно смотрит на меня.

- Ты наверняка не хочешь терять ту жизнь, которую я тебе дал. Замечательно, она будет твоей. Можешь играть с Антоном сколько угодно, он твой. Хочешь – он всё будет помнить. Нет – забудет. Как пожелаешь.

- А Никита? Настоящий. Он умер?

Колдун с усмешкой смотрит на меня.

- Ну конечно. Вернуть его уже невозможно, так что не проси…

- Спасибо, - перебиваю я. – Нет, правда, если бы не ты…

- …Антон бы не посмотрел на тебя, - кивает колдунья. – Всё, что пожелаешь, куколка. Магия даёт нам всё, что мы захотим.

- Но есть цена, - роняю я, вспомнив Жаклин во сне.

- Цена! - усмехается Никита. – Чужая жизнь тебя беспокоит? Ради бога, можешь стать целительницей. Барон даёт возможность исцелять даже на смертном одре. Даже когда все надежды потеряны.

- За это мне всего лишь нужно отдать тебе Иру, - задумчиво говорю я.

- Именно. И держать потом язык за зубами. А Ира – ты и так её ненавидишь. Одна-единственная жизнь, ненужная, лишняя, и твоя станет сказкой. Я не лгу тебе, Оля, ты же понимаешь. Клянусь своей силой, что не лгу тебе.

Я закрываю глаза руками. Выбор есть всегда. Чёртова справедливость не существует.

Ира, которую я презираю – и я смогу вернуть маму. Тогда Антон не умрёт. Он будет со мной, и я…

- Ты больше не будешь бояться. Я обещаю, - добавляет Никита.

Он просто хочет оживить любимого человека, думаю я. Он убил для этого кучу народа, и если я не помогу, начнёт сначала. Отец Антона не поможет, а я… я потеряю всё, наверняка даже умру. Это с одной стороны.

С другой – Ира, которой до недавнего времен было на меня плевать. Предложи я ей умереть за её брата, она бы, может, и сама согласилась. А я… я смогу жить. С Антоном. Наконец-то хорошо жить! Я столько лет мечтала об этом – просто нормально жить, со смыслом, как я хочу.

Моя мама вернётся…

Разве мы с ней этого не заслужили?

И Никита ведь хочет того же. Как я могу его осуждать?

- Что нужно сделать? – тихо спрашиваю я, и Никита улыбается.

- Хорошо. Я знал, что ты согласишься.

Потом наклоняется и объясняет мне – очень-очень подробно. Я киваю, повторяю, запоминаю.

В тишине подземелья мне чудится смех Барона. «Потанцуем?» - снова предлагает он.

Нет уж. Я собираюсь жить долго и счастливо. Хотя от цены у меня стынет кровь, но…

За своё счастье надо бороться, разве нет? И если цена – жизнь одной блондинистой стервы, то я согласна её заплатить.

Глава 12

Антон

Оля пытается говорить по-французски. Языки у неё, как у меня математика – чуть лучше, чем «отвратительно». Никакой практики, хотя теорию она знает и приводит меня в изумление, когда умудряется пословно перевести целую главу из «Маленького принца». Не самое сложное чтиво, но при её уровне знаний, честно, я не ожидал.

А говорит ужасно: «Моя твоя не понимать». Но очень старается. Даже принимается жестикулировать, да так, что пару раз чуть мне в нос не даёт.

- Тебе стоит попробовать итальянский, - смеюсь я, пока мы гуляем по Сите. Говорю по-французски, и Оля ну очень внимательно вслушивается и отвечает только минут через пять. Ну да, это же надо фразу услышать, мысленно повторить, перевести и осознать. По-другому Оля пока не может.

- Почему итальянский?

Я останавливаюсь, облокачиваюсь о каменного льва и пародирую итальянца. Оля хихикает и пытается повторить. У неё сносно получается, хотя её римский акцент ужасен.

Когда она говорит по-французски, то торопится так страшно, что поглатывают слоги даже там, где не надо. Я не пробую за ней угнаться, перебить или исправить. Просто смотрю на неё и думаю: «Charmant[1]».

Это и правда мило.

В ресторане аэропорта Оля спрашивает с надеждой:

- У меня хоть получается?

Я пытаюсь придумать ответ, а официант, расставляющий нам заказ, улыбается и спрашивает: «Мадемуазель из Лангедока?»

Оля счастлива.

- Он решил, что я местная!

- Ага, - говорю я, стараясь не засмеяться. Не говорить же ей, что французы всех, кто вроде бы говорит по-французски, но непонятно, отправляют в Прованс. Тарабарщина – это точно из Лангедока по местной логике.

Оля наконец-то расслабилась и даже забыла про свою ненаглядную математику. Она пристаёт со своим французским к стюардессе, у них даже завязывается дискуссия о кухне долины Луары, стюардесса особенно на вино напирает.

Я не могу отвести от Оли взгляд и неожиданно чувствую себя совершенно счастливым. А приподнятость Олиного настроения и некоторую нервозность объясняю предстоящим балом. Девчонки же всегда перед этим нервничают.

В машине Оля с энтузиазмом разучивает песню «Если б не было тебя[2]». Запоминает очень быстро и поёт мне, так мило улыбаясь и краснея, что даже дядя Миша не выдерживает, хлопает по рулю и говорит, что Оле надо на большую эстраду.

А я чувствую себя маслом, которое под её взглядом плавится и расползается по тосту.

Неужели лёд и правда тронулся?

Мама снова лезет со своими предупреждениями, но я отмахиваюсь. Достала, честное слово! И вообще всё забываю, когда Оля появляется в вечернем платье цвета морской волны, прекрасная, как ундина. Образ придумала Ира, и получилось у сестры великолепно, даже янтарь оказался в тему, хоть я и думал заменить его жемчугом.