Кукла вуду (СИ) - Сакрытина Мария

Пусть сам со своими поклонниками разбирается.

- Ладно, - вздыхает Антон. – Сейчас я ему популярно объясню… - И встаёт.

Всё. Ой, всё!

- Ты же обещал! – шиплю я, перегнувшись через стол. – Ты обещал, что всё будет, как раньше!

Антон улыбается.

- Но всё и так, как раньше.

За нами внимательно следят. Нет, внешне этого не видно, но я чувствую взгляды искоса.

- Раньше ты тут не сидел! Раньше я обедала одна!

- Ты меня выгоняешь? – Антон снова включает режим щенка.

А я чувствую себя, как Прекрасная Дама, которая заперлась у себя в башне и пытается держать осаду против своего же рыцаря. Бред!

- Да!

Антон секунду смотрит на меня, и его улыбка вянет. Но потом расцветает вновь.

- А я не уйду, - радостно сообщает он.

А-а-а-а! Господи! Сейчас я сама возьму его за шкирку и как потрясу! Как Тузик грелку!

- Антон, ну пожалуйста…

- Не-а.

Если я и его полью морсом, мне потом придётся смотреть в глаза Адель и оправдываться. Гувернантка или нет, но она просто воплощение презрения. Особенно ко мне. Страшно подумать, как она прожжёт меня взглядом, увидев испачканную рубашку её подопечного.

- Антон, ты обещал.

- Ну да, - кивает он. – Я дал тебе уехать одной. Сдать русский – кстати, как он там? Сдала? Собрать в твоей комнате вещи, которые не нашли папины сотрудники. Осталось там ещё что-нибудь? А потом я приехал и понял, что хочу сидеть на обеде с тобой. Что тебе не нравится?

Ты – рядом со мной. Свали!

- Шоколадку будешь? – жестом фокусника Антон вытаскивает из рукава плитку горького шоколада. – 90% какао, я сам выбирал! – И смотрит на меня: «Похвали меня, похвали!» Герой, блин.

Ответить я не успеваю – в столовой появляется королева школы Ира Фетисова. Тоже со свитой. Машет Антону – тот машет в ответ. Я пригибаюсь, утыкаюсь взглядом в шоколадку, которую подсовывает Антон, и молюсь, чтобы Ире не пришло в голову садиться рядом с братом. Ну пожалуйста, хватит мне сегодня внимания, ну правда…

Ира направляется вовсе не к нам (фух!), а к возвышению сцены. По праздникам здесь играет живая музыка, а ещё оттуда учителя делают объявления – в столовой это удобно, все же в сборе. В этой школе обед для всех по расписанию и в одно время.

Ира встаёт на сцену, включает микрофон и лучится позитивом. Я бросаю на Антона взволнованный взгляд. Антон в ответ пожимает плечами, с интересом глядя на сестру.

- Ребята, с Новым годом! – голос Иры разносится по всей столовой.

- Ура! – вопит кто-то, но Ира продолжает:

- Это лучший Новый год в моей жизни – мой любимый брат ко мне вернулся! Поздравления принимаются!

Антон вздыхает, продолжая улыбаться. Я пытаюсь спрятаться за его вазочку с десертом, что сложно, потому что она низкая.

- А теперь минуточку внимания, друзья! – Ирин голос становится серьёзным. – Вы все наверняка читали мою статью про Олю Алиеву и нашего учителя математики Олега Николаевича.

В столовой наступает предвкушающая тишина. Все взгляды снова обращаются ко мне. В панике я судорожно пытаюсь сползти под стол, но Антон хватает меня за руку.

- Так вот, друзья, - продолжает Ира. – Я должна признаться. Эта статья – ложь от первого до последнего слова. Я написала её из ревности. Мой брат – любовь всей мой жизни, йоу, Антон! – Тот усмехается, а Ира смеётся. – Мой брат впервые нашёл себе девушку. Олю Алиеву. Раньше всё время он уделял мне, но теперь вы видите, он даже сидит с ней. И я написала весь этот бред. Увы, я тогда не знала Олю так же хорошо, как сейчас…

А-а-а-а, убейте меня!

-…И не понимала, насколько она добрый и честный человек. Я прошу прощения и у всех вас – за обман…

- Да ладно, было весело! – выкрикивает кто-то.

Ира качает головой.

- Нет ничего весёлого в том, чтобы смеяться над человеком, который ничего тебе не сделал. Я прошу вас забыть всё, что я написала. И не докучать Оле – она стесняется. Прошу вас принять: она и мой брат вместе. Так что все, у кого были на него виды – идите… лесом. Будете к ним лезть – я сама разберусь, ясно? У меня всё. Ах да, если кто ещё не в курсе, Зимний бал переносится на завтра, у организаторов ещё не всё готово. Празднуем, друзья!

Столовая взрывается одобрительными возгласами и аплодисментами, а также криками: «Ир, а ты с кем идёшь?», «Но ты-то ещё свободна?», «Ира-а-а, кру-у-уть!»

Антон отпускает мою руку и, забывшись, берёт шоколадку.

- Это было сильно… Чёрт, какая гадость!

- Ты ничего не понимаешь в шоколаде, - машинально говорю я. Пожалуй, это и правда было сильно. Я бы предпочла этого не видеть, но сам поступок… Чтобы Ира публично извинилась… Согласна, сильно.

- Я бы на твоём месте заставил её ещё извиняться, - замечает Антон. – Но так тоже ничего. Ну что, идём? Я сверил расписание, языки у нас сейчас вместе.

- У меня математика…

- Не, не сегодня. – Антон снова подпихивает мне шоколадку. Видимо, хочет сказать что-то плохое. – Олега Николаевича увёз папа.

- Зачем?!

- На всякий случай, - снова пожимает плечами Антон. – Чай у него тогда и правда был невкусным.

Да, вчера, пока Анатолий Николаевич меня допрашивал, а я усталая после торгового центра, пыталась отвечать, Антон вдруг вспомнил, что да, он же чай однажды пил с Олегом Николаевичем! Точно, вот тогда-то его и отравили.

Бред абсолютный, и Фетисов-старший это знает. Но… «Оля, ты же сама говоришь, что видела чёрную фигуру, и Антон тоже…» Да, но… Чёрт, я их слушала и впервые понимала: никто мне не поможет. Ни Антон, ни его отец. Они мне не поверят, а если поверят, всё сделают неправильно. Я должна сама и…

Он же обещал вернуть мне маму.

- Олег Николаевич не виноват.

- Конечно, не виноват, - Антон говорит это, только чтобы меня успокоить. – Ничего с ним не случится, Оль, не волнуйся. Пойдём. – И, словно так и надо, хватает мой рюкзак.

- Отдай! – вспыхиваю я.

- Оль, ну что ты, - смеётся Атон. – И почему ты не дала мне вчера нормальную сумку купить? Эта не подходит к твоему платью. Идём, идём…

Так он мне зубы теперь и заговаривает. У-у-у-уйди, ради бога, я смотреть на тебя не могу!

И правда же не могу…

На языках – сначала на латыни, потом на французском – я безнадёжно плаваю. Антон посмеивается и пишет мне подсказки. А потом ещё и выдаёт туманное:

- Не волнуйся, я сегодня устрою тебе языковую практику.

О чём это он?

Когда он уходит сдавать наши письменные работы, Саша Колесникова ловит мой взгляд и подмигивает (хотя раньше в упор не замечала).

- Крутое платье. Шанель?

Я пристально изучаю свои руки. С маникюром!

Вчера Антон устроил мне настоящий ад – сначала потащил в кино на очередные «Звёздные войны». Я первые-то, если и видела, то ничего уже не помню, поэтому, чтобы не терять время, решала математику. Антон заметил, обиделся. Целых полчаса со мной не разговаривал – зато общался с администратором в салоне красоты.

Теперь мне запрещено носить косичку.

- Оленька, милая, - сказала парикмахер, оглядев меня первый раз. – Ну посмотрите на себя. Какая коса? Разве вам это не нравится? – И повернула ко мне зеркало.

Я и не знала, что у меня такие богатые волосы.

- Сейчас я покажу, как их правильно убирать, - сказала парикмахер и действительно показала.

Потом – Антон пил кофе в холле – меня увели в маникюрный кабинет, где так морщились, работая с моими ногтями, что просто караул. Результат мне понравился, но как с… этим мыть посуду? Ага, это сейчас я живу в доме с горничными, но я же не дура, знаю, что это временно!

Ещё были маски, обёртывания, массаж (после которого я временно Антону всё простила). И платья, которые принесли прямо в салон. Я мерила, Антон смотрел и, как царь, соглашался покупать или нет.

Что у меня денег на всё это нет, он слушать не желал. Что мне всё это не нужно – тоже. Что я это не надену… Ну, мы торговались с ним насчёт каждого платья и пары туфель. Фильм «Красотка» это не напоминало никак, хотя «облизывали» меня по высшему разряду.