Сергей Алексеев - Мутанты
— Чего он тогда в козлятнике отсиживается? Пускай идет и гоняет нечистую силу!
— Да устал человек! Думаешь, легко со злыми духами сражаться? Они же похлеще фашистов…
— Может, помочь ему?
— Кому? — опешил Куров.
— Так шаману этому! Вдвоем мы бы скоро всю заразу под откос…
— Ты что, камлать умеешь?
— Не умею, да научиться долго ли?
— Тогда иди, наешься мухоморов и камлай!
— Я что, козел тебе, что ли, — мухоморы есть?
— А он ест, сам видел. Сырыми прямо…
— Зачем?
— Борьба со злыми духами — это тебе не рельсовая война, — проворчал дед. — Тут надо магической взрывчаткой рвать. Должно быть, мухоморы магию какую дают. Сходи и пригласи, пока никто не видит.
— Может, пусть покуда там посидит? — неуверенно предложила старуха. — Харчей ему снесу…
— В хату зови, сказал! На мою половину. Или сам пойду!
— Ладно уж, позову, — быстро согласилась Сова. — Только не к тебе, а к себе. Не то вы тут пьянствовать начнете…
Она сунулась было на свою половину, однако вернулась.
— Ну что еще? — хмуро спросил Куров. Бабка замялась:
— Степан Макарыч… Ты не сердишься, что границу нарушила? Все из-за свата!
— Хрен с ней, с границей. Я уж сам думал…
Сова в тот час же портянки с его ног раскрутила, на печку сушить положила. Давненько такой участливой не была, пожалуй, с тех пор, как после ранения долечивался в полевом госпитале.
— Его бы в баню сначала, — робко предложила она, — потом уж и в хату можно…
При разделе имущества баня досталась Сове, поскольку стояла на российской территории. Куров вскочил, с удовольствием потянулся:
— И я бы сходил… А то, как якут, сколько лет не мылся! В казенной это разве мытье? Пойду затоплю! Ты, Елизавета, шамана в хату пригласи и покорми.
Он пошел за огород, баню топить, Сова же подойник в руки и снова в козлятник — коза орет из последних сил. Отомкнула замок, вошла, глядь — шаман устроился в яслях и спит, что тебе Христос новорожденный. И не зря говорят — у страха глаза велики: вместо рогов на голове лысина, тюбетейкой прикрытая, а волосья венчиком и такие длинные, что скатались в сосульки и торчат в разные стороны. Если деда Курова не стричь, так еще хуже будет. И на лицо вроде человек, только могучая борода не чесана, лесным мусором набита и топорщится, словно рогожное мочало. В общем, когда сонный, так совсем и не страшный этот дедушка…
Будить его не стала, решила, пусть уж, пока баня топится, поспит старый, так притомился; козу подоила, выпустила в загон и сама в хату. Но козлятник не заперла и через минуту пожалела об этом. Только принялась молоко цедить, как слышит — на дедовой половине тихий разговор. Ковер в дверном проеме откинула, а там народу полно! Из знакомых — так только крестник Колька Волков и сват Тарас Опанасович, остальные — приезжие и, по виду, начальники.
— Это что тут за собрание? — спросила возмущенно. — Сват, ты пошто без спросу людей ко мне в хату привел?
А он от вчерашнего припадка, видно, отошел, веселый и уже командует.
— Позвольте представить хозяйку хаты, — говорит, — Елизавета Трофимовна. А это депутат Верховной Рады пан Кушнер и представитель президента пан Гуменник. Ты уж нас прости, будь ласка. По нужде в гости к тебе нагрянули!
Пан Кушнер знакомился с Совой, улыбался и одновре-
менно разговаривал по телефону на языке, каким в мексикан-
ских сериалах говорят. А этот хлыщеватый и чубатый Гумен-
ник был наверняка с похмелья — бабкин нюх не проведешь -
и только тяжело повел красными глазами да неопределенно
кивнул. Дременко же, верно, думал: сейчас бабка обрадуется,
что столько начальства в хату привел, познакомил — и ждал
ответной реакции, но Сова насупилась и глядела на гостей ис-
подлобья. Депутат уже смотрел мимо и болтал на немецком с
постной рожей, разгуливая по хате, как у себя в Раде, пред-
ставитель президента тоже хозяйничал — из-за кровати авто-
мат достал и сел рассматривать. И второй мужик, ко-
торый все время при нем, дедову каску примерил, а оба такие
задачливые, себе на уме.
— Тебя, сват, я всегда готова принять, — строго сказала Сова. — А эти что тут делают? Мне ведь все одно — демутат, представитель. Я другого государства гражданка! И вообще, у меня на сегодня кастрация назначена, хвермеры кабанчиков привезут и четырех бычков.
Дременко, должно быть, неловко стало. Он быстренько бабку под ручку взял и увел на ее половину.
— Елизавета Трофимовна, не обессудь уж, — ласковый сделался, — мы, собственно, не к тебе, а к Степану Макары-чу пришли, с важным делом. А ты кастрируй на здоровье.
Только тут Сова и опомнилась: они ведь охоту затевают, вчера сват едва живой был, а все про мутанта талдычил. А этот самый мутант в козлятнике спит, не запертый, и ничего не подозревает…
— Не знаю! — сказала она. — Степана Макарыча нету, ничего не знаю.
— А где же он?
— Не докладывает, — схитрила. — Утром видела, ходил, ворчал. Оглянулась — след простыл.
Сама же думает: хоть бы его черти не принесли! А они принесли: дверь открывается, и дед тут как тут, с пустыми ведрами, за водой пришел.
— Вот и Макарыч! — обрадовался Дременко. — Мы к тебе целой делегацией!
И тут же на старухиной половине Волков появился, остальные за перегородкой остались, примолкли и сидят.
— Ну, крестный, рассказывай! — поторопил Мыкола. — Нашел логово?
Тот весело так на гостей поглядел, ведро под кран поставил, включил — терепение испытывал:
— Я подумал, вы к бабке на кастрацию, чтоб без очереди!
— Мы на охоту!
— Ну гляди! А то могу сделать по блату. Ножичком чик — и свободен! Ни тебе забот, ни тебе хлопот. Три минуты больно, а потом до смерти приятно.
— Степан Макарыч, не томи! — не выдержал Тарас Опа-насович. — Нашел?
— Что его искать-то? — говорит вдруг дед. — Нынче логово у бабки вон, в козлятнике.
Сова обмерла на миг, а Дременко с Волковым переглянулись и, похоже, приняли дедовы слова за очередную шутку.
— Знаю я этого мутанта, — усмехнулся Тарас Опанасо-вич. — До чего же вредный козел у тебя, Елизавета Трофимовна. Он ведь мне машину пободал!
Напомнил, чтоб посговорчивей была.
— Потом покалякаем, Степан Макарыч! — изнемогал Волков, притопывая, словно в сортир спешил. — Дело серьезное.
Куров одно ведро набрал, другое подставил:
— Раз вам этого не надо, за другого рассчитываться придется.
— В долгу не останусь! — с готовностью выпалил голова. — Мы с тобой по-свойски рассчитаемся!
— По-свойски — это как? — Дед стал резину тянуть — цену набивал. — Мутант — не медведь в берлоге, тварь редкостная. Каких трудов стоило выследить, вспомнить якутскую технологию…
