АРЧ СТРЭНТОН - 1992 год
Рипли произнесла слова мягко, но Арон расслышал за этой мягкостью звенящую ярость. А еще он успел заметить, как Рипли рванулась к компьютеру, и щелкнул выключателем. Экран погас, код был сброшен. Арон покачал головой.
- Извини, но это секретная информация.
Рипли схватила тюремщика за отвороты форменной куртки и швырнула к стене. Арон полетел на пол, опрокидывая стулья, сметая со стола какие-то бумаги. Он упал, неловко подвернув руку, и сморщился от резкой боли. И в эту секунду женщина кинулась к нему, сгребла в охапку и вздернула по гладкой стене вверх.
- Ты, дерьмо собачье!- закричала она, уже не сдерживая ненависть,- Это надо сделать! Ты понимаешь, ублюдок?!! Это надо сделать!!! У нас нет выбора!!!
- Да пошла ты!!!- заревел Арон перекошенным от страха ртом,- Никогда!!!
И в эту секунду, заглянув в его испуганные глаза, Рипли поняла: он действительно не сделает этого. Она может убить Арона на месте, но он не найдет в себе сил отказаться от этого крошечного шанса. Своего шанса на жизнь. Даже если весь мир полетит к чертовой матери. И вдруг… Рипли почувствовала, как же она устала. Ей стало плевать на все. На заключенных, на труса Арона, на ЧУЖОГО, на этих засранцев из Компании. На все, все, все. Она перегорела. Ее дыхания не хватило на то, чтобы еще раз добежать до финиша. Конец. А потом, не все ли равно, когда умирать. Она ведь, в отличие от Арона, знает, что от ЭТОГО невозможно избавиться с помощью операции. ТВАРЬ сожрала ее, как только поселилась у нее в груди. Рипли даже слабо улыбнулась и разжала кулаки. Тюремщик отшатнулся к стене и вытер губы белыми холеными пальцами.
Какая-то часть ее «я» еще кричала из мозга: «Остановись! Они вытащат это из тебя! Ты будешь жить на земле. У тебя будет семья, будут дети… Рипли, остановись!» Но женщина не верила этому голосу. Он лгал. Он был трусом. Таким же, как Арон. А она… Ей слишком много пришлось пережить. Слишком много. И она заслужила освобождение. Смерть. Как загнанная лошадь. Ей хочется умереть. Хочется. Она даже знает, как это сделать. Быстро. Гарантированно. ОН поможет ей в этом. Она придет сама. О, он не откажет Рипли в маленьком одолжении - убить. В конце концов, это ее право - право на смерть.
- Ты не обижайся,- донесся откуда-то издалека голос Арона,- Я ничего не имею против тебя лично. Я вообще думаю, что ты нормальный человек.
- Спасибо,- безразлично ответила она.
- У тебя есть какие-нибудь идеи? - настороженно наблюдая за женщиной, поинтересовался тюремщик.
- Не знаю,- вяло сказала Рипли и пожала плечами,- Может быть, пойду поищу это чудовище. Посмотрю, насколько оно умно.
- Ты что, сама пойдешь искать его?- челюсть Арона отвисла от безграничного удивления.
Она точно сумасшедшая. Эндрюс был абсолютно прав, когда предупреждал его. Того и гляди, притащит эту тварь сюда.
- Да,- подтвердила спокойно Рипли,- Я примерно представляю, где он. Там, внизу. В подвале.
- Господи, да вся эта тюрьма - один огромный подвал…
- Это - метафора,- безразлично сказала женщина,- Я пошла.
Она отвернулась и побрела к двери. Наверное, это и правда лучший выход для нее. Рипли вышла в коридор.
Она не слышала, как Арон прошептал ей в спину:
- Черт возьми, а…
Не слышала, как пискнул компьютер, начиная выводить строчку за строчкой:
«Приняли данные нейросканирования. Врачи прибудут через два часа.
Крайне важно, чтобы лейтенант Рипли, личный номер 04-56170, оставалась в лазарете.
Обеспечить строжайший карантин до прибытия санитарной команды.
Подтвердите получение приказа.
Подтвердите получение приказа.
Подтвердите получение приказа.»
34
Рипли погрузилась в сырую темноту нижнего уровня. Это был подвал в том смысле, в котором это слово понимаю люди. Там, на Земле. Для заключенных этот уровень ничем не отличался от верхних, жилых этажей комплекса.
Она знала, что ЧУЖОЙ здесь. И это знание давало какую-то отчаянную решимость. Коридоры, давно никем не посещаемые, заброшенные и всеми забытые, выглядели сиротливыми, как запушенное человеческое жилье. Так, собственно, и было на самом деле. Когда-то давно здесь жили, и это ощущалось по брошенным, покрытым толстым слоем грязи, вещам, хламу, разным мелочам, оставленным собирающимися наспех хозяевами. Это не было похоже на следы баталии, как в комплексе поселенцев на ЛБ-426. Скорее, на брошенный по причине переезда дом.
Рипли освещала узкие грязные проходы тусклым портативным фонариком. Сухой, как шорох осыпающейся по осени листвы, лихорадочный шепот разносился по безмолвным тоннелям.
- Где ты?… Где же ты? Почему тебя нет, когда ты мне так нужен…
Она была похожа на выжившую из ума старуху, мающуюся от бессонницы. Синие круги под глазами. Воспаленный взгляд, пересохшие губы, нездоровый румянец на впалых щеках. Блуждающая во тьме тень.
- Не бойся… Не бойся…
Шаг, еще один. Из огромной коммуникационной трубы, тянущейся вдоль стены коридора, с шипением вырвалась струйка пара.
Кто мог одобрить ее выбор? Клеменс? Хикс? Погибшие десантники? Они тоже умирали. Ради того, чтобы остальные могли жить. А она? Она просто устала. Да, очень устала. Стоит ли думать об этом? Все уже решено. Ей лучше умереть. ЧУЖОЙ останется. И люди Компании подберут его. И он, конечно же, вырвется на свободу. И будет убивать. Но рано или поздно люди, владеющие оружием, загонят эту тварь и пристрелят. Тогда все кончится. Самое главное - ЧУЖОЙ не может откладывать яйца. Он не способен к размножению. Сейчас нужно уничтожить КОРОЛЕВУ, а значит - себя. Она хочет этого, она готова к этому.
- Не бойся… Я ведь теперь член семьи.
…Корабль класса «Сулако», как две капли воды похожий на «Счастливчика Люка», медленно пошел по орбите «Ярости», отыскивая место посадки. Люди натягивали спецкомбинезоны, выбирали из стоек оружие, приводили в действие нужные механизмы. Готовились к высадке.
Рипли заглянула в темный проем жилой комнаты. Никого. Пустота. Она сняла со стены длинный обломок трубы и взвесила его в руке, как копье. Этого должно хватить. Ей нужно постараться ранить его. Достаточно сильно, чтобы он просто сдох, но и достаточно слабо, чтобы тварь успела убить ее. Рипли нервно усмехнулась.
«Ну, иди сюда. Иди ко мне. Где ты?»
Она шла и шла по длинным лабиринтам подвала.
- Ты так давно в моей жизни, что я уже ничего не помню, кроме тебя,- женщина не думала о том, что говорит. Слова сами срывались с губ, выражая то, что давно созрело в душе черными сгнившими плодами,- Теперь сделай кое-что для меня. Это несложно. Просто сделай то, что ты делаешь всегда…
