Сара Шепард - Милые обманщицы. Безупречные
Ханна попятилась, придерживая туфли за ремешки. Ей они тоже вдруг стали противны.
16. Теплый семейный вечер в доме Монтгомери
Вечером Ария сидела на кровати и вязала сову из мохеровой пряжи. Коричневая сова выглядела по-мальчишески озорной; Ария начала вязать игрушку еще на прошлой неделе в подарок Эзре. Теперь, когда стала очевидна бессмысленность этой затеи, она раздумывала, не подарить ли сову Шону. Не покажется ли ему странным такой жест?
Еще задолго до своего исчезновения Эли пыталась познакомить Арию с роузвудскими мальчишками. «Просто подойди и заговори первой. Никаких проблем», – учила она. Но для Арии это было проблемой. Она подходила к парню и замирала от страха, а потом несла какую-то чушь – почему-то чаще всего о математике. А она ненавидела математику. К концу седьмого класса только один парень общался с ней вне школы – Тоби Кавано.
И это пугало. За несколько недель до того, как пропала Эли, Ария записалась на уик-энд в лагерь искусств, и кто бы, вы думали, оказался в ее мастерской? Тоби. Ария пришла в замешательство – разве он не был заперт в школе-интернате, куда его сослали навечно? Но, видимо, летние каникулы у Тоби начались раньше, чем в роузвудской школе, и в лагере он появился первым. С растрепанными волосами, он сидел в углу мастерской, щелкая себя резинкой по запястью.
Их педагог по театральному мастерству – худенькая женщина в кудряшках, вся в джинсе – дала задание: разбиться по парам и многократно повторять друг за другом одну и ту же фразу, сохраняя темп. Предполагалось, что в процессе игры смысл фразы изменится. Они ходили по кругу, меняя партнеров, и вскоре Ария оказалась перед Тоби. Фраза в тот день звучала так: «Летом никогда не бывает снега».
– Летом никогда не бывает снега, – произнес Тоби.
– Летом никогда не бывает снега, – ответила Ария.
– Летом никогда не бывает снега, – повторил Тоби.
Ария обратила внимание на его глубоко посаженные глаза и изгрызенные до мяса ногти. Она испытывала неловкость оттого, что стояла так близко к нему. В памяти оживала дьявольская усмешка на лице Тоби, когда он заглядывал в окно дома Эли, после чего они решили ему отомстить. Вспомнилось, как парамедик вытаскивал Дженну из горящего домика на дереве, едва не уронив ее. А спустя несколько дней на школьном сборе по противопожарной безопасности она случайно услышала, как учительница ОБЖ миссис Айверсон говорила кому-то: «На месте отца этого мальчишки я бы отправила его не в школу-интернат. А в тюрьму».
И вдруг фраза действительно зазвучала иначе. «Я знаю, что вы сделали прошлым летом». Тоби первым произнес эти слова, и Ария повторила за ним несколько раз, прежде чем поняла их смысл.
– О, как в кино! – воскликнула учительница, хлопая в ладоши.
– Ага, – сказал Тоби и улыбнулся Арии настоящей улыбкой, незловещей, отчего ей стало еще страшнее.
Когда она рассказала об этом Эли, та вздохнула:
– Понимаешь, Ария, Тоби, как бы тебе сказать, психически нездоров. Я слышала, что он едва не утонул в штате Мэн, когда плавал в замерзшей речке, пытаясь сфотографировать лося.
Но Ария больше не ходила в драмкружок.
Она снова подумала о листке, приклеенном к витрине. «Все гадаешь, кто же я? Я ближе, чем ты думаешь».
Возможно ли, что «Э» был Тоби? Что, если он пробрался в роузвудскую школу и приклеил листок к мемориалу Эли? Видел ли эту записку кто-нибудь из ее подруг? А может, «Э» учится вместе с ней в одном из классов. Скорее всего в английском – появление большинства сообщений совпадало по времени с занятиями по литературе. Но кто это был? Ноэль? Джеймс Фрид? Ханна?
Ария остановилась на Ханне, поскольку и раньше подумывала о ней – Эли могла проболтаться Ханне о ее родителях. И к тому же Ханна участвовала в истории с Дженной.
Но зачем она это делала?
Ария зашла на страницу роузвудской школы в «Фейсбуке» – как раз сегодня там разместили имена и телефоны всех ее одноклассников – и отыскала фотографию Шона. С короткой спортивной стрижкой, загорелый, как будто провел все лето на отцовской яхте. В Исландии ей попадались парни сплошь бледные, длинноволосые, а если у них и имелись лодки, так только каяки, на которых они ходили к леднику Снайфедльсйокудль[39].
Она набрала номер Шона, но попала на автоответчик.
– Привет, Шон, – произнесла она, надеясь, что не слишком монотонно. – Это Ария Монтгомери. Я… просто так звоню, заодно хочу порекомендовать тебе одного философа – Айн Рэнд[40]. Она вроде как суперсложная, но читать можно. Попробуй.
Она оставила ему свой номер и ник для контакта в Интернете и повесила трубку. Ей тотчас захотелось удалить сообщение. Шон, наверное, уже ошалел от глупых звонков роузвудских девчонок.
– Ария! – донесся снизу голос Эллы. – Ужинать!
Она бросила телефон на кровать и медленно спустилась по лестнице, заметив странный писк, доносившийся из кухни. Что это было – таймер духовки? Не может быть. Их кухня была обставлена в стиле ретро 1950-х годов с аутентичной моделью плиты «Мэджик Шеф» 1956 года. Элла редко ею пользовалась, опасаясь, что эта древность может спалить весь дом.
Но, к удивлению Арии, Элла действительно что-то стряпала в духовке, а брат и отец уже сидели за столом. Впервые после выходных вся семья собралась в полном составе. Майк последние три дня скитался по домам своих приятелей по лакроссу, а отец, понятное дело, «горел на работе».
Жареная курица и блюда с картофельным пюре и зеленой фасолью стояли посреди стола. Тарелки и столовые приборы были тщательно подобраны, и даже салфеткам нашлось место. Ария напряглась. Все казалось слишком правильным, особенно для ее семьи. Нет, что-то было не так. Может, кто-то умер? Или «Э» исполнил свою угрозу?
Но родители выглядели безмятежно. Мама как раз доставала противень с булочками из духовки, которая чудесным образом не загорелась, а отец невозмутимо просматривал страницы публицистики в «Нью-Йорк таймс». Он всегда читал: за столом, на соревнованиях у Майка, даже за рулем.
Ария повернулась к отцу, которого толком и не видела с понедельника, после бара «Виктори».
– Привет, Байрон, – сказала она.
Отец искренне улыбнулся:
– Привет, Обезьянка.
Иногда он называл ее Обезьянкой; а то, бывало, и Волосатой Мартышкой, пока она не запретила. Дома отец обычно выглядел так, словно только что выбрался из постели: в дырявой растянутой футболке, как с барахолки, шортах «Филадельфия-76» или пижамных брюках и старых разношенных тапочках. Темные густые волосы всегда были растрепаны. Ария невольно сравнивала его с коалой.
