Юрий Косоломов - ХОДЫНКА
Десницкий сидел в углу, прикуривал одну папиросу от другой, каждые пять минут вставал, машинально пожимая руку очередному "пятёрочнику", но думал о своём.
Год, всего год назад он был обычным студентом-медиком Московского университета, но не ценил своего заурядного счастья. Нет, не ценил... Жизнь его наполняли лекции, экзамены, жжёнка, гулянья в Татьянин день, драки с охотнорядцами, чтение вслух "Луки Мудищева", обструкции начальству - всё как у людей. И надо же было однажды принять приглашение Никитина с юридического и прийти к нему в гости, чтобы там понравиться его сестре! Десницкий скрипнул зубами, вспомнив кукольное личико Никитиной и ее необъятный зад - громадный настолько, что при виде его вспоминались истории про компрачикосов и китайские воспитательные заведения, где по прихоти полового сумасброда девочек выращивали в кувшинах заказанной формы.
Не прошло и недели, как в каморку Десницкого явился хожалый из Яузской части - с повесткой. И вот уже Десницкий давал объяснения в полиции, рабски разборчивым почерком писал на листах казенной бумаги, что ходил, дескать, в гости, пил чай цветочный 2 (два) стакана, пользовался теплом от печки, танцевал, слушал игру г-жи Никитиной на арфе, ездил с г-жой Никитиной на санях, а на святках прокатился с ледяной горки, обняв при этом г-жу только в видах ея телесной безопасности, но отнюдь не в знак страсти, объяснения и обещания! И хотя свидетелем в этом деле выступал один лишь Никитин, дело запахло Сибирью.
Десницкий покраснел, вспомнив участливый взгляд сокурсника Никитина - поповича Успенского: "Положение твоё, Васька, хуже губернаторского... Обольщение простое с "торжественным обещанием на ней жениться" - это ещё пустяки. А вот квалифицированное обольщение - это пиши пропало! Тут и факта любодеяния не надо. Постой, на память скажу... Не ты первый... Вот: "Уложение о наказаниях признаёт склонение к добровольной связи несовершеннолетней невинной девицы, хотя бы и достигнувшей 14 лет от роду, мужчиной, имевшим в отношении к ней обязанности опеки, надзора, попечения или услужения". Услужения, слыхал? Стало быть, ты ей руку подал, чтоб она из саней вышла - ан уже и услуженье! Обольщение простое - от года и четырёх месяцев до двух лет. Квалифицированное - ссылка на житьё в Сибирь с лишением всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ или же отдача в исправительные арестантские отделения. А ты думал! Азия, брат! А-зи-я! А у вас что, и впрямь ничего не было?"
Так начались скитания Десницкого по чердакам, подвалам и дачам: там дрова наколоть, там воды натаскать, там двор подмести. К весне он уже оголодал и оборвался до того, что захотел идти в полицию: вот топор, вот голова моя! Тут-то и предложил ему работу Смирнов - странный господин из гостиницы "Мадрид", для которого Десницкий прежде бегал за особенным коньяком к братьям Елисеевым или за редкими винами в дом Дёпре.
Работа была нетрудная - разносить по заученным наизусть адресам пачки бумаг, обернутые в клеёнку, или кусочки похожего на мыло вещества или мотки какого-то лохматого шнура - с наказом, однако, ни у кого не спрашивать дорогу и ни за что не попадаться в руки полиции. О наказе этом Десницкий, обрадованный первым "гонораром" (как называл плату за его услуги сам господин Смирнов), поначалу особо не задумался. Он и сам настолько привык остерегаться полиции, что ему уже стал казаться естественным и страх перед ней Смирнова - весьма респектабельного господина, неизменно пившего лучшие коньяки и поглощавшего доставленных от Тестова рябчиков, при том, что женщин (самых дорогих) он приводил к себе в такие скромные апартаменты (не странно ли, в самом деле?), как две комнаты в "Мадриде". Глаза Десницкому открыла ученица консерватории Ольга Извоцкая.
Там, в особняке на углу Мясницкой и Малого Харитоньевского, куда Десницкий принёс очередной свёрток в вощёной бумаге, ему предложили откушать горячего чаю - день выдался слякотный, и хотя за месяц работы на Смирнова Десницкий успел приодеться, сапоги бывшего студента по-прежнему не могли не вызвать жалость у такой девушки, как Ольга, которая случайно вышла в кухню и застала там его, передающего сверток гостившему в их доме родственнику. Случилось так, что как раз за пару минут до прихода Десницкого Ольга впервые в жизни выпила вина. Охваченная порывом радости, жалости и любви ко всему человечеству, она выставила в комнаты родственника и выгнала чёрным ходом прислугу, усадила Десницкого за самоварный столик, собственноручно налила ему чая и принесла огромный клин кремового торта с эротичнейшей вишней на вершине полусферической плюхи безе. Поняв по речи Десницкого, что он вовсе не выходец из народа, Ольга сначала огорчилась, однако разговор продолжился. В какой-то момент Десницкий упомянул Смирнова.
Оказалось, Ольга прекрасно знала этого субъекта. Но Смирнов, по её словам, был вовсе не шулером и не маклером, как полагал Десницкий, а социалистом. Сама Ольга узнала о подлинном облике Смирнова благодаря кузену, для которого, собственно, Десницкий и принёс от Смирнова в тот памятный вечер, ни много ни мало, последнюю часть взрывчатого снаряда.
Узнав об этом, Десницкий не смог не сравнить Смирнова с образом Рахметова.
"Да-да, Базиль!" - горестно качала головой Ольга, глядя в его глаза. - "Таковы они на самом деле, эти социалисты. Собирают деньги с рабочего люда обманом, а с богатых - шантажом. А потом мотают ими в трактирах и докторионах. Смирнов однажды и с губернатора собрал: подари, мол, своё авто, не то на дуэль вызову. Верьте мне, верьте!"
Однако ошеломление Десницкого было настолько велико, что в тот вечер он так и не смог поверить Ольге, но решил задать вопрос самому Смирнову. В ответ Смирнов высек Десницкого арапником. А утром принес в дворницкую, где Десницкий квартировал, газету "Новости дня".
Главной новостью того дня стало убийство купеческой дочери Никитиной: неизвестный изувер ночью проник в собственный дом Никитиных на Пречистенке и перерезал ей горло от уха до уха. Сыщики терялись в догадках: имущество Никитиных не потерпело ущерба, а женская честь г-жи Никитиной - оскорбления. Причину убийства надо было искать в кругу знакомых дома - уверял журналистов судебный следователь по особо важным делам Кейзер. Он же намекнул на двадцать шесть... простите, двадцать восемь студентов Московского университета, в разное время сводивших знакомство с г-жой Никитиной, а вскоре после этого бесследно исчезавших.
Так, ступень за ступенью, Десницкий погружался в этот странный и страшный мир. Путь назад ему был накрепко закрыт, и единственное, на что теперь мог рассчитывать несчастный юноша, была возможность вскоре поехать в Америку с ответственным делом. Обещание этой поездки он, вместе с ежеутренней лоханью ресторанных объедков, стал получать от Смирнова вместо прежних "гонораров".
