Стивен Кинг - Игра Джералда
Брендон подался вперед, так что свет от лампочки над кроватью упал ему на лицо, и сказал:
– Там никого не было, в доме, Джесси. И самое лучше, что ты сейчас можешь сделать по поводу этой идеи: наплевать и забыть.
Вот тогда я едва ему не рассказала про кольца. Но я устала, и рука разболелась ужасно, и поэтому я не стала ничего говорить. Он ушел, а я еще долго лежала и не могла заснуть – даже обезболивающие таблетки не помогли мне заснуть в ту ночь. Я думала о завтрашней операции по пересадке кожи, но не так чтобы очень упорно думала. Я больше думала про свои кольца, и про след ботинка, которого никто, кроме меня, не видел, и про то, возвращался ли он – или оно – потом, чтобы убрать все следы. Я и решила, как раз перед тем, как наконец провалилась в сон, что не было там никакого следа и никакой сережки. Что кто-то из полицейских нашел мои кольца на полу в кабинете и забрал их себе. Вполне вероятно, что сейчас они выставлены в витрине какого-нибудь ломбарда, подумала я. По идее, я должна была разозлиться при этой мысли, но я вовсе не разозлилась. Наоборот. Я почувствовала то же самое, что почувствовала в то утро, когда очнулась за рулем «мерседеса», – мне стало очень хорошо и спокойно. Никакого таинственного незнакомца, никакого ночного гостя. Его просто нет. И никогда не было. А был просто нечистый на руку полицейский, который быстренько оглянулся через плечо, все ли чисто, и прикарманил мои золотые кольца. Мне было не жалко колец. Мне и теперь их не жалко. В последние несколько месяцев я все больше и больше склоняюсь к мысли, что мужья надевают нам кольца на пальцы исключительно потому, что закон запрещает вставлять их нам в носы. Впрочем, это опять же к делу не относится. Уже далеко за полдень, а я еще даже не приступала к рассказу про Раймона Эндрю Жобера. Итак, все по порядку.
Джесси откинулась на спинку кресла и закурила очередную сигарету, не обращая внимания на то, что кончик языка уже щиплет от табака, что у нее болит голова и что ей давно уже нужно сходить в туалет. Причем очень нужно. В доме царила мертвая тишина – тишина, которая могла означать только одно: строгая маленькая ирландка Меган Лендис ушла в магазин за покупками или в химчистку. Джесси удивилась, что Мэгги ушла, даже не попытавшись оторвать ее от компьютера. Должно быть, Мэгги решила, что это будет пустой тратой времени и сил. Пусть она лучше выплеснет из себя, что она там выплескивает, и успокоится, – наверное, так она рассудила. Тем более что она не нанималась в мамочки. Она здесь работает и получает за это деньги. Почему-то при этой последней мысли у Джесси кольнуло сердце.
Наверху скрипнула половица. Джесси застыла, даже не донеся сигарету до рта. Он вернулся! – испуганно вскрикнула женушка. – Джесси, он вернулся!
Нет, он не вернулся. Джесси взглянула на узкое бледное лицо, которое таращилось на нее с фотографии, вырезанной из газеты. Я точно знаю, где ты сейчас, сукин сын. Правда?
Да, она знала. Но какая-то ее часть все равно продолжала настаивать, что это он – там, наверху. Нет, не он, а оно. Космический ковбой, призрак любви. Он вернулся за ней, чтобы с ней обручиться уже навсегда. Просто он дожидался, пока она не останется дома одна, и если она сейчас снимет трубку телефона, который стоит в уголке стола, она не услышит гудков, как не услышала их в ту ночь в летнем домике на берегу озера.
Твой друг Брендон пусть себе улыбается, сколько хочет, но мы с тобой знаем правду, да, Джесси?
Она резко протянула вперед здоровую руку, сняла телефонную трубку, поднесла ее к уху и… услышала ободряющий гудок. Положила трубку на место. Бледная, невеселая улыбка тронула уголки ее губ.
Да, я точно знаю, где ты сейчас, мудак. Что бы там ни говорила женушка и все остальные милые дамы у меня в голове, мы с Малышом знаем, что ты сейчас в окружной тюрьме – в одиночной камере в дальнем старом крыле, мне это Брендон сказал. Тебя посадили туда специально, чтобы другие заключенные не добрались до тебя и не прикончили раньше, чем состоится суд… да, тебя будут судить… и можно с уверенностью предположить, какой приговор тебе вынесут, тварь. Может быть, мы еще от тебя не свободны. Но мы обязательно освободимся. Можешь не сомневаться.
Джесси снова уставилась на экран, и хотя сонливость, вызванная таблеткой, давно прошла, она себя чувствовала предельно усталой и уже не верила в то, что сможет закончить начатое.
А я еще даже не приступала к рассказу про Раймона Эндрю Жобера. Итак, все по порядку, – написала она, но сможет ли она продолжить? Она так устала. И это неудивительно. Она почти целый день просидела, гоняя курсор по экрану. Как говорится, тянула кота за хвост. А если тянуть очень долго и очень упорно, то, может, чего-нибудь ты и вытянешь. Может быть, лучше всего сейчас пойти в спальню и лечь поспать. Лучше поздно, чем никогда, и все такое прочее. Что ей мешает сохранить файл, выключить компьютер и продолжить письмо завтра утром…
Ее оборвал голос Малыша. Теперь Малыш проявлялась лишь изредка, но когда это случалось, Джесси всегда к ней прислушивалась.
Если ты сейчас бросишь письмо, Джесси, то не трудись его сохранять. Просто сотри и все. Мы с тобой обе знаем, что если ты не напишешь про Жобера сейчас, ты уже никогда про него не напишешь. Тебе просто не хватит духу… и не в том смысле, что тебе не захочется заново переживать то, о чем ты пытаешься написать. Иногда написать о чем-то – это даже труднее, чем пережить что-то на самом деле. На это действительно надо решиться: выпустить темную тварь у себя из головы и оформить ее в слова.
– Да, – согласилась Джесси. – На это действительно надо решиться.
Она глубоко затянулась и раздавила сигарету в пепельнице, не докурив ее и до половины. Еще раз просмотрела газетные вырезки, потом взглянула в окно на заснеженную набережную. Снегопад давно прекратился, на небе ярко сияло солнце, хотя светить ему оставалось недолго. В феврале в штате Мэн темнеет рано.
– Что скажешь, Малыш? – спросила Джесси у пустой комнаты. Она говорила тем самым высокомерно-надменным голосом Элизабет Тейлор, который так обожала в детстве и который так сильно бесил ее мать. – Продолжим, голубушка?
Ответа не было, но Джесси он был и не нужен. Она подалась вперед и опять застучала по клавишам. И не останавливалась очень долго – даже затем, чтобы зажечь сигарету.
Глава 37
Итак, все по порядку. Это будет непросто – рассказать про Раймона Эндрю Жобера, – но я постараюсь. Так что, моя дорогая, свари себе очередной кофе, а если у тебя есть бренди, то налей себе рюмочку. Мы приступаем к третьей части.
