Стивен Кинг - Игра Джералда
Это, конечно же, омерзительно, но хотя бы понятно. Но кражи – это только начало. Как говорится, дальше – больше. Очень скоро этот кладбищенский вор начал выкалывать трупам глаза, отрезать уши, перерезать горло. В феврале 1989 года на кладбище в Чилтоне нашли два тела с отрезанными носами – то есть даже не отрезанными, а отбитыми, как будто их откололи зубилом и молотком. Полицейский, который расследовал этот случай, сказал Брендону, что это было легко – стояли сильные морозы, тела промерзли, и отбить им носы не составляло труда. «Ну вот как у фарфоровых кукол. Вопрос в другом: зачем этому парню понадобились два замороженных носа? Брелок для ключей себе сделать? Или, может быть, он начинил их сыром и разогрел в микроволновой печи? Я не понимаю».
Почти у каждого оскверненного тела не хватало кисти или стопы, а то и целой руки или ноги, а в нескольких случаях – головы или половых органов. Экспертизы показывали, что преступник пользовался топором, мясницким ножом и набором скальпелей для более тонкой работы. И у него это здорово получалось. «Талантливый любитель, – сказал Брендону один помощник шерифа из округа Чемберлен. – Я бы ему не доверил мой желчный пузырь, но с операцией попроще, например, бородавку срезать на руке, он вполне справится…»
В нескольких случаях он вскрывал тела и/или черепные коробки и набивал их экскрементами животных. Но чаще всего были случаи сексуального осквернения. В том, что касалось украсть драгоценности, вырвать зубы или отрезать уши, он был самым обыкновенным преступником, но когда он отрезал половые органы – и вступал в половые сношения с мертвыми, – он вел себя как джентльмен.
Может, поэтому мне так и повезло.
В первый месяц после того, как я спаслась из нашего дома на озере, я очень много узнала о том, как работает провинциальная полиция, но это было ничто по сравнению с тем, что я узнала за последнюю неделю. Поразительно, насколько скромными, рассудительными и тактичными могут быть полицейские из небольших городков. Я так думаю, что если ты знаешь по имени всех, кто живет на твоем участке, и многие приходятся тебе родней, то скромность и рассудительность становятся для тебя совершенно естественными – ну, типа как необходимость дышать.
Мое дело – как раз пример такой скромности и рассудительности. А дело Жобера вели совсем по-другому. Следствие длилось семь лет, и в нем было задействовано очень много людей – два отдела полиции штата, четыре окружных шерифа, тридцать один помощник шерифа и Бог знает сколько местных полицейских и констеблей. Долгое время у них не было никакой зацепки, а в 1989 году преступнику придумали имя – Рудольф Валентино[34]. Это было, что называется, громкое дело: о нем говорили в Окружном суде, обсуждали на спецсеминарах и даже в обеденные перерывы. «Но в итоге мы его прищучили, – сказал Брендону один полицейский – кстати, тот же самый, который ему рассказал про отрезанные носы. – Но иначе и быть не могло. Такие парни, как мы, всегда вычисляют таких уродов, как этот Рудольф. Просто надо настроиться и как следует все обдумать. Причем никогда не знаешь, когда все детали сложатся в единую картину. Ты можешь спокойно сидеть во дворе, гамбургеры кушать или обсуждать это дело с приятелем из другого отдела, когда он зайдет к тебе выпить пивка… и тут вдруг – бац, и все встало на место».
Но вот что самое удивительное (ты, наверное, уже и сама догадалась… если, конечно, ты сейчас не сидишь в ванной, потому что тебя растошнило от всего предыдущего): все эти годы полиция знала, что в западной части штата разгуливает настоящий живой монстр – настоящий маньяк-извращенец, – но пока его не поймали, эта история ни разу не появилась в газетах! Лично мне это кажется странным, но больше всего мне это кажется поразительным. Я так думаю, в больших городах все происходит иначе, но здесь у нас, в тихой провинции, полиция действительно работает на совесть.
Конечно, ты можешь возразить, что за семь лет можно было расстараться, тем более что это слишком большой срок, чтобы поймать такого маньяка, как Жобер. Я вот тоже сначала так думала, но Брендон мне все объяснил. Он объяснил, что преступник орудовал исключительно в захолустных городишках, где недостаток бюджетных средств вынуждал полицейских рассматривать только самые срочные и самые серьезные случаи… то есть преступления против живых, а не против мертвых. В западной части штата существует как минимум две банды по угону автомобилей и четыре, специализирующиеся на магазинных кражах. Но это те банды, о которых известно полиции. А сколько еще таких банд, о которых ничего не известно?! К тому же есть еще и убийцы, мужья, избивающие своих жен, грабители, занимающиеся разбоем, просто воры, пьяницы и водители, превышающие дозволенную скорость. И, понятное дело, наркотики. Их продают, их покупают, за них калечат и убивают людей. Брендон говорит, что начальник норвейской полиции уже даже и не употребляет слово «кокаин». Он его называет дерьмом порошковым, а в письменных донесениях пишет «д…мо порошковое». Я поняла, что пытался сказать Брендон. Когда ты совершенно замотанный полицейский в маленьком городишке и тебе нужно следить за порядком и везде успевать на своем стареньком «плимуте», который грозит развалиться всякий раз, когда стрелка спидометра приближается к отметке семьдесят, работу приходится выполнять в порядке строгой очередности, и парень, которому нравится забавляться с мертвецами – которым, понятное дело, уже все равно, – автоматически отодвигается в самый конец списка.
Я внимательно выслушала Брендона и согласилась с ним. Но не во всем.
– Кое-что кажется мне неправильным, – сказала я. – Я имею в виду то, что делал Жобер… это не просто невинное «развлечение с мертвецами». Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – сказал он.
Но мы оба с ним не хотели прямо и откровенно сказать, что остановить этого сумасшедшего, который ездил из города в город и насиловал мертвых, было гораздо важнее, чем поймать за руку малолетнюю школьницу, которая ворует косметику в местной аптеке, или выяснить, кто выращивает траву в садике за баптистской церковью.
Но о нем все-таки не забывали, и это самое главное. Над его делом работали, отрабатывали версии, сравнивали показания. Преступники типа Рудольфа всегда беспокоят полицию, и по многим причинам. И самая главная из причин, что, если парень совсем головой повернулся и творит с мертвецами такие мерзости, ему в любой момент может стукнуть в башку сотворить нечто подобное и с живыми… правда, вряд ли ты проживешь долго и счастливо после того, как Рудольф раскроит тебе череп своим топором. Также полицию беспокоили и исчезнувшие конечности – зачем они были ему нужны? Брендон сказал, что одно время в конторе окружного шерифа в Оксфорде ходила вот такая докладная записка: «Может быть, наш герой-любовник Рудольф на самом деле – каннибал Ганнибал Лектэр»[35]. Ее потом уничтожили, эту записку. И вовсе не потому, что идею сочли неудачной шуткой, а потому, что шериф испугался, как бы это не просочилось в прессу.
