Сергей Дубянский - Арысь-поле
Метнувшись к реке, Аня зачерпнула полные пригоршни воды, протянула их проступавшей из ночи девушке, и та принялась жадно пить, набирая еще и объем. А Лена продолжала стоять среди факелов и бормотала-бормотала без остановки, даже не глядя на происходящее.
Девушка опускалась точно в костер, но едва коснувшись огня, сделала шаг в сторону и встала на землю. В этот момент смолк собачий вой и наступила полная тишина. Лена, прекратив бормотать, подняла голову, облизнула пересохшие губы… Рядом с костром стояла Настя Чугайнова, только очень бледная, как недопроявленный негатив, но, без сомнения, это была она или, по крайней мере, ее физическое тело.
Настя медленно повернула голову, обводя взглядом замерших девушек. Сначала она подошла к Кате, обняла ее, поцеловала долго и сладостно, словно втягивая в себя. Языки костра стали уменьшаться, приобретая голубоватый оттенок. Вадим видел, как Катино тело расслабляется, голова откинулась назад, колени стали подгибаться, как в замедленном кино; и когда Настя, наконец, отпустила ее, Катя медленно осела на землю, типа надувной игрушки, из которой выпустили воздух. Костер стал совсем маленьким, но факелы по-прежнему горели довольно ярко, и Вадим видел, как Настя повторила процедуру с Аней, только на этот раз никаких видимых изменений вокруг не происходило, если не считать того, что рыба стала активно плескать, разом поднявшись к поверхности. Встав с колен, Лена подошла к своему творению.
— Ты больше не Арысь — поле. Ты не забыла, как тебя зовут?
— Я помню — меня зовут Настя, и я люблю тебя.
— Я тебя тоже люблю, — Лена обняла ее — в этот момент погас первый факел.
Настя улыбнулась в ответ, но как-то робко; попыталась освободиться от объятий, однако движения ее были слишком неуверенными, зато Лена прекрасно владела собой. Ее губы уверенно прильнули к Настиным, но это совсем не походило на «розовую» любовь, и, вообще, на ласку — будто она просто выполняла свою работу.
Погас второй факел, и стало гораздо темнее. К этому моменту Настя, похоже, начала просыпаться от долгого сна; с силой стиснула свою воскресительницу, увлекая ее на землю вместе с собой. Это уже походило на страсть.
Вадим подумал, что все это очень напоминает кошмарный эротический сон, и именно этим объясняется его оцепенение.
Погас последний факел и стало совсем темно. Вадим услышал, как по крыше ударила дождевая капля, потом еще и еще. Одна из них, залетев в приоткрытое окна, упала на лицо и скатилась по щеке, будто слезинка. Вадим попытался смахнуть ее и ему это удалось! С радостью сделал несколько резких движений, помотал головой. …Какой, блин, незаметный переход от сна к реальности… Чтоб убедиться, что это действительно был сон, повернул ключ зажигания, включил фары — два ярких луча ударили в прибрежные кусты, возле которых белыми островками лежали три обнаженных тела и никакой Насти среди них не было. …Значит, это все-таки сон, — облегченно вздохнул Вадим, но тут же встрепенулся, — а почему они-то лежат неподвижно и не чувствуют, что начинается дождь?.. А если они умерли?.. Только этого мне не хватало!..
Он выскочил из машины; выругался, поскользнувшись на мокрой траве, но все равно побежал вниз. Первой на пути оказалась Аня; Вадим схватил ее руку — пульс присутствовал, причем, ровный и четкий. Несмотря на бледность и ввалившиеся щеки, скорее всего, она просто спала. Вадим подхватил ее на руки — казалось, тут должен бы проснуться любой человек, но Аня не проснулась. Вадим перенес ее наверх и аккуратно уложил в палатке. Мелькнула нелепая мысль, что самое главное уже сделано. Тем не менее, он вернулся сначала за Катей, а потом и за Леной. Прежде, чем взять ее на руки, он долго смотрел в умиротворенное лицо, думая, что же в ней изменилось, и вдруг понял — она постарела! Явственно проступили морщинки под глазами и на лбу, нос заострился, а тело потеряло упругость молодой, здоровой плоти — для съемок в «мужском журнале» теперь она уже не годилась при всем желании.
Доставив Лену наверх, Вадим остановился у палатки и наконец-то спокойно закурил. Дождь не становился сильнее, и было даже приятно ощущать его прохладные прикосновения, которые напоминали, что он жив и ничего страшного не произошло. …А что произошло?.. В том, что Настя являлась порождением сна, он не сомневался, и очень хорошо, что сон закончился. Но ведь что-то он означал; что-то хотел ему сказать тот, кто насылает сны…
Вадим посмотрел на часы. До рассвета оставалось еще часа полтора. Заснуть снова он боялся, чтоб не вернулось странное, парализующее волю видение; да, честно говоря, и спать-то не хотелось. Он вернулся в машину, заглушил двигатель и уставился в темноту, пытаясь анализировать ситуацию. …Если я все-таки видел сон, то почему девчонки оказались на берегу реально голые и без сознания?.. А если не сон, то куда делась, и, главное, откуда взялась Настя?.. Была и еще масса вопросов, заводивших весь анализ в глухой тупик.
Когда солнце выползло над рекой, небо уже почти очистилось, а последние, отставшие облака, поспешно убегали на запад, предвещая привычную жару. Из палатки раздался стон, стенка выгнулась, продавленная чьим-то кулачком; тут же выскочив из машины, Вадим распахнул полог, и неяркий утренний свет заполз внутрь.
Первой, оказывается, пришла в себя Катя; долго осматривалась, и наконец остановила взгляд на Вадиме.
— И чем ты нас напоил? — спросила она равнодушно.
— Ничем…
— А почему мы все голые? Ты нас всех поимел, да?
— С ума сошла?.. — Вадим даже отпрянул.
— Если не ты, значит, тот старый хрен, который подошел позже… — она попыталась сесть и вновь застонала, — блин, как все болит!.. Голова раскалывается… — снова легла, — такого со мной еще никогда не было… что мы вчера пили?
— Ничего не пили. Мы, вообще, ничего не пили! Вся водка цела и пиво тоже.
— Врешь ты все, — она закрыла глаза, — и кто из нас тебе больше понравился?..
Вадим понял, что в данный момент вряд ли сумеет ее в чем-то убедить, поэтому молча задернул полог и спустился к месту ночного «шабаша». Стало совсем светло; он увидел самое настоящее кострище и торчавшие из земли, погасшие, но тоже настоящие факелы. …Получается, все это не сон? — с опаской посмотрел на дом — если разумное объяснение существовало, то искать его следовало именно там. …Нет, лучше дождаться, пока девки проснутся — там разберемся… — подобрав валявшийся Ленин фонарик, он направился к машине, но дойти не успел.
— Вадим! Вадим, сука! — раздался из палатки Катин голос.
— Что случилось? — он снова отдернул полог.
— Где вся одежда? — Катя стояла на коленях, шаря вокруг руками, — ты что, издеваешься? Я тебе не Анька — может, она привыкла к таким приколам!..
— Послушай! — Вадим разозлился не на шутку — не хватало еще, чтоб весь этот бардак списали на него! — я не знаю, где твоя одежда! В дом вы вошли в ней, а вышли голыми!..
— В дом?.. — Катя остановила на нем мутный взгляд, — ты хочешь сказать, что ночью мы ходили в дом?
— Да, именно это я и хочу сказать! И меня там не было!
— Хотя… — Катя потерла лоб, — что-то припоминаю… а зачем мы туда ходили?
— Ты меня спрашиваешь? Спроси у Лены — она вас водила!
— Лена?.. Лена… — она, видимо, так толком ничего и не вспомнила, поэтому переключилась на более актуальную тему, — и как мы поедем домой?.. Вадим, ты не злись, — она попыталась улыбнуться, — сходи, пожалуйста, в дом, посмотри. Я ж сама не могу так пойти, правда?..
Вадим вздохнул, решив, что Катя права, и направился к дому. По сути, заходил он туда впервые, но ориентироваться оказалось довольно просто, и все выглядело не таким таинственным, как представлялось ночью. Вглубь дома вела протоптанная в пыли дорожка, и Вадим пошел по ней, оглядывая черные потрескавшиеся бревна; добрался до последней комнаты и очень вовремя остановился, так как пол в ней отсутствовал, а доски были аккуратно сложены вдоль стен; в центре торчал из земли гладкий камень, похожий на гигантскую морскую гальку. На досках в беспорядке валялась одежда. Вадим собрал ее в один ворох и пошел обратно.
Первое, что он услышал, выйдя на крыльцо, был захлебывающийся кашель. Аня, завернутая в полотенце до пояса, стояла у палатки, держась рукой за веревочный строп. Ее рвало; при этом тело резко наклонялось вперед, изрыгая изо рта мерзкую зеленоватую жидкость. Вадим подождал, пока девушка выпрямилась и утерла рукой рот, но взгляд ее оставался блуждающим и бессмысленным.
— Что с нами было? — спросила она отрешенно.
— Не знаю. На, возьми, — Вадим протянул ей всю одежду.
— Спасибо, — с трудом наклонившись, Аня исчезла в палатке.
Вадим отвернулся к реке. Солнце уже целиком показало свой желто-оранжевый лик; небо приобрело пронзительную голубизну; на воде искрились блики, но не успевший накалиться воздух оставался еще свежим, и хотелось успеть надышаться, пока он вновь не превратился в густую обжигающую массу.
