Сергей Дубянский - Арысь-поле
— Я не могу общаться с богами, как это делаешь ты, — вздохнул волхв, — и не могу ничему помешать, но все равно, в моей книге сказано, что ты пришла со злом.
— В твоей книге?.. Сожалею, старик, но твоей глупой книги больше нет. Ты не сможешь и дальше морочить людям головы своими невнятными, никому не нужными пророчествами… как, впрочем, нет твоего дома; твоей мерзкой, брызжущей слюной, твари; и ворона тоже нет, а твои овцы, вместе с коровой, бродят по деревне и думают, к чьему бы двору прибиться.
— Что ты сделала?! — волхв попытался резко встать, но лишь припал на одно колено.
— Я?.. Я, ничего. В твой дом ударила молния, а я просто случайно видела это. Так что, дед, спешить тебе больше некуда. Оставайся, если хочешь.
Волхв закрыл лицо руками; согнулся, словно переломившись пополам, и стоя на коленях, заплакал.
— А еще говорят, мужчины сильный пол… — Лена презрительно отвернулась, — хотите, расскажу вам историю маленькой девочки, которая родилась в шикарной московской квартире на Ленинском проспекте и до трех лет играла в больших кукол с закрывающимися глазами; еще она очень любила шоколадные конфеты, которые ей почему-то запрещали есть больше двух штук в день?..
Мечтательно улыбаясь, Лена прикурила, достав из костра тлеющую веточку, и продолжала, задумчиво глядя в темноту:
— Мой отец был крупным ученым, изучавшим древнюю Русь, профессором. Как часто случается, женился он на своей студентке — так что моя мать тоже была историком, только рангом пониже. Отец участвовал в раскопках Новгородского Детинца и подземных гробниц Киево-Печерской лавры, а когда мне исполнилось семь лет, они с матерью впервые взяли меня с собой в экспедицию — матери не хотелось сидеть со мной в Москве, вместо того, чтоб тоже поехать на Онегу. Там, рядом со всем известными Кижами, есть еще несколько островов, на которых сохранились древние капища. Это такие места, где совершались языческие обряды.
Помню, сначала я никак не могла привыкнуть, что у нас нет ванны, и вечером приходится мыться в озерной воде; что нет моей любимой чашки с попугайчиком, а есть эмалированная кружка, у которой вечно горячая ручка; и еще нет конфет… Потом я привыкла к полудикой жизни и даже полюбила играть на старом капище, которое было уже обследовано, и перестало представлять археологический интерес.
Пока отец с командой что-то там изучал, я совершенно одна лазила по фигурам идолов, копалась у их подножья, подражая взрослым. Меня спокойно отпускали, так как считалось, что со мной ничего не может случиться — в холодную воду я не полезу, а людей, кроме нашей экспедиции, на острове проживало человек десять; промышляли они рыбной ловлей, а в туристический сезон подрабатывали в Кижах.
Но однажды случилось… сейчас я не могу назвать это бедой, а тогда всем казалось, именно, так. Неожиданный ливень накрыл остров. Это было в августе, когда в тех местах довольно холодно. Никто не знал, где я, и хватились только вернувшись в лагерь, предварительно укрыв место раскопок. Короче, нашли меня часов через пять. Я лежала совершенно промокшая и окоченевшая возле каменной бабы — видимо, пока была в сознании, я пытаясь укрыться под ней от ледяного дождя и ветра, но сама я ничего этого, естественно, не помнила. Это отец мне рассказывал гораздо позже.
Что со мной делали в лагере, я тоже не помню, но кончилось все тяжелейшим воспалением легких. Мать со мной срочно вылетела в Москву. Меня положили в больницу, но все равно начались осложнения. Короче, вопрос стоял конкретно — жить или умереть, причем, последнее, более вероятно, ведь я с детства не отличалась богатырским здоровьем, а тут еще это. Так ужасно мне не было потом никогда в жизни. Целые недели просто выпадали — в это время я уже не приходила в сознание…
Я до сих пор не понимаю, как отец решился на это… Наверное, он был не просто ученым — он верил в то, что изучал. Короче, он повез меня обратно на остров. Это было чистое безумие с точки зрения не только врачей, но и всех нормальных людей. Я думаю, то была агония — когда нет возможности уцелеть в бою, человек встает и идет в полный рост; он знает, что сможет пройти, если… вот, это «если», оно всегда присутствует в нашей жизни, но никто не знает, как оно выглядит. А он, наверное, знал или, по крайней мере, верил, что знает.
Он привел меня на то же капище. Помню, дул холодный пронизывающий ветер; вдобавок, пошел снег — настоящая пурга. По идее, я должна была умереть там же, на месте, но он начал творить какой-то ритуал. Я не помню, что он делал и что говорил, но осталось состояние полета и ослепительного света. Это было совершенно изумительно!.. Сейчас так описывают «жизнь после смерти», но я точно знаю, что не умирала, потому что врачей рядом не было, и спасти меня не мог никто.
После всего этого я не только выжила, но вернулась в Москву здоровой. Врачи поразились и сказали, что такое невозможно, а я стояла перед ними и ела конфету. С тех пор мир для меня изменился… или я изменилась для мира…
— Чье это было капище? — заинтересовался волхв. Складывалось впечатление, что он уже забыл, и о сгоревшем доме, и об утраченных святынях.
— Это святилище Мокоши. Для тех, кто не знает, — она повернулась почему-то к Вадиму, — Мокошь — единственный женский персонаж высшего порядка во всем славянском пантеоне. Это дождь, это, вообще, вся влага… короче, женское начало… Как же женщина может без влаги? — она улыбнулась, а Вадим вдруг вспомнил страшный ливень, который чуть не смыл их со Славкой в реку, но спросить о нем не решился.
— Вот, почти и вся история, — Лена выбросила догоревшую сигарету, — естественно, я не могла ни заняться историей язычества. Выучила древние языки; защитила по ним диссертацию; объездила всю Европу, изучая славянских богов… Вернее, нет, я не изучала их — они открывались передо мной и, в конце концов, перестали быть богами, а стали тем, с чего мы сегодня начали. Они обрели естество, совершенно не связанное с человеческим восприятием. Остальное рассказывать бессмысленно, просто потому, что это нельзя рассказать…
— И ты можешь все? — спросила Катя с наивным восторгом.
— Нет, — Лена покачала головой, — если б я сама могла все, ваше присутствие здесь не требовалось бы, — она вскинула голову, — а теперь я хочу, чтоб мужчины ушли.
— Почему это? — возмутился Вадим, а волхв поднялся сразу, не требуя повторного приказания.
— Потому что так хочу я! Разве этого недостаточно?..
— И что тут будет? — Вадим не хотел оставлять девушек, за которых чувствовал себя в ответе.
— Здесь будет то, что захочу я!.. То, зачем я их пригласила, и я прошу, чтоб ты ушел.
— Далеко уйти-то?
— Хочешь, посиди в машине… или лучше, вон, под дубом — там тебе будет даже спокойнее.
— Иди, — подтвердила Катя очень серьезно. Видимо, общение с огнем настолько заворожило ее, что она была готова во всем подчиняться Лене.
— А ты, что скажешь? — Вадим посмотрел на Аню.
— Иди, — она пожала плечами, так как давно привыкла, что защиты от мужчин ждать не приходится — можно надеяться только на себя… и теперь еще на чудесную воду.
Вадим встал и пошел вслед за Волхвом; догнал его.
— И куда вы теперь?
— Не знаю. Похоже, моя жизнь кончена…
— Может, она обманула вас… ну, насчет дома?
— Не обманула. Я знаю. Но все равно пойду, посмотрю.
— Отсюда ведь идти километров шестьдесят!
— Не такой уж я беспомощный, — Волхв усмехнулся, — хотя до ведуньи мне далеко… Я знаю все лей-линии. Это короткие дороги, по которым перемещаются духи. Обычному человеку ходить там опасно, но я умею ими пользоваться. Скоро я буду дома, — при слове «дома» он тяжело вздохнул, и неслышно растворился в темноте.
Вадим остановился под дубом; обернулся, но у костра уже никого не было.
— Нам надо идти в дом, — тихо сказала Лена, пока Вадим общался с волхвом.
— А он, точно, не рухнет? — Катя испуганно взглянула на темный силуэт.
— Точно, поверь мне, — Лена улыбнулась и первой полезла в уже знакомую всем дыру, есть вещи, — продолжала она на ходу, — которые сконцентрировали в себе огромную энергию — энергию, отданную людьми во время культовых служб, ведь при молитве они полностью открыты. Так вот, здесь есть один камень… не буду грузить вас теорией, — Лена остановилась у крыльца, — короче, с его помощью я оживлю одно существо, одну девушку.
— Оживишь мертвеца?!.. — Аня представила сцену триллера.
— Не совсем так, — Лена взяла ее руку, — я не собираюсь заставить ходить мертвое тело — мне не нужен зомби. Я хочу воссоздать тело для живого духа, который когда-то уже имел его, и посмотреть, что получится. Но для этого мне нужна ваша помощь. Вы готовы участвовать в эксперименте?
— Конечно! — Катя даже не задумалась, — это ж прикольно!
Аня не понимала, кого и зачем надо оживлять, и какова будет ее роль, но это и не важно — она многое в жизни делала, не понимая, зачем… а, вот, если, именно, Лена открыла ей воду!.. Да для нее она готова сделать все!
