Сергей Дубянский - Арысь-поле
— Причем здесь имя? — Вадим встал, — полено, и есть, полено. Ну что, кидаем? — он поднял идола, ожидая команды.
— Попробуй, — волхв пожал плечами, — но учти, не бывает богов плохих и хороших — у всех свое предназначение. Стрига же не только богиня зла, но и ночи.
— И что? — Вадим подбросил полено и снова поймал его.
Катя видела, что дрова прогорают, пламя начинает заметно уменьшаться, и это волновало ее больше всего.
— Да бросай ты! Хуже не будет — только светлее!
— Ну, что? — Вадим занес полено над костром, но опустить не решался, ведь кроме болтуна-волхва и урагана, вполне укладывавшегося в предсказания синоптиков, оставалась еще загадочная Лена. …Неужто у нас на свободе разгуливает столько психов, и всех их тянет, в одну и ту же точку, в одно и то же время?.. Так не бывает — говорят же, что каждый сходит с ума по-своему… — поэтому Вадим ждал решения волхва, а тот внимательно оглядывался по сторонам, словно ища знамение. В реке негромко плеснула рыба; цикада, прервавшая соло минуту назад, снова застрекотала, только чуть левее; гулко ухнул филин… Услышав его, волхв встрепенулся, резко повернувшись в сторону леса. Но филин смолк, уплыла рыба, только продолжала песню цикада.
— Да простят меня боги, — вздохнул волхв, словно не зная, правильное ли принял решение.
Вадим наклонился и аккуратно опустил полено в огонь. Пламя сделалось еще меньше — его языки, приобретшие сразу темно-красный оттенок, лизали бока идола, не причиняя ему никакого вреда, и все заворожено ждали, что будет дальше.
Через несколько минут от полена отделилась легкая искорка, потом вторая; а когда пламя уверенно обхватило полено целиком, искры весело полетели в разные стороны, как от бенгальского огня.
— Ух, ты! — восторженно воскликнула Катя.
— Я думаю, это пропитка так стреляет, — объяснил Вадим, — если б не она, дерево должно было сгнить за столько времени.
— А где вы его нашли? — спросила Аня.
Вадиму не хотелось рассказывать о появлении идола, и тут, очень кстати, вмешался волхв.
— Стрига должна была быть в земле. Она ж ведает и подземным миром.
— А почему она валялась тут? — Катя недоуменно повернулась к Вадиму, — это вы со Славкой откопали? А где?
— Нигде. Мы нашли ее, когда дождем размыло могилу — помнишь, когда вы заблудились…
— Могилу Чугайновской дочки?.. — встревожился волхв, — тогда мы правильно делаем, что сжигаем его! Значит, на той фотографии, действительно, Анастасия, и если мы сожжем ее идола, то та, вторая…
— Что за Анастасия? — заинтересовалась Катя, — Вадим, почему ты нам ничего не рассказывал?
Аня не видела самой фотографии, но знала, кто такая Анастасия, и, следовательно, «вторая» — это Лена. Поэтому она даже не удивилась, увидев ее рядом с машиной Вадима — такую обычную, в джинсах и рубашке, завязанной на животе узлом; она молча слушала весь разговор, и, возможно, уже давно.
Вадим понял, что придется рассказать все, но для этого надо было решить, с чего начать, а огонь, тем временем, разгорелся; искры разлетались в разные стороны, и одна из них, описав светящуюся дугу, впилась в Катину руку. Девушка инстинктивно дернулась — уголек не свалился, но и боли не было. Катя легким щелчком сбросила успевший остыть серый кусочек, и на коже не появилось даже красного пятнышка.
— Смотрите! Я — саламандра!.. Я могу трогать огонь! — она вытянула руку, — смотрите, даже ожога нет, а он упал сюда!
— Можешь, — раздался сзади спокойный голос.
Наверное, потому что он принадлежал женщине, испуга, как при появлении волхва, не испытал никто — все просто обернулись, и Лена вошла в освещенный круг.
— Добрый вечер, — она подошла к костру.
— Добрый… — ответил нестройный хор.
— Я уже давно тут стою и слушаю ахинею, которую несет вам этот полоумный дед. Вот, что вы услышали от него, кроме «не знаю»? Ничего! А я знаю!.. И отвечаю за то, что знаю! Аня сегодня поплыла, хотя всю жизнь боялась…
— Так это ты?.. — поразилась Аня.
— Нет, я не колдунья. Это ты сама и вода. Просто я знаю, что каждый человек принадлежит какой-то стихии, и, в соответствии с этим, наделен определенными возможностями — только мы не всегда понимаем их. Кать, вот, ты, например, можешь вытащить из костра это горящее полено, победой над которым, старик так возгордился.
— Ты так думаешь?.. — усомнилась Катя.
— Я не спрашиваю, можешь ли — я утверждаю! Вынь его! Огонь не тронет тебя.
— Кать, не слушай! Она ж сумасшедшая! — крикнул Вадим, видя, что девушка тянется к костру.
— Я не в трансе, — Катя повернулась в его сторону, — я прекрасно понимаю, что делаю. Неужто думаешь, если мне станет больно, я не уберу руку? Я разумная девочка, но мне интересно, и, главное, хочется этого, — она подумала, что, действительно, уже несколько дней неосознанно мечтала соприкоснуться с огнем также близко, как это было в ее самом прекрасном сне, но не хватало, то ли решимости, то ли какой-то понуждающей силы.
— Делай, что хочешь, — Вадим махнул рукой, решив оставаться сторонним наблюдателем.
— Ты хотел встретиться со мной? — Лена повернулась к нему, — вот, я. Только поговорим потом, если не передумаешь, хорошо?
Вадим не ответил — он внимательно наблюдал, как Катя тянулась к костру, и ждал, что она наконец вскрикнет от боли, и все снова встанет на свои места, но пламя уже ласкало ее руку, будто излучавшую сияние, а девушка смотрела на нее с восторгом. Также медленно она взяла горящего идола и подняв, бросила в сторону. Вспыхнула трава, но Катя уже без всякого страха, прибила пламя ладонями.
От почерневшего полена валил густой сизый дым, а костер стал совсем маленьким. Катя поднесла к лицу свои выпачканные сажей руки — на них не осталось ни одного волдыря.
— Лен, я могу так делать всегда? — заворожено спросила она.
— Да. А он, — Лена ткнула пальцем в волхва, — сейчас начнет объяснять тебе про гнев или расположение Сварожича.
— Кого?.. — не поняла Катя.
— Дед, кто такой Сварожич?
— Бог огня, — машинально ответил волхв.
— Это не бог огня!.. — победно воскликнула Лена, — это сам огонь — вот, в чем твоя главная ошибка, старик. Нет никаких богов — этих ваших четырехликих, козлоногих истуканов, которым вы воздаете молитвы, и у которых испрашиваете совета! Думаешь, оттого, что ты сжег деревяшку, ты оторвал кусочек ночи или причинил боль какому-нибудь подземному существу?.. Только потому, что назвал полено Стригой?.. Не смеши меня, дед… Нет, я догадываюсь, что людям, с их примитивными представлениями о строении мира, проще ткнуть пальцем в эту штуковину и сказать: — Вот, ваш бог. Молитесь ему!.. Только ничего божественного в этом пеньке нет!.. Это какой-то столяр-недоумок решил, что Стрига должна выглядеть так…
— А что ж, по-твоему, есть? — подавленно спросил Волхв.
— Что есть? Есть огонь. И выглядит он так, как выглядит огонь — с яркими языками, раскаленными углями и летящими искрами! Он в миллионах горящих сейчас костров, газовых плит, зажигалок и взрывов напалма — огонь, единый в своей сущности как явление, но разделенный на миллиарды частей, и только его можно считать богом!.. Если, конечно, употреблять это глупое слово. Только к нему можно обращаться, и только он услышит тебя. Вот, в чем смысл, глупец!.. И есть вода — речная, морская, водопроводная, а не какой-то бог Водан, запутавшийся в километровой бороде; и есть каждая корова, и каждая овца, а не бог Велес… — она простерла руки к стоявшему рядом дубу, выкрикнула что-то гортанное, и вдруг при полном безветрии дуб зашелестел ветвями — это было настолько поразительно (даже страшно!), что у всех побежали мурашки. Лена победно повернулась к слушателям, — это не какой-то там Перун, это — дуб; конкретный дуб, в котором нет бога, а есть частица божественного, как и во всех остальных дубах, и она не имеет ни названия, ни облика. Ты понял разницу между нами, дед?
— Да, — волхв потерянно кивнул, — ты ведунья…
— Опять ты примеряешь ко всему свои глупые определения, — Лена скептически покачала головой, — хотя, если тебе так удобнее изъясняться, пусть будет так.
Костер почти догорел.
— Кать, накорми его, — предложила Лена.
В другое время Катя, скорее всего, рассмеялась бы такой странной фразе, но сейчас, не задумываясь встала, подняла то, что осталось от идола, и бросила в огонь. Сноп искр и дыма взметнулся вверх, а уже через минуту огонь начал вновь разгораться, озаряя лица таинственным светом. Все уставились на него, пытаясь рассмотреть лицо того самого бога, о котором только что говорила Лена, но для всех он оставался просто огнем, и только Катя видела, как он улыбался — даже радостно смеялся оттого, что его наконец-то поняли. Она невольно протянула к нему руки, и теперь уже никто не пытался ее остановить.
— Я не могу общаться с богами, как это делаешь ты, — вздохнул волхв, — и не могу ничему помешать, но все равно, в моей книге сказано, что ты пришла со злом.
