Сергей Дубянский - Арысь-поле
Я и захотела попробовать вернуть ее в этот мир, чтоб расспросить о природе Арысь — поля. Теоретических знаний у меня вполне достаточно…
— А почему именно ее, если ты говоришь, что на свете этих Арысь — полей множество? — перебил Вадим.
— Я решила, что она самый подходящий материал — она ведь уже прошла через общение с камнем. Но в любом случае, я должна была сначала увидеть ее, чтоб точно знать, как она выглядит, и где будет находиться, когда по ритуалу камень выбросит своей энергетический поток. Я сумела, так сказать, проявить ее изображение, но это отнимало слишком много моей собственной энергии. Сама б я не смогла повторить это через достаточно короткое время, а моя сестра Мокошь не могла наполнить меня энергий, ведь она всего лишь субстанция, способная создавать определенные природные явления, но не имеющая прямого воздействия на человека. А мне надо было, говоря техническим языком, подзарядиться. В качестве «донора» я выбрала того придурка, который случайно стал свидетелем моих экспериментов. Он сам виноват, никто не просил его идти за мной, да еще фотографировать мое творение…
— А Игорь не может понять, что у него за болезнь, — заметил Вадим, и все вдруг встало на свои места. Для него больше не возникало вопроса, верить или не верить — он будто заново познавал мир, который уже не казался страшным в своей неизвестности. Наоборот, все становится предельно просто, если чуть изменить угол зрения и свое отношение к действительности.
— А что с ним будет? В смысле, с Игорем? — спросила Катя. Она слушала с приоткрытым ртом, вся подавшись вперед, забыв, как нелепо выглядит в своих весьма фривольных трусиках рядом с воскресающими мертвецами и всесильными камнями.
— Не знаю. Его энергию, думаю, никто ему не вернет, но… — Лена развела руками, — наука требует жертв… Так вот, для обеспечения ритуала мне требовались помощницы, достаточно хорошо взаимодействующие со своими стихиями. Юля не подошла — она не чувствует своего естества. С тобой, Кать, все оказалось просто — потребовалось только намекнуть…
— Ты хочешь сказать, что можешь влезать в чужие сны? — перебила Катя.
— Это самое элементарное, — Лена усмехнулась, — с Аней все сложнее. Сначала я думала, что из-за полного отсутствия интереса к жизни она еще хуже Юли, но потом я поняла, что надо лишь разбить защитную оболочку, и все проявится; нужна соответствующая ситуация, — она пристально посмотрела на Аню, и та снова ощутила себя на краю бассейна… — но ты все сделала сама, — предупредила Лена, — это не я! Ты сама!..
— Что сделала? — заинтересовалась Катя.
— Неважно. Она знает.
Аня почувствовала, как ласковые волны обнимают тело… Захотелось сейчас же, немедленно броситься в призывно сверкающую на солнце речку, но Ленин голос сбил настроение:
— Ань! Вернись к нам! Не бойся, теперь это останется с тобой навсегда. Теперь тебе каждый год будет хотеться к морю…
— Я никогда не была на море, — сказала Аня задумчиво.
— Вот, видишь, а как же ты могла быть счастлива? — Лена вздохнула, — но все ведь поправимо.
— А почему ты выбрала, именно, их? — спросил Вадим.
— Я знакомилась со многими; я искала, но большинство людей перестали воспринимать себя частью окружающего мира. Они замкнулись в собственном «я», удовлетворяя материальные потребности; думая, так сказать, лишь о хлебе насущном…
— И я думаю о хлебе насущном, — неуверенно перебила Аня.
— Ты думаешь о хлебе, потому что тебе хочется есть, а не потому что ты уже обожралась красной икрой, и тебе теперь хочется черной, и больше ни о чем твои мозги думать не могут! Я, вот, о чем говорю. Ты меня понимаешь?
Аня не понимала, но, видя, что остальные молчат с умным видом, тоже промолчала.
— И что дальше? — Вадим вернулся к прерванной теме.
— Дальше мы сделали это. Но я не знала… я не могла знать… — Лена снова закрыла лицо. Все молча смотрели, как она размазывает по щекам внезапно вернувшиеся слезы, как вытирает влажные руки о джинсы, — я не могла знать, что это потребует такого напряжения, стольких лет непрожитой жизни… Но главное, я не могла знать, что она уйдет!..
— Думаешь, это она тиснула наши вещи? — вспомнила Катя.
— А кто ж еще? Но я не знаю, где ее искать.
— А, может, и не стоит искать? — предложил Вадим.
— А зачем тогда все это было?.. — Лена смерила его презрительным взглядом, — и еще… я ничего не знаю о ней; не знаю, добрая она или злая; не знаю, на что она способна, и куда распространяются ее возможности, ведь в ней теперь сидит сила Алатырь — камня. Я не могу знать, что он ей дал, и поэтому не могу даже предположить, чего ожидать от ее пришествия. Прецедентов, насколько я знаю, не было…
— Волхв сказал, что грядет мировое зло, — напомнил Вадим.
— Волхв — старый трус, — Лена пренебрежительно махнула рукой, — он поставлен как раз для того, чтоб предупреждать людей и стараться не допустить соприкосновения двух миров, поэтому для него любой их контакт, уже мировое зло. Я, конечно, обошла все его предостережения, потому что делала это во имя науки, а он просто не исполнил своего предназначения. Но ни он, ни я не можем знать, что должно произойти, когда миры все-таки соприкоснулись; когда параллельные прямые пересеклись…
— А нельзя как-нибудь поговорить с этим Алатырь — камнем? — спросила Катя наивно.
— Может, и можно, но не сейчас. Сейчас я к этому просто не готова, — Лена выдержала долгую паузу; потом тряхнула головой, словно выныривая из глубокого омута, — сейчас остается только ждать и надеяться, что все, рассказанное мной, полнейший бред, и ничего у меня не получилось, и, вообще, ничего этого нет… Ведь ты не видел, как она уходила? — Лена повернулась к Вадиму.
— Нет.
— Ну, вот, — она кивнула, — значит, она никуда не уходила, а вещи спер какой-нибудь бомж, ошивающийся поблизости, — она рассмеялась отрывистым неестественным смехом; глаза ее заблестели; она резко отбросила гриву волос.
Вадим подумал, что она выглядит сумасшедшей. Аня, видимо, почувствовала то же самое, потому что отодвинулась, и только Катя бесстрашно коснулась Лениного плеча.
— Не расстраивайся. Мы найдем ее, и все будет хорошо.
Лена прильнула к ней, обхватив руками, и разрыдалась.
Вадим не знал, насколько искренней была эта сцена с обеих сторон, но, в любом случае, думать о хорошем казалось гораздо спокойнее, чем решать неразрешимые задачи.
Пока они стояли обнявшись, и Катя нежно гладила Лену по голове, Вадим осторожно взял Аню за руку.
— Пойдем, поможешь собрать палатку. Думаю, мы уезжаем.
Девушка молча кивнула и поднявшись, пошла следом.
— Ты веришь во все это? — спросил Вадим.
— Во что? В то, что умею плавать? Что каждый год буду ездить к морю? Верю.
Обернувшись, Вадим взглянул в Анины глаза. …Да они все сумасшедшие!.. Главное теперь, доехать до города, чтоб никто не тюкнул по голове или не придушил в ритуальных целях…
Он присел на корточки и стал быстро выдергивать колышки. Аня стояла рядом и безразлично глядя на его спину, думала: …Неужели море, действительно, такое голубое, как его показывают по телевизору…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Поезд дернулся, и это разбудило Вадима. Он инстинктивно схватился за полочку, на которой лежало полотенце, и открыл глаза. Последним его реальным воспоминанием осталось темное небо с вбитыми в него яркими шляпками звезд, тонкий полумесяц луны, смех и чьи-то заботливые руки, подсаживавшие его в вагон. Теперь, в смешении ярких красок голубого неба и зеленой листвы, все казалось светлым и радостным. Правда, в купе было душно, и простыня неприятно липла к телу, но это уже не раздражало, ведь через пару часов он будет дома; сможет принять душ, переодеться, достать бутылочку ледяного пива…
Вадим повернулся на бок. Ирина, уже одетая и при полном макияже, сидела напротив, задумчиво глядя в кроссворд.
— И чего мы не знаем? — Вадим свесил голову.
— Ой, Вадим Александрович, доброе утро, — она улыбнулась, — здесь много, чего я не знаю. Например, — девушка задумалась, подбирая вопрос позаковыристей, — «какая женщина первой открывает объятия мужчине?» Я думала «Ева», но восемь букв?..
— Чего-то ты глубоко копаешь, — Вадим усмехнулся, — я думаю, это всего лишь «акушерка».
— По буквам подходит, но почему тогда только мужчине?
— Потому что это кроссворд, а не научный трактат. Какая ж ты все-таки дотошная, Ир, — Вадим потянулся.
— Ну, такая, — заполнив клеточки, девушка отложила ручку, — Вадим Александрович, ой, какой вы вчера были!.. Я вас таким никогда не видела.
— А ты, вообще, меня пьяным видела?
— Нет, — Ирина смутилась и опустила глаза, но Вадим даже не рассердился на столь откровенное замечание от собственной подчиненной; да и чувствовал он себя на удивление хорошо — видимо, обильная закуска сыграла свою роль.
