Мишель Роман - Времена Бессмертных
Аварийные красные огни, непрерывно горящие на том низком уровне магнитной дороги, где мы мчимся, кидают полосы на профиль Лео. Наблюдая за тем, как ничего не происходит с его выражение лица, мне становится спокойно, я ощущаю себя на нужном месте, но через какое-то время мерцание аварийных огней цепляющихся за него, вызывает во мне страх. Они представляются мне символом ухода, скорости, с которой он так молниеносно исчезает из моей жизни.
Молчание начинает тяготить, устаревшая машина, катящаяся по непредназначенной для нее дороге пугает, приступ какой-то странной, необоснованной паники овладевает мною. А он все так же молчит и смотрит на дорогу перед собой, и я уже хочу признаться ему, в своем страхе потерять его, так внезапно нахлынувшим, но мы въезжаем на платформу перед клубом.
Яркий резкий свет обрушивается на нас и мне вспоминается тот ужасный момент, когда мы хотели пересечь мост в Византию, а он взорвался. Такое сияние огней меня поражает. Зачем мы приехали сюда? — неожиданно задаюсь я вопросом и не нахожу ответа.
— Даже я наслышан об этом месте. По мне, так грязный кабак для выпендрежников! — презрительно ухмыляясь, говорит Лео, глядя на сияющие голубым неоновым светом двери клуба.
Я ничего не отвечаю, у меня нет подходящих слов. С какой целью я притащила его сюда? И почему он вообще оказался со мной рядом — ведь он меня не любит!?
Я выхожу из машины, без интереса рассматриваю толпящихся у входа молодых людей в белом. Мне никогда не хотелось быть частью их, всегда нравилось быть в стороне, как сейчас. Лео становится рядом со мной. Я думала, приехав сюда, в чуждое нам обоим место, страх перед его нелюбовью, так ясно в эти минуты проступивший, отступит, но я по-прежнему это чувствую. Смотрю на него.
Он бросил несколько оценивающих взглядов на молодежь и теперь с опаской поглядывает на край платформы в сотне шагов от нас. Там пропасть… под нами десятки извивающихся лент магнитных дорог и пустота. Надо же… как я сразу не заметила — он боится высоты, не привык подниматься так высоко, не чувствовать под собой надежной земли. Это мило. Сердцу приятно видеть его почти детский страх.
Я пытаюсь вспомнить лица тех парня и девушки, что были здесь. Ничего особенного в их чертах, дело в другом, в самом образе: они двое и непредназначенный для них мир, на который они смотрели с призрением.
Мы такие же? Мы вместе против всего мира? И хочу ли я сама этого? Вопросы крутятся в голове, но в них уже есть ответы, мне только нужно разобраться в себе и посмотреть правде в глаза.
Он меня не любит.
Но. Разве это что-то может изменить для меня? С той самой минуты как я увидела его стоя на железной дороге, я пожелала обладать им, и даже раньше! Я всегда чувствовала его приближение и его нелюбовь не способна разочаровать меня или заставить отступить.
— Есть что-нибудь выпить? — нарушаю я молчание.
Лео иронично поднимет бровь и, молча, тянется через пассажирское сидение к бардачку, достает бутылку с изумрудной жидкостью.
— Признаюсь, я всегда хотела оказаться здесь и посмотреть на это место со стороны. — говорю я, принимая алкоголь из его рук. — И вот…
Он садится на капот и притягивает меня за талию так, что я оказываюсь между его ног. Уютно. Отвинчиваю крышечку с горла бутылки и делаю глоток, но не рассчитываю, и он оказывается слишком большим; горькая жидкость обжигает рот. Я кашляю.
— Напомни потом научить тебя пить. — насмехается Лео надо мной.
Мне нравится, что время тянется долго, нравится, как его руки обернулись вокруг моих плеч и как он прижимается подбородком к моему затылку. Если он притворяется, если он не чувствует ко мне любви, тогда зачем он здесь? Зачем заставляет себя проявлять нежность, если можно было просто сбежать? Может быть, он все же что-то ко мне испытывает? Это греет мою душу.
Я отворачиваюсь от Неона и смотрю ему в глаза. Он должен понять мою тревогу, должен проявить ко мне нежность, чтобы я надолго забыла все свои переживания. Я не могу просить его словами, он в силах прочитать это по моему взгляду. Я даже решаю, что если он спросит что со мной, это будет знаком существования связи между нами.
Лео, проводит рукой по моим волосам и медленно целует, нежно покусывая нижнюю губу. Я чувствую слабость в ногах, крепче цепляюсь за его предплечья и все это из-за взрывающихся салютов в моем сердце! Есть ли большее счастье на земле, чем терять земное притяжение, стоя в его объятиях? Я люблю его! Я чувствую, что состою из одной любви к нему, и больше физические законы надо мной не властны, есть лишь блаженство любви, заменившее кровь в моем организме.
Я грешница, если обращаться к древней религии! Чувствуя его губы на своих, его язык, властно ищущий мой, я к собственному ужасу и стыду не думаю ни о погибших близких, ни о невинных жертвах, загубленных в подвале замка Блэка. Грех, но это для меня неважно сейчас.
Он целует меня, и в этом заключается смысл моего мира, если бы я могла спасти близких, но потерять его, утратить возможность встречи с ним, я бы оставила все как есть… Знаю, что так нельзя, знаю подло и бесчестно так думать, но я люблю его! Мне наплевать на саму себя! Есть только он, и ни что не способно стать сильнее меня, если Лео рядом…
— Ты любил ее? — прервав поцелуй, спрашиваю я, отчаянно, уступив приступу боли, вызванному воспоминанием о Саванне.
Знаю, что смерилась со своей безответной любовью, но это не значит, что запретила себе задавать вопросы о ней.
Лео хмурится, скулы напряжены, и руки, обнимающие меня, кажутся застывшими и не нужными. Вопрос его огорчил. Может быть им я вернула Лео к размышлениям, которые он хотел отложить в дальний ящик. Иногда я не властна над собой и над тем, что говорю!
— Это, правда, важно для тебя? — опустив голову, спрашивает он. Вид у него жалкий, как у мальчишки, которому не светит десерт из-за шалости.
Мое неожиданное рвение и ревность отступают. Я снова ощущаю себя слабой и странной. Я высвободилась из оков его рук и ног и присела рядом с ним на капот, болтая ногами в воздухе. Полностью стемнело, толпа у входа в клуб рассеялась, и на фоне одинокого неонового сияния стали отчетливо видны хлынувшие с неба снежинки.
А я и забыла, что сейчас осень. Мне было холодно и до этого момента или я ощутила, что замерзаю, только когда его руки перестали меня обнимать?
— Мне трудно говорить с тобой о правде. Трудно задавать вопросы, которые меня интересуют. Лео… просто знай, если ты предашь меня…
— Тогда ты меня убьешь? — с усмешкой перебивает он.
— Нет… если предашь, я умру. — отвечаю я робко.
Он смотрит на меня особенно, в самую глубину моей души, и благодарность, и боль перемешиваются в его ответном взгляде. Важное произошло между нами. Точно до этого момента мы были глухими, не понимали отчаянных жестов друг друга, и вдруг к нам вернулась способность слышать! Он узнал меня, и он в ответе за чувства, вызванные им во мне.
— Нам пора возвращаться. — с подлинным сожалением констатирует он. Мне нечего ему возразить.
Когда мы едем домой, Лео обнимает меня за плечи, иногда поглядывая и улыбаясь, а я с отвращением замечаю, что паника возвращается ко мне. Его объятия вызваны жалостью? Это подачка? Что было искреннего в сегодняшнем дне: его поцелуи, или явный отказ от моего тела? Когда прижимает меня к себе и закрывает глаза, он видит ее! Мы с ним — это всего лишь ошибка обстоятельств. Я проклята — может быть и самой Саванной — на неразделенную любовь. Вечно хотеть его тепла, вечно сомневаться в правде слов…
Я счастлива и несчастна, видя его застывший профиль.
Я надеюсь, что отца все еще нет дома, и он не увидит отключенную сигнализацию и не вызовет Стражей. Еще, я надеюсь, Лео захочет остаться со мной на ночь.
Мы въезжаем на магнитную полосу, ведущую к моему дому, и я с облегчением вижу, что свет на подъездной платформе не горит. Отец задерживается на работе, должно быть из-за усиленной подготовки к предстоящей через шесть дней Церемонии. На которой и я должна бы присутствовать…
Лео молча провожает меня к входу, идет следом в комнату и кажется совсем не переживает о том, что отец может быть где-нибудь поблизости.
Мы стоим в темноте, у моей кровати, не решаясь, касаться друг друга; я жду его действий, а он вижу, хочет что-то мне сказать, но медлит. Я боюсь одного: сейчас он извинится за то, что пришел в мою жизнь и, попросив все забыть, уйдет навсегда. От этой мысли я готова разрыдаться. Я лихорадочно обдумываю, как поступлю, если это окажется правдой. Я буду умолять его остаться! Повисну мертвым грузом на шее, кинусь в ноги, но не отпущу его от себя!
— Аврора… — начинает он, но слова даются трудно, точно не принадлежат ему. — Я должен признаться: я хотел тебя оставить, хочу…
Сердце уходит в пятки, моя душа безмолвно кричит, но как назло я окаменела и, ни одно из моих действий, что я решила совершить, уже не произойдет. Сейчас он скажет, что уходит, и я позволю ему…
