Мишель Роман - Времена Бессмертных
— Аврора… — начинает он, но слова даются трудно, точно не принадлежат ему. — Я должен признаться: я хотел тебя оставить, хочу…
Сердце уходит в пятки, моя душа безмолвно кричит, но как назло я окаменела и, ни одно из моих действий, что я решила совершить, уже не произойдет. Сейчас он скажет, что уходит, и я позволю ему…
— Хочу… потому что со мной тебе будет труднее, чем без меня. Понимаю, как это глупо звучит, но в этом есть смысл! Только вот я не хороший парень, я эгоист, я уже не смогу тебя оставить! Поэтому… Ты сбежишь со мной? Навсегда, оставив Византию в прошлом и всю жизнь, которая была у тебя до меня.
Он берет мои руки и пристально смотрит в глаза, точно оценивая, дрогнет ли во мне что-то, испугаюсь ли я. Но я не испуганна, он и представить не может, с какой легкостью я прощусь с жизнью в Византии, с достатком и мечтами, ради него! Он подарил мне то, о чем я и мечтать не смела — жизнь с ним!
Стоя в темноте, держась с ним за руки и зная, что мое «да», навсегда изменить судьбу, я думаю лишь о времени, которое нам отведено. Он эгоист? Ну, так и я тоже, в отношении его! Мне мало с ним каждой секунды и будет мало всегда. Я неожиданно осознаю, что хочу вечности с ним, я желаю бессмертия для нас двоих. И эта идея уже не пройдет. Мне нужно поглотить его, растянуть время, защитить от смерти нашу любовь и даже если он еще не любит меня, за сотни лет, что будут нам отведены, я привяжу его к себе.
Я принимаю важное решение. Позорное и гадкое по отношению к памяти о людях, отдавших свои жизни. Я соблазнилась мыслью о вечности с ним, я готова отведать плод Дориана Блэка, если это дарует мне Лео навсегда! Я хочу стать Бессмертной! Я хочу обратиться вместе с ним, отвергнув принципы, которыми жила все это время.
Так не поступают хорошие люди, не предают справедливость ради личной выгоды, но я поступлю!.. Мама погибла, пытаясь остановить бесчеловечный ритуал, который я хочу совершить, брат погиб по той же причине и тысячи невинных людей. Я видела ужасы, произошедшие по вине Блэка собственными глазами, я всегда знала, что откажусь от бессмертия! Но… ради любви, я готова предать и целый мир.
— Я согласна. Пойду за тобой, куда ты скажешь.
Он обнимает меня, тянется к моим губам, дабы скрепить наш договор поцелуем, а я отстраняюсь. Прошу его идти за мной.
Когда мы останавливаемся в кабинете отца, я не знаю с чего начать, как объяснить ему свое решение и желание. Меня страшит гнев, который я могу вызвать в нем своим предложением. Поэтому захожу издалека.
— Когда я пропала, отец испугался, что может потерять меня навсегда, и забрал кое-что ценное у церемонийместоров… Это, конечно же, незаконно, но Организатору позволено многое. — я указываю на подсвеченный красным сейф, вмонтированный в стену над письменным столом. — Яблоко бессмертия здесь, и я хочу предложить тебе вечность.
Что-то неопределимое на секунду вспыхивает во взгляде Лео, что-то отчасти похожее на разочарование. В нем точно нет гнева, отвращения к моему бездушному предложению. Наверное, его с огромной натяжкой можно назвать побежденным. Он точно не ожидал от меня подобного, только не после того, через что нам пришлось пройти! Но это ничто, мы справимся, главное ему согласиться!
— Лео, пожалуйста… я знаю, что безумна, знаю, что по законам веры, которая у тебя есть, я чудовище и лишена души, но я прошу тебя… стань Бессмертным ради меня!
Глава 19
Лео
Вот она, перед моими глазами, огромная, сверкающая Византия, точно королева, подпустившая меня к себе слишком близко. Сколько раз я сидел на берегу у моста и восхищался этим городом, сколько раз представлял какой он изнутри, и как пахнет воздух, которым здесь дышат. Я Смертный, я противоборствующая сторона, но Византия пленила меня окончательно, хотя признаться в этом, я могу только себе.
Этот величественный город, точно живой организм, я слежу за его действиями и звуками с замиранием сердца. Жизнь на Окраине могу сравнить с жизнью в темноте, где я был словно лишен одного из чувств мироощущения, здесь же, в моем восприятии появилось что-то, способное расширить мой кругозор. Может быть какие-то новые, не узнанные мною до этого мечты, о которых я и не задумывался, выживая за пределами Византии?
Кем я был, кто я есть сейчас? Один из бедняков, борющихся за еду. Один из толпы бедолаг, не имеющих права мечтать. Ничего сверх меры. Никаких эгоистичных желаний. Ничего для себя! Борьба за борьбой, долгие темные дни, цель которых всегда была одна — выжить.
И вот, пытаясь обнять взглядом сверкающий миллиардами огней город, я словно впервые за всю жизнь прислушался к робкому голосу внутри себя. И оказалось, что я не просто животное, готовое убивать за еду. Я человек. Я личность. И у меня есть эгоистичные желания.
Смотря с высоты второго уровня на открывшуюся взору панораму ночной Византии, признаюсь честно, я не думаю ни о Саванне, ни об Авроре. Мне тяжело углубляться в размышления о том, что происходило между нами и о том, чему только суждено произойти. Я вспоминаю о своем друге.
За долгое время, оставшись наедине с собой, в огромном городе, который был моей мечтой, я представляю Спартака рядом с собой, его улыбку. Он был бы рад снова оказаться здесь после того, как его семью изгнали, это стало бы своеобразной победой.
Теперь остался только я. И я посвящаю свою победу ему.
Говорил ли я всерьез, предлагая Авроре сбежать со мной навсегда? Да, в тот момент, когда она смотрела на меня своим опьяняющим, соблазнительным взглядом — силы которого и сама не знает — я говорил искренне. Я и сейчас понимаю, что мы можем сделать это. Попытаться стать счастливыми вдвоем…
И только когда она предложила мне бессмертие, одна из нитей — одна из главных — будто оборвалась во мне. Я увидел в ней то, чего не замечал раньше, то, что в каком-то роде испугало меня, то, что есть и во мне самом. Готовность на все, чтобы привязать к себе человека.
Она так влюблена… И я задумался, хочу ли я такой любви от нее?
Я знаю, как должен любить мужчина, как умеет хотеть девушку и добиваться ее, но не знаю, что делать, когда все наоборот, когда хотят добиться моих ответных чувств. Свободный белоснежный город, соревнующийся в сиянии со звездным небом, натолкнул меня на важные мысли, разбираться в которых я не решался до этого момента.
Оставим мысли о Саванне в стороне. С ней мне еще не скоро предстоит расстаться. Лихорадка охватывает мою голову, когда я думаю об Авроре. Как неприятно признавать, но наш путь подходит к логическому завершению, и либо мы остаемся вместе (что, абсолютно возможно, прими я сейчас решение сбежать), либо я встаю на сторону Саванны. А это погубит Аврору…
Аврора. Так внезапно ворвавшаяся в мою жизнь, изменившая ее, научившая меня чувству, которого я не знал в себе прежде. Она навсегда останется для меня внеземной, странной и притягательной. Я не признавался поначалу даже себе, что очарован ею, пугал ее, унижал порой, и запретил себе считаться с ее любовью, но она приручила меня!
Я представляю, каким она видит меня: главным героем одной из книжных историй, мужественным и жертвенным. И, конечно, Аврора уверенна — что бы ни случилось, я всегда спасу ее, и любовь победит.
Хорошо, что она не видит сейчас, как я ухмыляюсь.
Я благодарен ей за чувства, но мне чужда их сила. И все оказывается гораздо проще, если отвлечься от происходящего и потратить время на размышления. Я ее не люблю. Вернее люблю, но не той любовью, какой бы ей хотелось. Между нами возникла связь, она развивалась во время путешествия и даже достигла своего пика, когда я предложил Авроре стать моей, только вот сделал я это не по своей воле…
Зачем лукавить самому себе, я имею представления, чем все закончится. И могу себе представить, что случится с Авророй, когда она увидит мое истинное лицо, когда вся правда обрушится на нее безжалостной лавиной.
Время близится, встреча назначена на два ночи на первом уровне у свалки машин, и я узнаю, как мне поступить дальше. Я спас Руфь и ничего важнее этого не было, сейчас она в безопасности, и я сделаю для нее куда больше, но для этого мне придется предать свою совесть и честь. Значит, так тому и быть! Я не робот. Не безликий воин из легиона.
В машине ко мне снова возвращается воспоминание об Авроре, о том, как не больше часа назад она была здесь и то, с какой нежностью и желанием смотрела на меня. Это подкупает, не может не подкупать! И если она решит, что поступки, на которые я шел и на которые иду, даются мне легко, она будет не права. Все решения, принятые мной и неким образом задевающие ее, ранят и меня. Но я уже не могу по-другому…
Черт возьми, это точно знак! Что я вижу, на полу!? Смятый клочок бумаги… Она оставляет их за собой, словно хлебные крошки, ведущие по важному пути. Точно она желает, чтобы я ее искал, не терял из виду никогда, спасал ее, если понадобится и всегда знал, что она меня ждет.
