Дэн Уэллс - Партиалы
— Поддерживаю, — сказал Уейст.
— У меня нет возражений, — произнес Хобб. Кесслер, сохраняя строгое выражение лица, чуть помедлила, потом кивнула.
Сенатор Хобб жестом указал Кире и Гару сесть, затем повернулся к Партиалу:
— Итак, слово тебе. Что ты хочешь сказать?
Партиал ничего не ответил.
— Что вы делали на Манхэттене? — спросила Делароса. Она подождала, но Партиал не отвечал. Помедлив немного, она продолжила: — Ты был частью вооруженной группы захвата, обосновавшейся вблизи нашей границы. Какая у вас была цель?
Партиал оставался совершенно нем.
— Почему именно сейчас? — продолжала Делароса. — После шести месяцев зверского восстания и спустя одиннадцать лет абсолютного затишья почему именно сейчас вы вернулись?
— Надо просто убить его, — сказал Сенатор Уэйст. — И вообще не следовало его сюда привозить.
— Изучите его, — внезапно предложила Кира. Она встала, чувствуя, что все взгляды вновь устремились на нее. Это была ее последняя возможность, теперь, когда Партиал отказывался говорить, у них не оставалось ни одной причины сохранять ему жизнь. Его вот-вот убьют. Ей нужно было, чтобы они увидели, нужно было убедить их не упускать такого шанса. — Отправляться туда было глупо с нашей стороны, и все могло бы быть намного хуже, но взгляните, что у на сесть: живой Партиал, прямо перед нами, ждет, когда мы изучим его. Наказывайте нас, если желаете, можете убить нас, если сочтете нужным, но пусть кто-нибудь воспользуется представившейся возможностью и изучить его. Если я не права, значит так тому и быть, вред уже и так был причинен. Но если я права, мы сможем излечить РМ и начать строить наше общество заново. Если не будет РМ, не будет Акта Надежды, Голоса и вооруженных восстаний. У нас будет единое общество с будущим.
Сенаторы внимательно посмотрели на нее, затем Делароса созвала их, и все, склонив головы, начали шепотом обсуждать что-то между собой. Кира напряженно прислушивалась, но не могла разобрать, что они говорили. Периодически кто-то из них поднимал взгляд на Партиала.
— Ты хорошо выступила, — прошептала Изольда. — Надеюсь, сработает. Правда, они продолжают смотреть на тебя, и это меня напрягает.
— На меня? — прервала ее Кира. — Я думала, они смотрят на Партиала.
— Иногда и на него, — ответила Изольда, — но в основном, на тебя. Не знаю, что это значит.
Сенаторы совещались еще несколько минут, и Кира заметила, что взгляды, которые они украдкой бросали, были действительно направлены за Партиала, прямо на нее. Она нервно сглотнула, обдумывая уготовленное для нее наказание. Наконец, они выпрямились, и Сенатор Хобб поднялся.
— Сенат вынес решение, — произнес он. — Мы убеждены в необходимости изучения: Партиалы имеют иммунитет к РМ, и если нам удастся разгадать, в чем секрет этого иммунитета, мы наконец-то сможем найти лечение. Тело этого Партиала, возможно, является ключом к нашему выживанию, и, как нам кажется, он не представляет угрозы, когда связан и находится под воздействием успокоительных. — Он посмотрел на доктора Скоусена, распрямил плечи и продолжил говорить громким четким голосом. — Мы переведем Партиала в охраняемое отделение больницы, конфиденциально и под присмотром; там его можно будет изучить и исследовать. Через пять дней, мы его разберем на части и ликвидируем. Что касается изучения, им займетесь вы, Уокер, — он взглянул на Киру, которая была слишком шокирована, чтобы разгадать его выражение лица. — У вас будет на всё пять дней. Используйте их с умом.
— То есть вы меня не арестуете…, - пролопотала Кира, все еще переваривая услышанное. — Вы… вы отдает мне тело? Позволите мне провести тесты?
— Не только тело, — ответил Доктор Скоусен. — Результаты будут лучше, если он будет жив.
Глава 18
— Ничего не понимаю, — сказала Хочи. — Моя мать ненавидит Партиалов, она бы его прикончила собственными руками, если бы смогла к нему подобраться. Почему они оставили его в живых?
— Успокойся, — сказала Кира. Она посмотрела в окно, вглядываясь в темноту через небольшую щель: — Если кто-нибудь тебя услышит… если кто-нибудь прознает, что мы тебе рассказали, некоторым предется очень дорого за это заплатить.
— Мкеле, вероятно, хочет попробовать его допросить, — сказал Джейден. Они должны были отправиться к месту исправительных работ утром, Сенат дал им одну ночь, чтобы собрать вещи. Гару был дома с Мэдисон, но Джейден пришел в дом Нандиты. Ее самой не было, она была в очередном походе за травами; Кира даже боялась думать том, что ей придется объясняться с Нандитой, когда та вернется. Кира могла стерпеть любые оскорбления от людей, которых терпеть не могла, но разочарование от ее поступков у человека, которого она любила, всегда опускало ее с небес на землю. Ее начинало разрывать на части от одной только мысли об этом, поэтому она заставила себя думать о чем-нибудь другом.
— Думаю, вы забываете об одном ключевом моменте, — сказала Изольда. — Очевидно же, Партиалы являются весьма знойными штучками. Если бы вы рассказали мне об этом до того, как ушли, я пошла бы на Манхэттен вместе с вами.
— Фу, Изольда, как грубо, — скривилась Кира.
— Ты же видела его так же, как и я, — сказала Изольда. — Эта штука просто как Адонис. Сделай кое-что для меня: Пока ты будешь в течение пяти дней находиться рядом с подобным генетическим совершенством, постарайся найти время и рассмотреть его фзические особенности более подробно. Ради меня.
— Это даже не человек, — сказал Джейден.
— В каком смысле? — спросила Изольда, заманивая его. — У него все части тела расположены в правильных местах. Если к этому стремились в ПараДжен, когда начали делать искусственных людей, то сейчас я еще больше опечалена тем, что эти создания взбеленились и пытались нас убить.
— Вопросы, обсуждаемые на слушании, были ни о чем, — сказал Джейден, в итоге решив не обращать на нее внимания. — Какая-то медленная подача. Сегодня они собираются засунуть его в какой-нибудь подвал, пытать его и узнать все, что смогут. Ночь с некоторыми солдатами Армии в звуконепроницаемой комнате даром не пройдут.
— А вот теперь ты меня действительно заводишь, — сказала Изольда.
— Заткнись, — сказал Джейден и Хочи рассмеялась.
— Но почему они назначили меня? — спросила Кира. — Ведь есть исследователи с куда большим опытом, есть более опытные лаборанты, есть…
— Я знаю, — сказала Хочи. — Любой в той больнице гораздо лучше тебя. Без обид.
— Я не обижаюсь, — сказала Кира. — Потому и спрашиваю всю ночь напролет.
— Точно, — сказала Хочи. — Вот только подумайте, зачем ставить своего самого неопытного сотрудника на какое-то важное дело, если только вы не уверены, что что-то пойдет не так? Или, может, использовать ее в качестве «козла отпущения», если вся эта штука взорвется?
— Уверена, у них на это есть другая причина, — сказала Кира, хотя всем сердцем в этом уверена не была. Она снова посмотрела в окно, оглядывая темную улицу. Ничего.
— Я не думаю, что он придет, — сказала Xoчи.
Кира быстро обернулась:
— Что? Нет, я просто… смотрела на деревья. На свободную улицу, что не кишит пантерами и ядовитым плющом.
— Мир по ту сторону очень отличается, — кивая, сказал Джейден. — Я даже не знаю, как его описать.
— Это потому что там совсем нет людей, — сказала Изольда. — Манхэттен обрел более первозданный вид, чем Лонг-Айленд, потому что там некому отпугивать животных и вырубать растения.
Джейден тоненько рассмеялся:
— На Лонг-Айленде сейчас сорок тысяч человек, — сказал он. — А были когда-то миллионы. Порой мне кажется, что этот остров даже не знает, что мы здесь.
— Дело не только в Манхэттене, — сказала Кира, — такое повсюду — мы видели пантеру в Бруклине. Видели детеныша антилопы, маленькую бежевую антилопу, которой от силы месяца два. Когда-нибудь они удивятся, куда же делись эти странные двуногие животные. Они будут ходить на водопой к реке, смотреть на облака, а потом они и думать о нас забудут. Жизнь продолжается. И нет никакого смысла оставлять после себя какие-либо записи, потому что потом не будет никого, никогда больше не будет никого, что смог бы их прочесть.
— У кого-то депрессия, — сказал Джейден.
Хочи стукнула его в предплечье:
— Кто-нибудь еще хочет домашней фри?
— О, я хочу, — сказала Изольда, садясь. — Забудь о вымирании, я-то умру в тот день, когда закончится наше растительное масло.
Хочи передала ей тарелку и встала:
— Меня уже тошнит от Антонио и его Бара Мицва. Есть пожелания?
— Финеас, — сказала Кира. — Нет, Ниссен. Он всегда меня подбадривает.
Хочи перебрала коробку с пластинками, поглядывая на генератор, чтобы убедиться, что он заряжен. Изольда взяла картошку и показала на Киру оставшейся половинкой, разговаривая с набитым ртом.
