Роберт Хайнлайн - Дорога Славы
Мы прошли мимо нескольких ферм, и некоторые из них выглядели весьма и весьма неплохо. Некоторые из поселенцев уже засадили несколько акров, и мы видели зеленеющие поля. Большая площадь была также выровнена и подготовлена. Это напомнило мне Иллинойс, но чего-то здесь не хватало. Потом я понял чего — здесь не было деревьев.
Однако и без деревьев это была прекрасная местность. Справа от нас находились предгорья Больших Сахарных Гор. Позади них возвышалась покрытая снегом вершина, до нее было двадцать или тридцать миль. С юга, вплотную к нашему участку, подходила лагуна Серенидад. Мы находились в паре сотен футов над уровнем моря. Я попытался разглядеть другой берег, но, несмотря на ясный день, я видел вдали только расплывающиеся очертания.
Картина эта показалась мне отрадной, папа тоже почувствовал это. Он про себя на ходу насвистывал “Беулу”. Но я свои музыкальные способности, конечно, перенял не от него, а от матери.
Потом он перестал насвистывать и сказал:
— Билл, я завидую тебе.
— Ты же придешь сюда позднее, — утешил я его. — Я же только начну все это, — потом я подумал немного и сказал: — Джордж, ты знаешь, что я посажу сначала, прежде чем посею хлеб?
— Что?
— Табак для тебя.
— Ах ты, дорогой мой мальчик!
— А почему нет? — я знал, что когда он был смущен, он всегда говорил “мальчик”. — Я же смогу это сделать, не так ли?
— Это очень мило с твоей стороны, но мы должны сеять то, что можем продать другим. Как мы можем позволить себе сеять табак, если я не знаю, где мне теперь прикурить трубку? И если честно, то мне уже не так и хочется курить.
Мы вместе направились дальше. Никто из нас не говорил, но мы оба чувствовали себя великолепно. Через некоторое время дорога кончилась. Папа остановился и достал из кармана карту.
— Где-то здесь должен быть наш участок.
На карте было показано, где кончалась дорога, а также пунктирной линией было показано, как она должна была продолжаться. Наш участок тоже был нанесен на карту. Он начинался в полумиле впереди, где должна была проходить дорога, но ее еще не было. На карту были нанесены наши владения, хотя мы еще не видели их, — четверть мили вдоль северной стороны дороги, а оттуда назад, в направлении предгорий. Этот участок носил обозначение 117-Х-2 и был проштампован Верховным Инженером.
Папа остался стоять в конце дороги. Прямо впереди участок пересекал лавовый вал высотой с мой рост и сильно изрезанный трещинами.
— Билл, — спросил он, — ты хороший индеец?
— До некоторой степени, — ответил я.
— Мы должны попытаться пройти мимо этого вала и подняться на него — точно на запад. И при этом мы должны считать свои шаги.
Но это было почти невозможно. Мы снова и снова оскальзывались на лавовых камнях и вынуждены были искать обходы. Лава казалась мягкой, но это был обман. Папа поскользнулся и содрал себе кожу, а я заметил, что пропустил множество шагов. Потом мы оставили лавовый поток позади себя и вышли на равнину, по которой были рассыпаны обломки скал. Они были разных размеров, дни величиной с дом, другие не больше моего кулака — но большинство из них средних размеров. Эти камни остались здесь после ого, как был расплавлен лед и образовалась лагуна Серенидад.
Джордж сказал, что Ганимед пережил бурную юность и раньше он был усеян вулканами.
По местности, усеянной обломками скал, идти было легче, но мы так и не смогли выдержать прямую линию. Через некоторое время папа остановился.
— Билл, — спросил он, — ты знаешь, где мы сейчас?
— Нет, — ответил я. — Но это не так уж и скверно. Если мы направимся назад, на восток, мы снова придем в обитаемую область.
— Хорошо, так мы и сделаем.
— Одну минутку, — перед нами находился особенно большой обломок скалы. Я забрался на него. Конечно, я исцарапал при этом себе все руки. Я осмотрелся. — Я вижу дорогу, — сказал я папе. — Мы отклонились далеко на север. — Я пометил на карте определенное место, спустился с обломка и направился к этому месту.
Достигнув его, мы снова повернули на восток. Через некоторое время я сказал:
— Мне кажется, я снова заблудился, Джордж. Я плохой индеец.
— Действительно? А что это тут? — папа указал на что-то впереди. Он остановился перед грудой камней. Кто-то написал на ней яркой краской: “117-Х-2, юго-восточный угол”.
В течение последнего получаса мы бродили по нашему участку. Огромный обломок скалы тоже принадлежал нам.
Мы уселись на сравнительно плоский камень и осмотрелись. Некоторое время мы оба молчали. Может быть, мы оба думали об одном и том же: когда тут будет ферма, я назову ее “Энни”.
Через некоторое время папа что-то пробормотал про себя.
— Что такое? — спросил я.
— Голгофа, — громко сказал он. — Голгофа, череп, — он уставился прямо перед собой.
Я проследил за его взглядом; далеко впереди, друг возле друга лежали два камня, и в свете солнца они действительно были похожи на гигантский оскалившийся череп.
Было так дьявольски тихо, что было слышно, как растут волосы. Это место угнетало меня. Я многое отдал бы за то, чтобы услышать или увидеть какое-нибудь движение. Хоть бы что-нибудь — всего лишь ящерку, шмыгнувшую за камень.
Но здесь нет никаких ящерок и никогда не было.
Потом папа сказал:
— Билл, ты уверен, что хочешь взяться за эту работу?
— Конечно, уверен.
— Ты же знаешь, что ты можешь этого не делать. Если ты хочешь вернуться назад, на Землю, чтобы продолжить свое образование, ты можешь отправиться туда со следующим кораблем.
Может быть, он думал, что Пегги полетит со мной, если я отправлюсь на Землю. Может быть, я должен был поговорить с ним об этом. Но я так не сделал. Я только спросил:
— А ты сам летишь на Землю?
— Нет.
— Я тоже нет, — этот ответ, собственно, был всего лишь упрямством. Я только должен добавить, что на нашей “ферме” ни в коем случае не было молочных рек с кисельными берегами. Напротив — все это выглядело достаточно мрачно. Только сумасшедший поселенец мог остаться здесь, на этом пустыре.
— Ты хорошо все обдумал, Билл?
— Да, я все хорошо обдумал.
Мы еще некоторое время посидели молча. Каждый думал о своем. Потом мы оба внезапно вздрогнули. Кто-то окликнул нас. Мгновением позже я услышал звук, который мне так хотелось услышать, но теперь, когда он раздался, я перепугался до смерти.
Мы вскочили, и папа сказал:
— Что… — Я огляделся. К нам направлялся огромный мужчина. Несмотря на свои параметры, он прыгал легко, как горная коза, с камня на камень, и при такой низкой силе тяжести казалось, что он парит над почвой.
Когда он подошел ближе, я узнал его. Это был всем известный мистер Шульц, которого мы часто видели на Суде Чести.
Папа помахал ему рукой, и он довольно быстро оказался возле нас. Он был на голову выше папы и вдвое его шире. Его грудная клетка была похожа на огромный бочонок, а самой выдающейся достопримечательностью его внешности был необъятный живот. У него были густые, кудрявые рыжие волосы, а борода свисала на грудь.
— Сердечно приветствую вас, селяне, — крикнул он нам. — Я — Иоганн Шульц.
Папа представил нас, и мистер Шульц подал мне руку. Потом он посмотрел на меня и сказал:
— Я тебя уже где-то видел, Билл.
Я ответил, что я присутствовал на большинстве собраний скаутов. Он кивнул и произнес:
— Но все же ты не был командиром отряда?
Я сказал, что раньше я им был. На что он ответил:
— Тогда ты им снова станешь, — и вопрос для него был исчерпан. Он повернулся к папе: — Один из моих ребят видел, как вы проходили мимо по дороге, и поэтому мать прислала меня, чтобы я пригласил вас на чашку чая.
Папа ответил, что это очень мило, но ему не хотелось бы навязываться. Мистер Шульц даже не стал его слушать. Папа объяснил, почему мы здесь, и показал мистеру Шульцу карту и пластину. Мистер Шульц порывисто кивнул и сказал:
— Тогда мы с вами соседи. Великолепно, прекрасно, — он повернулся к папе. — Все мои соседи называют меня Джон или Джонни. — Папа объяснил, что его зовут Джорджем, и с этого мгновения они стали друзьями.
Мистер Шульц постоял возле груды камней. Сначала он повернулся на запад, а через некоторое время на север, к горам. Потом он вскарабкался на обломок скалы, чтобы лучше видеть, и проверил направление. Мы взобрались следом за ним.
Он указал на возвышение.
— Стройте свой дом там, на некотором отдалении от дороги, но не слишком далеко. Сначала обработайте часть надела вон там, а на следующий год можете протянуть поле туда, к горам, — он посмотрел на меня и добавил: — Или нет?
Я только кивнул.
— Это хороший участок, Билл, — сказал он. — Ты можешь создать на нем великолепную ферму. — Он взял горсть пыли и мелких камешков и пропустил их между пальцами. — Хороший участок, — повторил он.
