Мария Перцева - Сказочка
Несмотря на всю пакостность сложившейся ситуации, она еще не совсем разочаровалась в жизни и, в отличие от Анны Карениной, ей было что терять. Поэтому, судорожно пошевелив мозгами, Анфиса зажмурилась и что есть сил закричала:
— А-а-а-а!!!
Вовремя.
Заржав, лошадь встала на дыбы, остановившись в метре от Анфисы.
— Вы лишились ума! — раздался разгневанный голос всадника.
— А вы судите по одежке! — выдвинула встречное обвинение Анфиса.
И, горделиво улыбаясь, добавила:
— Между прочим, для своих лет я даже очень сообразительна.
— И потому бродите ночью по дорогам и ждете, пока вас сшибут?
— Я вовсе не брожу! Я жду попутку. Кстати, вам куда?
В ответ всадник беспокойно привстал из седла и пригнулся к Анфисе, пытаясь получше разглядеть в темноте ее лицо. Та, в свою очередь, столь же беспардонно стала разглядывать всадника.
Скорее всего это был воин. Точнее определить оказалось трудно, так как он с головы до ног закутался в длинный черный плащ с высоким воротником, закрывавшим пол-лица. А на голове у него было вообще нечто непонятное — что-то наподобие корявых черных веточек. Свою догадку про воина Анфиса построила на том, что всадник был обут, как ей показалось, в ботфорты со шпорами, а возле пояса из-под плаща поблескивал эфес. Еще Анфису ввел в заблуждение этот дурацкий хворост на голове, который в темноте она приняла сперва за шлем. Об остальном судить было трудно. Да и в этом описании многое могло оказаться ошибочным. Но в одном Анфиса не сомневалась: даже при дневном свете незнакомец представлял бы довольно мрачную картину.
Взаимное разглядывание затянулось, и Анфиса ненавязчиво продолжила беседу:
— Так вам, собственно, куда?
— А вам? — прозвучало довольно резко в ответ.
Видимо, визуальное знакомство сыграло не в пользу Анфисы.
— Мне? Во дворец. Понимаете, у меня там родня в некотором роде…
— Ах, родня! Тогда как же вы оказались здесь?
Разговор принимал явно нежелательный оборот. Меньше всего Анфисе хотелось сейчас публично вспоминать свою сверхскоростную прогулку на тяжеловозе.
— Понимаете, — замялась она, — я мчалась на лошади…
— На этой, что ли? — иронично поинтересовался всадник, указывая на неповоротливого Тузика.
— Ну, не мчалась… — вконец стушевалась Анфиса, — ехала… Потом спрыгнула… То есть упала… В лужу… Отвезите меня во дворец! Мой отец вас наградит.
— Что?!! — вдруг непонятно с чего взревел собеседник. — Наградит?!! Да кто там твой отец?!! — злорадно засмеялся он. — Конюх? Сапожник? Или, может быть, сам король?!!
Анфиса смотрела на тщеславно хохочущего всадника и мрачно думала, что ко дворцу придется тащиться своим ходом. А жаль. Как не вовремя она ляпнула про вознаграждение. Вот они — царские замашки…
Было только обидно, что этот зазнавшийся баран так беспардонно ржет ей в лицо. Оставить последнее слово за ним Анфиса не могла:
— Ладно, уговорили. Если вы так навязчиво намекаете на свою благородность, можете отвезти меня даром.
Услышав эти слова, всадник расхохотался еще громче:
— Я?! Тебя?!
— Вас, — поморщившись, поправила Анфиса. — Мы с вами на брудершафт не пили. А будете много смеяться, икать начнете.
В ответ незнакомец, зарычав от гнева, схватился за эфес:
— Грубить вздумала?! Чернь неразумная!
И, привстав в стременах, выхватил шпагу:
— Проткну как червя ползучего!
Анфиса невольно попятилась и, споткнувшись, уселась в придорожную канаву.
«Эх, черт! Вот ведь не везет! — подумала она. — Даже умереть стоя не удастся!»
А всадник, видимо, не шутил. Дернув поводья, он повел лошадь прямо на Анфису.
— Эй, погодите! — торопливо крикнула она. — Я не хочу как червь! Признаюсь вам честно, мечтой всей моей жизни было умереть как жук-навозник!
— Это как? — удивился всадник, немного попридержав коня.
— Точно не знаю, но большинство из них умирает от старости. Можете не поверить, но жутко хочется понянчить внуков. У вас есть внуки?
— Хватит! — прервал ее всадник. — Сейчас ты умрешь!
И взмахнул шпагой.
— Нет, не хватит! — заныла Анфиса. — И прекратите махать перед носом вашей дурацкой железякой!
Постепенно она все больше и больше распалялась справедливым гневом:
— И вообще, что вы ко мне привязались? Ни за что бы вас ни о чем не попросила, если б знала, что вы такой зануда. Почему я должна умирать из-за вашей псевдоблагородности?
И, вконец разозлившись, Анфиса закончила:
— Да кто вы такой, чтобы так бесцеремонно портить людям настроение?
Услышав последнюю фразу, всадник отреагировал достаточно живо.
— Кто я такой? — переспросил он и опять засмеялся своим противным каркающим смехом. — Сейчас ты узнаешь, кто я такой!
С этими словами он спрыгнул с коня и, подойдя к Анфисе, сорвал с себя длинный плащ. Внезапный порыв ледяного ветра разметал тучи, и холодный лунный свет хлынул на землю. Через всю долину эхом разнесся далекий волчий вой, полный ужаса и тоски.
На высоком лбу незнакомца вспыхнул кровавыми рубинами терновый венец и заблистала в лунных лучах алмазная звезда на груди. Теперь Анфиса видела, кто перед ней стоит. И в подтверждение тому властный голос произнес:
— На колени, чернь!
Это была королева.
Анфиса облегченно смахнула рукой пот со лба.
— Ну что вы, ей-богу! Как маленькая! — упрекнула она озаренную лунным светом демоническую фигуру. — Так бы сразу и сказали. К чему все это представление? Эдак, батенька, и до греха недалеко: продырявили бы собственную падчерицу.
Встав, Анфиса деловито отряхнулась. Изумленная королева все еще не могла понять причину подобной наглости и молча наблюдала за барахтающейся в канаве девицей. Наконец той удалось выбраться оттуда, и, чертыхаясь и бормоча себе что-то под нос, она ступила на освещенную дорогу.
У ее величества подкосились ноги. Теперь сольный номер на этой ночной сцене принадлежал Анфисе.
В лунном свете, заливавшем долину, вспыхнули мириадами радужных бликов россыпи великолепных бриллиантов, наляпанных на изодранное платье. Заблестели на тонких исцарапанных запястьях изумрудные браслеты, оттеняя худобу унизанных громадными перстнями пальцев. Буквально вся тощая чумазая девчонка была увешана сверкающими ожерельями и подвесками. А на лбу у этого ходячего ювелирного отдела красовалась хризолитовая диадема с тремя изумрудными цепями под цвет ее громадных бесстыжих глаз. Увидев на черных спутанных волосах это украшение, королева застонала в бессильной ярости. Такую диадему мог носить лишь один человек на свете — законная наследница престола, единственная дочь короля, ее высочество Ярославна Орибльская.
Умершая десять лет назад.
Анфиса подошла к остолбеневшей королеве и протянула ей руку:
— Будем знакомы: Ярославна.
— Моргана, — испуганно пробормотала королева, пожав грязную ладонь.
Но, придя в себя, она отпрянула от падчерицы и зашипела:
— Невозможно! Ведь ты же мертва! Сгинь!
Анфиса болезненно поморщилась:
— Уважаемая, перейдем обратно на «вы». Не люблю фамильярности.
Но обезумевшая королева продолжала протестовать. Увидев, что Анфиса собирается взять ее за локоть, она закричала не своим голосом:
— Не прикасайся ко мне! Прочь от меня, нечистая!
— Мало того, — согласилась Анфиса, оглядывая свое грязное платье, — еще и мокрая. Ваше величество, поехали домой!
Но королева продолжала упрямиться:
— Мертвая! Оборотень! Сгинь! Сгинь! Сгинь!
Анфиса вздохнула и устало села на землю:
— Ну хватит, наверно, комедию ломать? Не смешно уже. Я ценю ваше чувство юмора, но каждая шутка хороша в меру.
Однако ее величество, игнорировав мудрые слова, решила, видно, довести шутку до конца. Глядя сумасшедшими глазами на воскресшую падчерицу, она что-то бормотала себе под нос и выводила трясущимися руками всевозможные круги. Анфиса щурилась от огненных сполохов, вспыхивающих на ночном небе, и со скептической улыбкой наблюдала за сдуревшей мачехой.
Немудрено, что в темноте она спутала ее величество с мужчиной. Даже теперь — в свете огненного зарева — та меньше всего походила на особу женского пола. И следует признать: мужской дорожный костюм шел к ее высокой костлявой фигуре гораздо больше, чем если бы королева напялила на себя положенный по чину декольтированный дресс. Об этом свидетельствовал даже голос — величественно-низкий и не признающий никаких кокетливых интонаций.
Лицо Анфисе не удалось рассмотреть, но она не сомневалась, что меньше всего шансов увидеть там курносенький нос и голубые глазки. Это было невозможно так же, как зеленый закат или немая бабушка.
Полюбовавшись еще минут пять на разноцветные огни, Анфиса снова обратилась к королеве:
