Мария Перцева - Сказочка
Тут одна из фрейлин, все еще валявшихся на полу, застонала. Анфиса тотчас вспомнила, что еще не оказала своим белошвейкам должной помощи. Отпихнув карлика, она, шатаясь, побрела к фрейлинам. Похлопав одну-другую по щекам, она убедилась, что те в себя не приходят.
— Да-а, — задумчиво протянула Анфиса, — насмешил ты нас, брат… Чё теперь делать-то будем?
Вопрос был чисто академического плана, но карлик вдруг перестал скалиться и довольно точно изобразил, как наливает стакан воды и выпивает залпом.
— Так ты понимаешь? — удивилась Анфиса.
В ответ карлик одарил ее своей очаровательной улыбкой и довольно запыхтел.
— Слушай, тогда будь другом, сгоняй за подмогой. А то я в ваших склепах еще год бродить буду. Ладушки?
Карлик с готовностью закивал головой.
— Ну, давай тогда — одна нога здесь, другая там!
Карлик радостно заухал и нырнул в темноту, лишь эхо вернуло Анфисе затихающий звон золотых бубенчиков. Так наследная принцесса начала свое знакомство с королевским дворцом.
Анфиса лежала в гамаке и лениво отталкивалась ногой от земли, тщетно пытаясь создать иллюзию легкой качки. Вот уже неделю она жила в отцовском дворце, где только и слышала: «Этого нельзя! Того нельзя! Третьего нельзя!» И так каждый день. Отец приготовил для Анфисы толпу занудных учителей, и те слонялись за ней целыми днями, дабы дать юной принцессе истинно королевское воспитание. В частности, хотя бы объяснить ей, чего не должна делать настоящая будущая королева. А не должна она была прежде всего вот так развратно валяться в гамаке и при этом еще более развратно отталкиваться ногой.
Анфиса молча слушала глухие возмущения со звонкими проповедями и продолжала ждать. Ждала она ни много ни мало — аудиенции у короля. Вот уже седьмой день его величество был в разъездах, и юная принцесса находилась здесь только на правах гостьи. Больше всего за это время ей надоело таскать корону и многочисленные ожерелья. Было не столько тяжело, сколько обидно, если что-нибудь из этой драгоценной сбруи потеряется — например, во время очередного побега от назойливых учителей. Кстати, о сбруе. Во дворце были и более приятные виды развлечений. Так, будущую королеву обучали езде на лошадях. Перед этим у Анфисы поинтересовались: какую породу она предпочитает? Знания в области коневодства у Анфисы ограничивались тремя параграфами:
§ 1. Лошади умеют плавать.
§ 2. Делают они это нехорошо и недалеко.
А последний параграф вообще нес несколько отвлеченную информацию. Кто считает себя поклонником песен пубертатного периода, без труда вспомнит, о чем там дальше говорилось, пелось, напевалось, слезоронялось, в этих слезах захлебалось (каламбур, хи-хи). Однако Анфисе не хотелось показаться полным профаном, и, истерзав вконец свою девичью память, она заявила, что предпочитает тяжеловозов. Шутка не удалась. В этом дурацком дворце вообще было туго с юмором. И вскоре Анфиса стала счастливой обладательницей громадного рыжего тяжеловоза с белым пятном во лбу.
Она, конечно, помнила, что дареному коню в зубы не смотрят, но, когда будущая лихая наездница впервые увидела своего скакуна, ей не удалось сдержать разочарованного вопля.
Время лечит, и минут через десять Анфиса смирилась с собственной участью. Пришли другие заботы.
— А как его зовут? — спросила Анфиса.
— Его зовут Агат. Но если ваше высочество хочет, то может переименовать.
— Агат? Да, что-то слишком легкомысленно. Я подумаю над другой кличкой. А сейчас помогите мне забраться на моего коняшку.
Когда Анфису подсадили, она устроилась поудобнее на широкой спине скакуна и, дернув за поводья, осторожно сказала:
— Но-о! Скачи как ветер…
Грузно передвигая исполинские копыта, Агат степенно побрел в сторону ворот. Глядя вслед, конюхи, наблюдая за его ровным шагом, крикнули Анфисе:
— Ваше высочество! Только смотрите не упадите!
— Вы что, издеваетесь?! — разозлилась Анфиса. — Куда я упаду? С таким же риском я могу на тахте ездить!
Когда лошадь скрылась за воротами, один из конюхов почесал затылок и задумчиво произнес:
— Да-а… И послал же бог молодую барыню. Мало нам ее величества!
За пределами королевского сада начинались луга. А дальше виднелся лес, из которого за два километра несло грибами и ягодами. Стояла безветренная солнечная погода. Ни облачка. Хорошо!
Анфиса молча ехала на своем тяжеловозе и мысленно проклинала все на свете. Вот уже битых два часа она пыталась перевести Тузика, как теперь звали тяжеловоза, хотя бы на самую слабую рысцу. Все было тщетно. Мерной поступью Тузик вез свою наездницу по самому солнцепеку со скоростью одноногого слона. С Анфисы в три ручья лил пот, а до виднеющегося на кромке лугов леса оставался еще как минимум час подобного передвижения. Она уже была готова спрыгнуть с тупого Тузика и сама рысью припустить к лесу. Но тут вырисовывалась неразрешимая проблема: как потом залезть на своего четвероногого друга обратно?
От жары у принцессы плыли разноцветные круги перед глазами и, казалось, голова усохла так, что корона сползла на уши. Разглядывая мир сквозь прорези между ее зубцами, Анфиса размышляла о тяжелой царской доле. Но время шло. И мало-помалу Тузик приближался к лесу. Уже недалеко были первые березки и мостик над ручьем.
Плюнув на все проблемы, Анфиса не выдержала, неуклюже спрыгнула с ненавистного Тузика и на несгибающихся ногах поковыляла к лесу.
Ручей вытекал из крохотного озера или, скорее, из громадной лужи с чистой родниковой водой. Разбежавшись, Анфиса прыгнула прямо в эту лужу, обдав фонтаном брызг подоспевшего Тузика.
Ледяная вода моментально пропитала пышное платье, и Анфиса подумала, что, если встанет, уровень воды в луже понизится вдвое.
Наплескавшись вволю, она наконец выползла на берег и без сил развалилась на траве. Приятная прохлада охватила тело, и Анфисе захотелось спать. Как настоящая принцесса, она не отказывала себе ни в чем, поэтому уже через несколько минут спала крепким сном.
Когда Анфиса открыла глаза, на небе загорались первые звезды. К вечеру заметно похолодало. К тому же платье было сырое, и Анфиса поняла, что вот теперь-то она словит кайф по-настоящему. Стуча зубами от холода, она встала и побрела по кустам искать своего рысака.
Тузик пасся неподалеку. Увидев издали рыжую глыбу, Анфиса поняла, что самостоятельно взгромоздиться на этого подлеца уже не сможет. Да и что толку? Все равно она доберется теперь во дворец в лучшем случае к утру (если дорогу в темноте найдет, в чем она сильно сомневалась). Все это вышло очень некстати. Ведь сегодня вечером во дворец должен был возвратиться король. С королевой.
Все от тех же фрейлин Анфиса узнала, что у нее есть мачеха. Король женился на ней еще до того, как Анфиса была отправлена на воспитание в родовой замок. Ходили слухи, что новая королева не только сослала падчерицу в глушь, но и заколдовала ее братьев — одиннадцать прекрасных принцев, превратив их в одиннадцать белых лебедей. Анфису уже тошнило от этой байки. Потому что каждый раз, доходя до этого места, фрейлины заводили долгую песню о том, какими прекрасными были одиннадцать братьев-принцев. Все они ходили в школу, на груди у каждого красовалась звезда, а на боку гремела сабля. Они умели отлично читать, хоть по книжке, хоть наизусть — всё равно. Сразу было слышно, что читают настоящие принцы! Ну прямо не принцы, а песня! Но самое гадкое было то, что и Анфисе в этих россказнях отводилось не последнее место. Обычно (если фрейлины не совсем завирались) Анфиса сидела на скамеечке из зеркального стекла и рассматривала книжку с картинками, за которую было уплачено полкоролевства.
Анфиса села на землю и пригорюнилась. Она прекрасно представляла, каково будет отцу узнать, вернувшись домой, что его дочь, погостив неделю, села на «быстроногого скакуна» и смоталась из дому, не дождавшись отцовского благословения. Вообще-то скандальная история…
Вдруг до Анфисы донесся приближающийся топот копыт. Сомнений не оставалось: по дороге кто-то ехал. Уже изрядно стемнело, но Анфиса увидела, как из-за поворота вылетел всадник и во весь опор направился к ней.
«Не может быть, чтобы меня увидели в такой темноте!» — подумала Анфиса, но тут же поняла: всадник направлялся вовсе не к ней. Он просто скакал по дороге, на которой она столь остроумно расселась. Так или иначе, раз он свернул сюда, то, значит, возвращался во дворец и, возможно, мог хоть чем-то помочь несчастной принцессе. Анфиса почувствовала прилив сил и, вскочив, встала посреди дороги, голосуя.
Между тем незнакомец быстро приближался, и Анфиса засомневалась, успеет ли он притормозить прежде, чем его взмыленная лошадь сделает из несостоявшейся королевы свежую отбивную.
Несмотря на всю пакостность сложившейся ситуации, она еще не совсем разочаровалась в жизни и, в отличие от Анны Карениной, ей было что терять. Поэтому, судорожно пошевелив мозгами, Анфиса зажмурилась и что есть сил закричала:
