Макс Корбин - Гринвуд
— Меня не поймали.
— Отрадно слышать. Сент-Иви, капитан, а плата остается прежней.
— Черт, мы же с пустым трюмом идем.
— Можете взять шампанского, продать в Союзе.
— Сент-Иви не то место, где можно загрузиться шампанским.
Глава 71
— Почему Рукия?
— Из-за него. — Финли указал на министра.
— Не вижу смыла. С Рукии в Новую Бримию корабли не ходят.
— Не забывай, Бримия не единственное государство на Диком. Просто самое большое.
— Но почему из-за него?
— Люди видели тележку, видели, куда тащили. Рано или поздно кто-то из матросов укажет Стюарту на «Дурнушку».
— Для которой Ализония постоянный маршрут…
— Угадал.
— Так что с ним делаем?
— Заберем с собой.
— На кой он сдался?
— Запутать любезного почитателя.
— Как он нас выслеживает, черт его раздери!
— Да я тоже над этим голову ломаю. Скорее всего, какая-то наша вещь. Может, твое что, когда в плену был.
— Я там голый был.
— Не знаю, но поисковая магия долго не держится, а через воду так вообще отказывает.
— Так что, оторвались?
— Очень хочется сказать «да»…
— Понятно.
— Человек за бортом! — крикнул матрос.
— Где? — переспросил капитан.
— Ост-зюйд-ост.
— Обломки есть? Бочки, ящики видны?
— Нет, капитан.
— Посмотрим, — сказал Финли. Достал из сумки несколько пузырьков, отобрал с жидкостью почернее. — Придержишь меня.
— Зачем?
— Чтобы не упал, зачем еще. — Финли вытянул пробку, и на прикрепленном конском волосе повисла капля. Ткнул волоском в глаз и проморгался. Сунул волосок обратно и отправил свежую каплю во второй глаз. — Разверни меня, куда матрос кричал.
— Восток-юго-восток. — Со своим зрением Лиам не нуждался в подсказке, сам видел очертания качающейся на волнах фигуры. От качки, однако, рябело в глазах и рассмотреть толком не мог. А вот Финли смог. От зелья зрачки расширились, глаза что два черных провала.
— Капитан, обойдите, коли жизнь дорога.
— Опять угрозы? Послушайте…
— Нет, это вы меня послушайте! Ундина[14].
— Вилли, сбегай за трубой, — приказал капитан, посудина качнулась левее. Капитан решил идти севернее.
Когда Вилли принес футляр с трубой, стало понятно, почему капитан не носит его с собой. Инструмент изумителен, прост, строг в очертаниях, но чувствовалось: далеко не дешевка. А главное — клеймо одного из знаменитейших рукийских дореволюционных мастеров. Такой трубой светить не стоило, еще, чего доброго, ведьмоловы придерутся.
— Неужто Буайе, сэр?
— Буайе?
— Рукийский оптик. Дореволюционный. Он не зачаровывал, как другие, а магию применял только в процессе изготовления линз. От этого стекла приобретали невероятно правильную форму.
— В ней нет магии.
— И не должно быть. Таков замысел Буайе.
— Трубу проиграл в карты ализонец, ни о каких Буайе я слыхом не слыхал, — приложил окуляр к глазу. — Черт! Действительно ундина. Откуда так близко к материку?
— Теперь воды для них безопасны, а значит, вы, капитан, станете зарабатывать больше.
— Если только одна из красавиц не утащит меня на дно. Почему воды вдруг стали безопасны для тварей?
— Падуб и Дуб ушли вместе с Кеннетом IV, раньше эти моря были под их защитой.
— Тебе-то откуда известно?
Вопрос Финли проигнорировал.
— Теперь дикие фэйри, могут разгуляться не на шутку.
— Но ведь на суше фэйри почти истреблены.
— Крысы плавают, капитан, но не так далеко. До этих фэйри не доберутся, будьте уверены. Кроме того, не все ундины утаскивают моряков на дно.
— Из каких эта?
— Желаете проверить?
— Нет, увольте.
Глава 72
— Знаешь, почему еще я выбрал Рукию? — Финли подобрал на песке затейливую ракушку. — Почему именно Сент-Иви? — глянул он вслед удаляющейся «Дурнушке».
— Сейчас расскажешь, — ответил Лиам, задумчиво глядя на бессознательное тело министра.
— Около четырех лет назад в Сент-Иви начали пропадать дети. Парни и девушки тринадцати-четырнадцати лет. Тогда это был богатый приморский город, который чудом миновали все поветрия.
— Все? — даже Дуги искренне удивился, открыв свой клыкастый рот. — У нас пять было, а по материку вроде семь прошло?
— Семь, и все мимо Сент-Иви.
— В чем причина?
— Жители просили защиты у фэйри.
— Но мы давно не так сильны…
— Дуги, тебе известно, что короли позволили остаться некоторым самым преданным вассалам и освободили их от клятв?
— Здесь ши?
— Ши? — переспросил Лиам.
— Это как у вас пэр.
— Здесь герцог Сильверхорн.
— Святые небеса… — Дуги был поражен.
— Я чего-то не понимаю? Откуда столько эмоций? — спросил Лиам.
— Сильверхорн был главнокомандующим светлого воинства… Как вы о нем узнали?
— Узнал Грэг. Был здесь, когда вместо пропавшего сына домой вернулось двое.
— Двое? В смысле подменыш и человек? Значит, такой была цена защиты! Люди воспитывали подменышей. Погоди… Столько вопросов… Но Сильверхорн светлый, а светлые подкидывают ребенка только вместо мертвого.
— Правильно.
— А темные растят человека и потом заставляют сражаться с подменышем до смерти, чтобы один из них стал полноценным фэйри.
— Да, только герцог решил иначе. Он оставил в живых обоих.
— Полуфэйри. Это противоречит законам и Дуба, и Падуба.
— Сильверхорн свободен от клятвы, устанавливает свои законы. Знаешь, кто его самый преданный сподвижник?
— Ну не томи.
— Голдфаер.
— Граф саламандер! Темный!
— Ага.
— Рассказывай дальше.
— Родители парней перепугались, опоили их и отвезли к ведьмоловам, чтобы те указали, какой — настоящий.
— Но магия была поделена поровну.
— Вот ведьмоловы и решили обоих сжечь. Тогда Голдфаер пообещал Грэгу две свободные просьбы — от себя и Сильверхорна — за каждого из спасенных ребятишек.
— Свободные?! Немыслимо… Грэг справился?
— Да, Сильверхорн предоставляет убежище в Хорнвуде любому магу, преследуемому ведьмоловами, сроком до четырех дней.
— А Голдфаер?
— Просьба к Голдфаеру открыта. Любой Месячный брат может воспользоваться.
— Как же магистр прошляпил такой шанс? Или еще не придумал, что просить?
— На Дикий не сообщали. Об этом знают только местные братья, нам оно нужнее.
— Значит, просить можешь и ты?
— И я. Верно говорю, сильф[15]?
— Верно, человек. — Звонкий смех эхом разлился по пляжу.
Воздух заискрился сотнями красок и явил прозрачный лик прекрасной белокурой девушки. Из одежды на ней был лишь легкий сарафан. Такой же нематериальный, как и сильфа, но под ним легко угадывались очертания тела. Сильфа подлетела к Лиаму так близко, что, будь она из плоти и крови, непременно уперлась бы носом.
— Ты больной.
— Я? Нет.
— Больной! — Сильфа ткнула Лиама пальцем в сердце. Не в грудь, нематериальная ручка легко прошла сквозь плоть. Как вспышка марева на месте сильфы вдруг оказалась Таллия. — Мерзость! Фу! — Сильфа схватила сердце, мир померк, стал до жути скучным и однотонным, фэйри рывком вытащила из груди комок красновато-бурой жижи. Лиам повалился на колени от яркой, словно солнечная вспышка, боли. Сильфа размахнулась и запустила комок далеко в море. — Вот теперь — не больной.
— Спасибо большое, — опомнился первым Дуги.
— Ха-ха-ха! — Пак благодарит за человека.
— Он друг.
— Действительно? — Сильфа ринулась на Дуги, тот невольно выпустил когти, но фэйри лишь уткнулась в него носом, как и в случае с Лиамом. — Ши! Извините меня, благородный. — Сильфа отлетела и, сделав прекрасный воздушный пируэт, умудрилась склониться, левитируя над песком.
Одновременно три удивленных голоса переспросили:
— Ши?
Глава 73
— Так что, можем идти в Хорнвуд?
— Вы — конечно, он — нет. Он мерзкий! — Сильфа ринулась к Ратлеру, намереваясь запустить руку в его нутро.
— Нет, — вновь одновременно воскликнула вся троица.
— Как скажете, благородный.
— Послушай, никакой я не благородный, — начал злиться Дуги. Он уже принял привычный облик, ведь вокруг, по словам сильфы, чужих не было.
— Как скажете!
— Прими нашу благодарность за излечение сердечного недуга.
Чтобы перевести разговор на другую тему и сгладить неловкость, да и, в конце концов, чтобы Лиам не стал должником фэйри, Финли поднес Сильфе флакон зелья. Фэйри — они на редкость беззлобные и бескорыстные, завтра уже могут и не вспомнить, но другие фэйри могут перекупить долг или выменять на глупую безделушку, а уж потом востребуют по всей строгости.
— Ой, да что вы, не стоило! — Тем не менее флакон оказался в руках раньше, чем сильфа договорила. — Так-так-так, — сунула сквозь него палец. — Ой, какая красота! А сколько трав! Спасибо, теперь я точно Ивет от бесплодия вылечу, а то на нее уже вся семья искоса смотрит.
