Владимир Боканов - Хроники Арта. Дважды Меченный
– Так его! – воскликнул он, когда выкарабкавшийся из-под щита гном нанес чудовищу последний, решающий удар. Привалившись спиной к стене, Антоний вознес благодарственную молитву своей покровительнице, всемилостивой Лане, пообещав в ближайшее время принести ей достойную жертву. Так как в последний раз он вспоминал о богине очень и очень давно, процесс ее восхваления слегка затянулся. Наконец, утерев с взмокшего лба крупные капли пота, Гай собрался покинуть свое помещение, когда послышавшиеся неподалеку голоса заставили его настороженно замереть, приникнув к щели между рассохшимися дверными досками. По коридору, издалека напоминая надувшегося от важности павлина, шествовал Нумерий, старательно ощипывая на ходу веточку красного винограда. За ним, матерясь на чем свет стоит, топало около дюжины стражников, таща за собой трех связанных брыкающихся гномов.
– Да успокойте же вы наконец это иберийское отродье, – остановившись, приказал ланиста, брезгливо вытирая запачканные сладким соком пальцы о краешек своей туники. – Все равно до вечера они сенатору не понадобятся.
Послушно кивнув, один из стражников привычным жестом достал из-за пояса небольшую, гладко отполированную дубинку и небрежно тюкнул ближайшего пленника по затылку. Повторив процедуру еще два раза, он закинул на плечо последнее обмякшее тело и бросился вслед за неспешно удаляющимся господином. Когда процессия свернула за угол, Гай равнодушно пожал могучими плечами, выждал для приличия еще пару минут, после чего упругой походкой прирожденного воина направился обратно в лудус. Через некоторое время он и думать забыл об этом происшествии.
«Рабом больше, рабом меньше. Меня это не касается и никоим образом не коснется», – такие мысли бродили в голове Гая Антония Смирного, лучшего гладиатора дома Атерния. Как показало время – напрасно.
Миланика
– Он красивый? – В бархатистом голосе Ганируса ей послышались ревнивые нотки.
– Кто, Арт? Не знаю. – Миланика задумалась. – Наверное, да. Симпатичный, для человека.
Сидя на теплых чешуйчатых коленях, девушка игриво повела обнаженными плечами.
– Ну не дуйся, любимый. Я ведь просто дразню тебя, малыш.
Почти двухметровый, как, впрочем, подавляющее большинство истинных арлингов, «малыш» тут же растаял, легко и непринужденно перейдя от расспросов к более приятному и привычному занятию. Поражаясь в душе его ненасытности, эльфийка вся затрепетала, ощутив, как настойчиво скользящие вниз чешуйчатые руки вызывают в ней новую волну желания. Раздавшееся неподалеку покашливание заставило их смущенно отпрянуть друг от друга.
– Отец. – Узнав голос принца, Миланика вспыхнула и поспешила скрыться за украшенной изображениями танцующих журавлей ширмой. На лице Броненосца, напротив, смущение быстро растаяло. Поправив шелковое кимоно, он широко распахнул легкие раздвижные двери и почтительным жестом пригласил войти своего будущего тестя.
– Простите, что помешал, – согласившись на брак дочери, Ивар предпочитал смотреть сквозь пальцы на регулярно доносившиеся из личных покоев Ганируса стоны, – но времени у нас мало.
Эффект от дальнейших слов принца был подобен грому, раздавшемуся среди ясного неба.
– Я получил известие о том, что огромное войско под предводительством Кормака Убийцы пересекло нашу границу.
Ошарашенная такой сногсшибательной новостью, Миланика выскочила из-за ширмы, забыв впопыхах и о своих всклокоченных волосах, и о размазанном макияже. Ганирус, наоборот, не сделал ни единого движения, чувствуя, что Ивар еще не все сказал.
– Оказывается, король Иберии погиб, и Кормаку удалось каким-то образом убедить совет пятнадцати, что именно я имею прямое отношение к смерти Ругара. – Принц тяжело вздохнул и продолжил: – Соглашусь, что мои действия, – он бросил неодобрительный взгляд на Миланику, – хоть и продиктованные заботой о жизни дочери, выглядели, прямо скажем, недружелюбно. Но я думал, что все эти недоразумения уже разрешены. Ведь Ругар лично, в присутствии верховного жреца, снял с меня все обвинения. Ничего не понимаю, – Ивар сокрушенно качнул головой. – Как бы то ни было, наши планы меняются. Ганирус, – чешуйчатый слегка поклонился, – подбери нескольких надежных эльфов из тех, кто уже бывал ранее в Веспе. Снабди деньгами, оружием… короче, всем необходимым. Они должны будут в кратчайшие сроки вытащить Арта из цепких лап этого шельмы-сенатора. Купить, выкрасть, обхитрить – не важно. Главное, чтоб побыстрей. Ты, Броненосец, побудешь здесь, вместе с Ошганом. И не смотри на меня так кисло. Я не могу оставить драконов на попечение одного лишь Полбочки. Арлинг впервые за многие годы находится в состоянии войны с Иберией. К тому же большинство местных воинов, – Ивар поморщился, – разделяют твою нелюбовь к гномам. Кто-то должен остаться, чтобы поддерживать порядок в замке и оберегать потомство Крайсы. Это приказ, который обсуждению не подлежит. Миланика, – он перевел взгляд на дочь, – собирайся. Вы вместе с Орли будете сопровождать меня в столицу. Императору нужно быстрее узнать о том, как все было на самом деле.
– Так он вам и поверит. – Показавшийся на дорожке Беспощадный лихо подтянул кожаную перевязь с двумя хищно торчащими крест-накрест мечами. Натянув специально подогнанные под его пузатую фигуру доспехи, гном стал похож на обшитую со всех сторон стальными листами башню. Выражение «поперек себя шире» как нельзя лучше характеризовало открывшуюся Миланике картину.
– Арувал не зря именуется Правдивым. Ему достаточно лишь коснуться левой рукой любого из нас, чтобы добиться честного ответа на свой вопрос. Правда, в моей голове, – Ивар поежился, – отец никогда еще не копался. Быть может, – он хищно усмехнулся, – для выяснения обстоятельств императору хватит допроса сопровождающего меня гнома?
– Эй-эй, – Орли отпрянул, – я не давал никому права залезать мне в башку! Сами наследили, – гном с трудом сложил руки на своем необъятном брюхе, – сами и выкручивайтесь. А то мало ли, копнет твой папка лишку, а я потом красней.
– Поверь, – не удержался от комментария Ганирус, – твои сексуальные предпочтения будут интересовать императора в последнюю очередь.
Беспощадный повернулся спиной и показал оппоненту неприличный жест.
– В любом случае, – поспешила разнять спорщиков Миланика, – решать будет сам Арувал. Не волнуйтесь. Уж кто-кто, а дедушка точно не страдает излишним любопытством.
Больше возражений не последовало. Через тридцать минут, чмокнув на прощание возлюбленного, девушка присоединилась к небольшому отряду, состоящему из десяти эльфов и одного вечно недовольного гнома. Ганирус настаивал как минимум на полусотне воинов, но принц отклонил его щедрое предложение, мотивировав свой отказ тем, что они находились в самом сердце империи.
– Крупные шайки разбойников давным-давно уничтожены регулярно патрулирующими территорию Арлинга отрядами ордена Охраняющих. Мелких же формирований негоже опасаться главе вышеупомянутого ордена, – таково было мнение его высочества.
– А гномы? – никак не успокаивался Ганирус.
– А что гномы? Их армия движется с севера, мы находимся на юге. Добраться до этих мест Кормаку при любом раскладе не светит. – Ивар бросил примирительный взгляд на встрепенувшегося было Орли. – Не станешь же ты отрицать, что никому еще не удавалось одолеть арлингов на их собственной земле?
Возражений не последовало. Получив намедни от Полбочки очередной нагоняй, толстяк предпочитал старательно изображать несвойственную ему ранее покорность. Вообще после того, как Ошган стал хозяином двух настоящих драконов, его авторитет в глазах Орли взлетел буквально до небес. Скар и Инга – так назвали крылатых малышек – в первое время росли буквально не по дням, а по часам. Спустя пару недель они вымахали настолько, что почти сравнялись размерами с Гуамоко. Освобожденный от роли наседки филин был еще одним живым существом, к которому драконята относились преимущественно с симпатией. Всех остальных рептилии встречали недовольным шипением, широко растопыривая свои кожистые крылья и грозно клацая челюстями. Впрочем, Гуамоко тоже иногда доставалось на орехи. Привыкнув к тому, что его персону на протяжении долгого времени холили да лелеяли все кому не лень, филин порой не знал, что и предпринять, когда расшалившиеся сверх меры малыши вцеплялись своими крохотными, но уже довольно острыми зубками в изрядно растолстевший за период долгого высиживания птичий зад. Усмирять расшалившихся драчунов, естественно, приходилось Ошгану.
Едва сдерживая хохот при виде обиженной физиономии Гуамоко, ибериец участливо приглаживал его растрепанное оперение, обещая, что строго-настрого запретит мелким хулиганам использовать своего «прародителя» в качестве добычи. Но проходил час-другой – и история повторялась. Наконец, терпению филина пришел конец. По крайней мере так решила Миланика. Он стал все чаще вылетать по ночам, предпочитая охоту домашнему питанию. После одной из таких вылазок филин вернулся встревоженным. Отказавшись от заботливо приготовленных гномом мышей, Гуамоко вопросительно гукнул, сорвался с насеста и, сделав единственный прощальный круг над замком, улетел куда-то в сторону Веспа.
