Владимир Боканов - Хроники Арта. Дважды Меченный
«Недаром, – думал Артем, когда его вела к себе домой очередная истекающая похотью матрона, – в столице так активно плодятся бордели всех видов и мастей. Достаточно всего лишь один-единственный раз узнать, что может дать мужчине опытная жрица любви, чтобы навсегда охладеть к поджидающему тебя дома «бревну».
Вообще личная жизнь богатеев Веспа порой напоминала Артему какой-то замкнутый порочный круг. Мужья, не получая ни любви, ни ласки от своих вторых половинок, толпами валили в бордели или покупали себе красивых, а главное, послушных рабынь. Их жены, слишком гордые, чтобы прислушиваться к естественным мужским желаниям, в свою очередь платили баснословные деньги, чтобы командовать в постели могучими гладиаторами. И те и другие мнили себя знатоками постельных утех, думая, что умение приказывать автоматически делает их превосходными любовниками.
Естественно, Артем никогда не посвящал в крамольные мысли Корнелию. Ибо для скрытности у него имелись свои, очень весомые причины. Во-первых, ее власти с лихвой хватило бы на то, чтобы посадить дерзнувшего поучать ее высочество раба на кол, а во-вторых, девица обладала поистине великолепным телом. Побывавший за год в постелях доброй трети обитательниц императорского дворца, юноша здраво рассудил, что от добра добра не ищут. Ведь на ее месте с легкостью могла оказаться какая-нибудь высохшая бабуся, решившая напоследок тряхнуть сединой. Правда, от таких крайностей судьба его пока что миловала, но видеть понуро бредущих за распутными тетками соратников Артему уже приходилось. Поэтому молодой человек героически сносил все возрастающие в геометрической прогрессии капризы госпожи, сторицей вознаграждая себя за терпение, лаская ее роскошные прелести.
Однако в последнее время притворяться было все сложнее и сложнее. И дело было даже не в том, что упругая плоть Корнелии не вызывала у него прежнего желания. Тут все было в порядке. Просто все его мысли упорно крутились вокруг прекрасной Сарнаи, чей образ прочно застрял в сердце Артема. Он уж ругал себя, злился, изматывал тело тренировками – все напрасно. Дошло до того, что арторианка стала являться ему в сновидениях, вытеснив события, «транслируемые» Гуамоко.
– Эк тебя зацепило, – участливо покачал головой Бартук, которому молодой человек по строжайшему секрету поведал, без особых, конечно, подробностей, о событиях той памятной ночи. – То-то я смотрю, ты в последнее время ходишь как в воду опущенный. Не грусти, Арт. Ты даже не представляешь, как тебе тогда повезло. Сарнаю прозвали Недотрогой аккурат после ее совершеннолетия. Будучи любимой дочерью хана Бадила, она стала первой за многие годы арторианкой, которой было дозволено попытать счастья в Соганийских горах. После триумфального возвращения довольный отец облобызал дочурку, придирчиво осмотрел свежую метку королевской кобры на ее плече и возвестил, что теперь для полного счастья ему не хватает самой малости: трех-четырех внучат. Что тут скажешь? Воля отца – закон для дочери, иначе смерть. Назначили смотрины. Разослали гонцов. Через месяц от претендентов на ее руку просто отбоя не было. Вот только у Сарнаи, как оказалось, насчет замужества были другие планы. Она объявила, что выйдет замуж только за того воина, который сможет в поединке один на один доказать ей свое превосходство. Мол, негоже ханской дочке носить потомство от слабого мужчины. Сказано было прилюдно, складно и, что самое главное, убедительно. Огорошенный дерзкой выходкой дочери, Бадил только глазами хлопал. Возразить-то нечего. Можно, конечно, принудить возомнившую себя великой поединщицей девчонку. Только зачем? Соседи уважать перестанут. Вот и пришлось хану, скрепя сердце, узаконить решение Сарнаи. Собрали желающих. Обговорили сроки. А дальше произошло вот что. Первый же вышедший против Сарнаи воин схлопотал саблей по голове, не успев нанести даже пары ударов. «Малолетняя соплячка» легко и непринужденно отправила к праотцам еще семерых женихов, прежде чем остальные сообразили, что дело тут нечисто.
– Долго же они соображали, – улыбнулся Артем.
– Долго, недолго. Суть не в этом.
– А в чем?
– В том, что тайна ее божественного дара до сих пор не раскрыта, – важно поднял указательный палец Арторианин.
– То есть как не раскрыта?
– А вот так. Ни один из воинов, осмелившихся скрестить сабли с Сарнаей, не выжил. Конечно, время от времени наведывались к ним в стойбище новые женихи. Только итог всегда был один и тот же. Пара выпадов и новый труп.
– Получается, я единственный, кто смог подобрать ключик к этой тайне?
– Вот именно, единственный! – Бартук задумчиво почесал кончик носа. – С одной стороны, понятно, зачем Сарная разделила с тобой ложе. Клятвы, они на то и клятвы, чтобы их выполнять. Только почему после не прирезала? Вот вопрос.
– Может, денег пожалела? – пожал плечами Артем. – Я и необученный-то стоил немало, а теперь и вовсе, – он хмыкнул, – почти бесценен.
– Не преувеличивай свои достоинства, – нахмурился узкоглазый. – Ты далеко не первый меченый, загремевший на арену. Были воины и поценнее.
– Почему не знаю? – мгновенно отреагировал юноша.
– Потому что их кости сгнили задолго до того, как ты родился, – наставительно произнес Бартук. – В любом случае золото для Сарнаи не проблема. Нет, тут дело в чем-то другом…
– Эй, ты опять? – Звонкая пощечина прервала размышления Артема. – Думаешь, я не вижу, что ты снова пудришь мне мозги? – Раскрасневшаяся от ярости Корнелия забарабанила ручонками по его широкой груди. – Неужели ты готов променять меня на какой-то дурацкий поединок? Тем более что у тебя в противниках числится всего лишь пара новичков-иберийцев.
«Готов, не готов. Как будто меня спрашивают», – недовольно подумал Артем, когда до него дошел смысл сказанного.
– Что? Против меня? Два гнома? Новичка? Да не может такого быть!
– Заткнись, раб! – взвизгнула веспийка. – Я лучше знаю. Хотели сначала привезти какого-то эльфа из лудуса Сертория, но сенатор в последний момент передумал. Так, все, – рыжеволосая бестия обиженно надула свои пухлые губки и отвернулась, – поди прочь, не хочу тебя больше!
– Как будет угодно вашему высочеству. – Молодой человек послушно потянулся за валяющейся на полу туникой.
– Арт. – Едва слышный шепот заставил его удивленно посмотреть на Корнелию. Девушка неподвижно лежала в позе эмбриона, зажав между ног шелковую подушку. – Ты это… Завтра, после боя… Возвращайся. С Нумерием я договорюсь.
«Ох уж эти женщины, – размышлял Артем, уныло загребая сандалиями песок на обратной дороге в лудус. – Сначала ластятся, как кошки, потом гонят прочь. А стоит уйти, требуют, чтобы вернулся. Ладно, – он провел пятерней по уже отросшему ежику, – фиг с ними. Баб даже боги не понимают, куда уж мне? Лучше попробую разобраться с этими двумя гномами. Чую, что дело тут нечисто. В принципе пара хорошо обученных иберийцев может составить неплохую конкуренцию опытному гладиатору, но выпускать новичков против меня, прошедшего не одну сотню боев меченого? Казнь чистой воды, не иначе».
– Эй, Невредимый. – Хлопок по плечу оборвал нить его рассуждений. Шедший по правую руку стражник щербато лыбился, глядя на Артема. – Не оплошай завтра, слышишь? Я поставил на тебя недельное жалованье. Если что, вернешь мне долг с процентами. – Легионер издевательски захохотал.
– Если что, Ларий, – весело парировал юноша, – тебе придется топать за своим долгом прямиком в царство Орба. Глубже не бывает, да? Вот там и сочтемся. Да не парься ты, – поспешил подбодрить он моментально насупившегося стражника, – все будет чики-пуки.
– Как будет? – У Лария от умственного напряжения даже челюсть отвисла.
– Нормально, говорю, все будет. Не волнуйся. Ты лучше передай от меня весточку в соседний лудус. Там, говорят, пару новых бойцов привели. Хочу поспрошать у народа, что да как.
К сожалению, от гладиаторов Мария он ничего путного так и не узнал, кроме того, что в школу действительно притащили парочку изрядно побитых гномов. Тертий, ланиста дома Целсия, бросил их в дальнюю камеру и выставил стражу с приказом никого не подпускать. От медикуса, осмотревшего иберийцев, поступила скудная информация о состоянии здоровья загадочных узников. Синяки, ссадины, выбитые зубы. Короче, ничего серьезного. У Артема мелькнула было идея подключить к делу Антония. Но веспиец все свободное от тренировок время просиживал у постели Счастливчика. Полученные в последнем бою раны гнома неожиданно воспалились, и его вот уже несколько дней лихорадило.
Все это привело к тому, что, выйдя следующим утром на арену, Артем не стал работать по заведенному им самим обычаю на опережение противника. Вместо этого юноша призывно ударил мечом в скутум и начал медленно обходить незнакомцев по спирали, постепенно сужая круги. Когда юноша приблизился на расстояние пяти шагов, один из гномов скинул шлем с обезображенного лица, угрожающе выставил вперед глефу и прохрипел:
