Тамара Вепрецкая - Сантрелья
Чтобы не заставлять Колю мучиться лишний раз передвижениями на цепи, Святогор остался около предметов всеобщего обозрения.
— Ты подтверждаешь, что это тот прибор, о котором рассказал мой подданный? — спросил Колю владелец замка.
Святогор перевел. Николай разлепил запекшиеся губы и что-то просипел на латыни. Святогор перевел:
— Я не могу определенно сказать. Я лишь торговец, заключивший договор на доставку этих вещей в вашу страну. Их предназначение и устройство мне неизвестны.
— Кто вас послал? Откуда вы идете? Кому вы должны доставить это? — посыпались вопросы дона Ордоньо.
— Я приплыл из Азии. А цель моя…, — Коля замолчал, силясь вспомнить, и когда он заговорил, а Святогор перевел, все ахнули.
— Я должен был передать эти предметы в замок Аструм Санктум его сеньору дону Ордоньо Эстелару.
Я испугалась, ожидая, когда разразится гроза. Реакция владельца замка подтвердила некоторую его наивность, ибо он, ошарашенный, не скрывая своего изумления и без единой капли дипломатии, вскричал:
— Мне?!
Николай ответил, что не знает, с кем ведет беседу и где находится, но таково имя его потенциального покупателя.
— Дон Ордоньо, почему вы молчали, что эти предметы принадлежат вам? — с пристрастием набросился на хозяина падре Эстебан.
— Откуда я знал? — сокрушался сеньор. — Этого типа схватили возле холма и доставили в замок мои вассалы. Все это время он молчал.
— Но мы и не задавали ему таких вопросов, — вступился Святогор.
— Не спешите с выводами, сеньор, — обратился священник к хозяину. — Вы забыли про девицу. Развяжите ему глаза, — приказал он «арабу».
Тот вопросительно посмотрел на дона Ордоньо, ожидая подтверждения или отмены приказа. Сеньор кивнул. Святогор снял с Колиных глаз повязку. В некоторых местах ткань прилипла к ссадинам, и брат поморщился от боли. Я не хотела смотреть, чтобы не выдать себя, но не могла отвести взгляд. Когда повязка скользнула с его лица, он зажмурился: свет резко ударил по его привыкшим к темноте глазам. Он проморгался и постарался приглядеться к окружающим людям и обстановке. По мне он лишь скользнул взглядом, и я поразилась его силе и стойкости. Мне почудилось, что на какую-то долю секунды в глазах его вспыхнула искорка, но он тут же перевел взгляд на другое. Надеюсь, что эта искорка осталась незамеченной, а вот я, вероятно, актриса никудышная: как бы я ни старалась, вся гамма моих переживаний отразилась на моем лице. И падре Эстебан не преминул заметить это и вкрадчиво осведомился:
— Почему ты смотришь на этого узника с такой болью, дочь моя? Он тебе знаком?
Последнее слово он подчеркнул особо. Несмотря на мою уверенность в том, что хозяйский сын проболтался, я последовала его же совету и отрицательно помотала головой:
— Нет. Просто мне жаль его.
— Лучше пожалей себя, — посоветовал дон Ордоньо и рассмеялся, будто только что удачно пошутил.
— Почему? — я решила сыграть наивность. — Разве мне что-то угрожает?
Все промолчали. И мурашки побежали у меня по телу. Я опять посмотрела на Колю. Он куда-то вперил взгляд, и лицо его выражало сильное волнение. Когда он снова ненароком бросил взгляд в мою сторону, в глазах его отразился настоящий восторг. Он вновь куда-то уставился. Я попыталась проследить за его пристальным взглядом. Насколько я могла судить, его восхищение вызвал герб замка. Лицо его просветлело, казалось, он не замечал ничего вокруг, забыл о своей боли и муках, забыл и о своих мучителях. Те, в свою очередь, почувствовали, что в его поведении произошла непонятная им перемена, решили напомнить о себе и вернуть его к действительности.
— Тебе знакома эта девчонка, узник? — пробасил дон Ордоньо.
Святогор перевел вопрос. Брат внимательно и бесстрастно посмотрел на меня и твердо сказал, что видит меня впервые.
— Но она навещала тебя в подземелье с доньей Беренгарией несколько дней назад, — напомнил хозяин.
Коля опять обвел меня взглядом и пожал плечами:
— Может быть. Я не помню. Там плохое освещение, да я особо и не присматривался к посетителям.
— Сакромонт, ты сообщал узнику мое имя и название нашего замка? — вдруг осенило дона Ордоньо.
— Клянусь Аллахом, таких сведений я ему не сообщал, — поклонился Святогор. — Я ничего не делаю без вашего приказа.
— Ладно, — отмахнулся хозяин и задумался.
Да, Коля задал ему задачку. Молодец! Впрочем, вполне вероятно, что Святогор все же поступал иногда вопреки приказам своего сеньора. Так мне казалось.
— Нам надо посоветоваться и все обсудить, — прогремел владелец замка. — Уведи узника, Сакромонт. Что касается девицы, то она может вернуться к тебе до вечера.
— А вечером — в храм на молитвы, — торопливо вставил падре Эстебан.
— Хорошо-хорошо, — слишком быстро согласился хозяин. — Сакромонт, судьбу твоей пленницы мы также будем решать на суде. Но святой отец милостиво согласился наставить Элену на путь христианского покаяния и молитв. Я надеюсь, что под твоим строгим надзором она не совершит больше грехов.
И дон Ордоньо довольно ухмыльнулся, будто эта речь была для него своеобразным тестом, с которым он легко справился. Святогор поклонился хозяину, завязал Николаю глаза, и они тяжело и медленно двинулись к выходу. А по залу разносился тягостный звон цепей, волочившихся по каменному полу.
Я оставалась в зале. Стояла, как тот самый дуб «среди долины ровныя», совершенно всеми забытая. Я понимала, что они решают, как изощренней обвинить меня во лжи, колдовстве, связи с дьявольским узником и всех прочих грехах. В конце концов, обо мне вспомнили.
— Элена, осмотри эти колдовские предметы. Ты их знаешь? Ты их узнаёшь? — вопрос задал дон Альфонсо.
Я подошла к столу и сделала вид, что с любопытством и страхом разглядываю коллекцию «археологических находок» конца двадцатого века. Я, как могла, старалась изобразить на лице недоумение и даже ужас. Вскоре я добавила:
— В нашем краю я никогда ничего подобного не встречала.
— Допустим, — устало процедил дон Ордоньо. — Альфонсо, отведи ее. Нам надо остаться одним.
Путь был коротким, и мы молчали. Прощаясь, я, возмущенная его лицемерием, сдавленным голосом буркнула: «Спасибо», и скрылась в покоях Абдеррахмана.
Глава двадцать третья ВРАТА ВРЕМЕНИ
Предвестия судьбы — обманутый судьбой
— Читает звездочет на ощупь, как слепой.
Что за напрасный труд!
До смысла этих строк
И написавший их добраться бы не мог.
Абу-ль-Ала Аль-МаарриНа пороге меня встретил Сулейман и стремительно запер за мной дверь на засов. Я удивленно огляделась и ахнула. На диване лежал Коля. Склонившийся над ним Абдеррахман обрабатывал ему раны.
— Меня привел Альфонсо, — прошептала я. — Будьте осторожны.
— Не беспокойся, — откликнулся Святогор.
Я приблизилась к брату, взяла его руку. Громыхнула цепь.
— Коленька, родной, как ты?
Он слабо улыбнулся:
— Нормально. Ты знаешь, что я видел в зале?
— Что? Я заметила, что ты куда-то завороженно смотрел.
— Герб замка!
— И что?
— Звезда с восемью концами, — возбужденно заговорил он, — это символ Андалусии. Его происхождение связано с мифологией Тартесса!
— Коля, милый, о чем ты? Нам надо выбираться отсюда. Здесь нам грозит гибель, — возмутилась я.
Он замотал головой в нетерпении и попытался сесть. Святогор помог ему. Он уже закончил врачевание, отошел немного и сел на пол по-турецки. Мы с Колей обнялись. Я гладила его слипшиеся волосы и целовала его воспаленные глаза. И вдруг я заметила, как восхищенно смотрит на нас Абдеррахман и улыбается.
— Святогор! Я нашла брата. Теперь я должна его спасти, — сказала я ему.
— Как ты назвала этого араба? — перебил меня Коля по-русски.
— Он не знает, кто ты? — обратилась я к Святогору.
— Нет, у нас не было возможности поговорить, — ответил он. — А раньше, до твоего появления, я и не собирался раскрывать ему свою тайну.
— Можно я скажу ему?
— Конечно, вы же оба мои родичи. Я так рад, что вы есть у меня, — растрогался он. — Я сделаю все, чтобы спасти вас. Вам нужно выяснить между собой, как вы здесь очутились.
— Много ли у нас времени? — осведомилась я.
— Какое-то время, я думаю, хозяева проговорят непременно. Так что время есть, но немного. В случае чего, мы скроемся в подземелье.
— Коленька, у нас мало времени, а я должна много тебе рассказать, — повернулась я к брату.
Мы говорили по-русски, извинившись перед нашим «арабом». Я в двух словах поведала Коле все с самого начала: о звонке Люды, о Рахмановых, о рукописи Святогора, о поисках в Сантрелье и о том, как я забрела к Абдеррахману. Он слушал, не перебивая, только удивленно поднял брови, узнав о манускрипте и о том, что хозяин этой комнаты и автор документа — одно и то же лицо, тот самый Святогор.
