Тамара Вепрецкая - Сантрелья
Хвала тебе, Боже!
Могучей десницы движенье
Из небытия бросает нас в мир униженья — Чтоб нам умолкать перед наглостью злого невежды,
Чтоб попраны были заветные сердца надежды.
Я верности, дружбы и братства уже не взыскую…
Абу Нувас (756–815) /поэт при дворе Гарун Аль-Рашида/— Дон Альфонсо, — подозвал священник наследника замка. — Уведите пока эту особу к себе. Мы встретимся в зале, когда Сакромонт доставит туда узника. С сегодняшнего вечера она должна присутствовать в часовне на богослужениях, а по утрам на чтении и разучивании молитв. И еще. Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы ее кормили только хлебом и водой, ибо на ней тяжкий грех совокупления с неверным.
— Я передам ваши указания отцу моему, сеньору замка, — поморщившись, глухо откликнулся дон Альфонсо. — Думаю, он не будет возражать против ваших благочестивых наставлений.
Он не стал вступать в дальнейшие пререкания и, подозвав меня, чуть подтолкнул к выходу. Мне показалось, что он несколько изменил свое отношение ко мне. Впрочем, возможно, он просто демонстрировал падре свое усердие. Мы выбрались из часовни.
— Это правда, Элена? — взволнованно зашептал мой сопровождающий. — На тебе грех?
Боже, как мне надоели эти средневековые игры! Я добыча, пленница, наложница араба. Что же все от меня хотели? К счастью, греха на мне не было, но, если б был, разве это была бы моя вина?
— Дон Альфонсо, — рискнула я обратиться к нему по имени.
Он даже остановился от неожиданности. Я посмотрела ему прямо в глаза и повторила вслух свои мысли. Он изумился моему красноречию и молчал.
— Это был бы мой грех? — настойчиво переспросила я.
— Нет, — пролепетал он, опешив.
— Но и этого греха на мне нет, благодаря Господу и доброте и порядочности Абдеррахмана.
— Разве вчера, когда я возвратил тебя ему, он не воспользовался этим? — удивился Альфонсо.
— Нет!
Он заметно повеселел и сменил тему.
— Я рад, что дон Эстебан учинит, наконец, допрос этому темному узнику, — болтал он почти радостно. — Обвинив этого чудака, он отстанет от тебя. Так что ничего не бойся.
Я похолодела и неожиданно для самой себя заговорила, не успев, как следует, подумать и дать себе отчет в том, что я делаю:
— Дон Альфонсо, вчера вы сказали мне, что я могу рассчитывать на вашу помощь. Так ли это?
— Да, Элена, я обещал тебе во всем помогать.
— И вы помогали бы мне даже, если я не обещала бы вам свою любовь?
— Да, я помогал бы тебе, потому что я люблю тебя, а не для того, чтобы ты полюбила меня, — горячо заверил он.
— Вы — благородный человек, дон Альфонсо! — воскликнула я.
— Мне очень хотелось бы оправдать это звание, — смутился он.
— Дон Альфонсо, я прошу вас выслушать меня, — отважилась я. — Я отдаю себя на ваш суд и вверяю вам свою судьбу и судьбу очень дорогого мне человека. Я рассчитываю на вашу поддержку и помощь… или же… на ваше молчание…
Он опять приостановился, тронул меня за рукав и шепнул:
— Погодите, давайте войдем в мои покои. В замке у стен есть уши.
Я мысленно поблагодарила его за осмотрительность, но опасалась, что вынужденная пауза лишит меня решимости. Наконец, мы достигли его комнаты. Он запер дверь и подвел меня к окну. Вероятно, это место казалось ему наиболее безопасным.
— Говори, Элена, я слушаю тебя.
Но я уже засомневалась в правильности своего поступка.
— Ты просила меня о помощи, — подталкивал он меня на откровенность. — В чем?
— Мне страшно, — призналась я.
— Ты не доверяешь мне, — огорчился дон Альфонсо. — Я не стану выпытывать твою тайну. Ты скажешь сама, если сочтешь нужным. Я лишь могу дать тебе клятву перед Богом, что ты может доверять мне всецело.
Я растрогалась. Меня терзали сомнения, но у меня не было выбора. Я должна рискнуть: либо я обрету еще одного друга и союзника, либо… О втором «либо» думать не хотелось. И я решилась:
— Дон Альфонсо, я не смогу открыть вам всей правды. Просто вы не готовы ее воспринять, а я не способна пока разъяснить всего из-за незнания языка. То, что я говорила святому отцу, правда, кроме одного. Вместо отца я путешествовала с братом. И брат мой сейчас здесь.
Молодой человек удивленно и выжидательно посмотрел на меня.
— Да-да, здесь в этом замке, — подтвердила я. — Это и есть тот узник, которого вы так мечтаете казнить. Помогите мне спасти его! Умоляю вас! Или казните и меня вместе с ним. Другого выбора у нас с ним не остается.
Наследник замка стоял как громом пораженный. Этого он никак не ожидал. Он постарался оправиться и медленно промолвил:
— Это удивительно, но это многое объясняет. У меня лично нет предубеждения против этого узника, правда, предметы, на которые ссылается падре Эстебан, в наших краях действительно не известны и вызывают недоумение. Но я наслышан, что в восточных странах встречаются и не такие чудеса. Да что в восточных? Возьмите наших арабов, с которыми мы воюем. Да их знания опережают наши на века, — он улыбнулся. — Прости, Элена. Я увлекся, а ты переживаешь, кому доверила тайну, болтуну и обманщику или другу. Пока я могу заверить тебя лишь на словах, но попробую доказать и на деле. Ты доверилась другу. Как зовут брата?
— Николас.
Альфонсо задумался, заходил по комнате.
— Давай поразмыслим, как лучше вам вести себя на допросе, — рассуждал он. — Ты можешь что-то предложить?
В дверь робко постучали.
— Поздно, — вздохнул Альфонсо, направляясь к двери.
Пришли доложить, что падре в большом зале ожидает дона Альфонсо с пленницей араба.
— Пойдем, — обратился ко мне молодой человек. — Пока все отрицай, как ты делала это до сих пор.
Когда мы входили в зал, слышался бас дона Ордоньо. Дон Альфонсо шепнул мне: «Прости», и втолкнул меня в дверь. Я собрала всю волю в кулак, чтобы не выдать своих чувств. Мой родной брат Коля, мой интеллигентный брат, умница, в жизни не обидевший ни одной живой души, стоял, пошатываясь, посреди зала с завязанными глазами и на цепи, словно медведь у цыган. Цепь связывала его руки и ноги, и Святогор держал его, как на поводке. Я почувствовала невольную неприязнь к своему древнему земляку, хотя разумом понимала, что лучше пусть именно он держит Колю, чем кто-либо другой.
Я перевела взгляд на дона Ордоньо, сидевшего рядом с падре Эстебаном. Дон Альфонсо бросил меня посреди зала и присоединился к ним. Он сел возле отца и начал что-то оживленно шептать ему на ухо. Дон Ордоньо изменился в лице и уставился на меня. Он разглядывал меня все время, пока его сын что-то горячо сообщал ему. Затем владелец замка склонился к падре Эстебану и в свою очередь что-то взволнованно ему проговорил. Падре бросил на меня сердитый взгляд.
Я похолодела. Сомнений не оставалось: молодой хозяин еле дотерпел и не замедлил выложить мою тайну отцу. И поделом мне. Расчувствовалась, в любовь его поверила. Я приготовилась к нападению, во все времена считавшемуся лучшим средством обороны. Однако инициатива оставалась в руках наших судей. Хозяин переговаривался со священником, тот кивал и качал головой. Наконец, успокоившись, все вернулись к допросу.
— Что же, давайте еще раз взглянем на эти фантастические предметы! — провозгласил хозяин. — Видели ли вы когда-нибудь что-либо подобное, сын?
Наследник подскочил к столу, где были разложены драгоценные трофеи. Он с благоговением и осторожностью долго разглядывал их, не решаясь взять в руки, пока не изрек:
— Ничего похожего я никогда не видел. Но слышал о существовании невозможных вещей от заморских купцов, однако, таковы ли те вещи или нет, то мне неведомо.
— Падре Эстебан, что скажете вы? — продолжил дон Ордоньо.
— Я уже излагал свою точку зрения, — с высокомерием промолвил священник. — Это колдовские штуки, не существующие в природе, дьявольского назначения.
— Сакромонт, взгляните и вы, — приказал хозяин.
Не выпуская цепи из рук, Святогор приблизился к столу. Коля, звеня кандалами, вынужден был продвинуться на несколько метров за натянувшейся цепью. На лице его отразилась боль, которую доставляло ему каждое движение. Николенька, что они сделали с тобой?
«Араб» долго изучал трофеи, вертел их в руках. Особое внимание он уделил компасу, тщательно рассмотрел его и повернулся с ним в руках в разные стороны. Вдруг он вскричал:
— Ваша милость, мне кажется, я знаю назначение этого предмета. Арабские мореплаватели используют приборы для определения направления судна. Если это подобный прибор, то он производит впечатление гораздо более совершенного. Да-да, я теперь абсолютно уверен, что это компас. Возможно, в мореплавании в некоторых странах произошел скачок далеко вперед. Как знать?
Чтобы не заставлять Колю мучиться лишний раз передвижениями на цепи, Святогор остался около предметов всеобщего обозрения.
