Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович

[1] Фразу «Груженный золотом осел возьмет любую крепость» приписывают Филиппу Македонскому, папе знаменитого Александра. Великий был человек, Филипп Второй. На мой взгляд, покруче, чем сын, ведь без той базы, которую построил Филипп, Александр никогда не стал бы «покорителем мира».

Глава 16

Глава шестнадцатая. Патрикий Николай Синадин Пиперат

И вот Сергей стоит у махоньких, в одну персону шириной ворот между указанными башнями. Вернее, перед рвом, за которым — небольшой бруствер, а уже за ним — узкая высокая щель в первой линии стен, запечатанная высокой и узкой окованной металлом дверцей. Она, эта первая линия, относительно невысока, чуть повыше крепостных стен в Киеве, за ней — терраса, а уж за террасой — стена настоящая, та, что и делает Константинополь действительно неприступным. В прошлой жизни Сергей бывал на константинопольских стенах. С той стороны, разумеется, и потому знал, что попасть за первую линию обороны можно только через мощную нижнюю башню, а уже из башни, по системе переходов, в сам город.

— Я — архонт Сергий Вартислав! — крикнул Сергей. — Патрикий Николай Пиперат знает меня! Я пришел!

Стражники на террасе засуетились. Потом дверца отворилась. И не просто отворилась, а упала, образовав мостик чуть больше метра шириной.

— Заходи, варвар! — крикнули сверху. — Но только ты. Об остальных ничего не сказано.

— Я — архонт! — рявкнул Сергей. — Я не хожу один. Со мной моя свита. Если ты не понимаешь таких вещей, то ты, ибер[1], тупее осла. Как думаешь, что будет, когда во дворце узнают, что ты отказал в доступе послу катархонта россов? Я ухожу!

Но с места не сдвинулся. И своим бойцам знака не подал, так что и они остались на месте.

— Откуда ты знаешь, что я — ибер? — крикнули сверху.

— Это все, что тебя интересует, декарх? — крикнул в ответ Сергей. — Не что будет с тобой, когда о твоей тупости узнает доместик, а только то, как я узнал, что ты — ибер? Ну так это просто. Запах коз, которых ты пас в детстве, ни с чем не спутаешь!

— Ладно, заходите все! — нехотя согласился декарх после минутного размышления, и «гости столицы» гуськом двинулись по мостику.

В щель-дверь протиснуться здоровенным нурманам, да еще с объемистыми мешками, набитыми «мздой», оказалось непросто, но — получилось.

Сразу за дверью начиналась лестница с крутыми ступеньками. На таких легко обороняться, а вот подниматься по ним — не очень. Хотя, если в тебя не стреляют сверху и не тычут всяким острым, задача упрощается.

— Драться здесь было бы скверно, — сказал Ярпи своему другу Трани.

— Здесь бы мы и легли, — отозвался Трани, показав на еле видимую щель в стене, обращенную по ходу лестницы.

— Хитро, — согласился Ярпи.

Через такую щель всаживать арбалетные болты в спины атакующих — милое дело. Главное, те не только ответить не смогут, но даже не сразу поймут, кто их убивает.

Сверху — еще одна дверь. Открытая, что не могло не радовать. За ней — человек двадцать стражников. Старший действительно ибер, в чем Сергей не сомневался, услыхав характерный акцент. Выходцев из кавказских провинций в армии Византии полно, и бойцы они отменные. Сергей видел их работу в прошлой жизни. Впечатлило.

— В мешках что?

Сергей уставился на декарха фирменным взглядом воеводы. Теперь это получалось намного легче, чем пару лет назад. Дождавшись, когда достойный представитель южнокавказского этноса отведет глаза, сообщил:

— Это подарки. Не тебе.

Окончательно отказаться от идеи досмотра декарха убедили державшие мешки нурманы, лица которых так и лучились желанием кого-нибудь порешить.

Если у иберов в Константинополе репутация отличных воинов, то северян-варангов в столице знают как кровожадных головорезов. Притом невероятно жадных. И самых высокооплачиваемых из этерии, а потому самых преданных. Именно из-за подобной репутации их и держат в императорской страже. Причем — с привычным северянам оружием. Так что от гвардии василевса гвардия Сергея отличалась только отсутствием значков и плащей. И несколько более качественным вооружением. Нет, задираться с такими красавцами городская и крепостная стража рискнет только при значительном численном перевесе. И то не факт.

— Веди наверх, — велел Сергей декарху.

Через пять минут, пройдя узкими коридорами башни, они вышли на площадку последней стены, откуда открывался замечательный вид на сам Константинополь, его предместья, пролив Золотой Рог, оба берега Боспора и, разумеется, обширный лагерь русов. Сергей не без ностальгии глядел на тесно прижавшиеся друг к другу крыши, прорезанные узкими щелями улиц, овал ипподрома с «разделительной линией», украшенной статуями и колоннами, императорский дворец с сияющей на солнце крышей, на купола Святой Софии, на тридцатипятиметровую порфировую колонну Константина Великого посреди круглой площади-форума того же имени с конной статуей первого византийского императора на вершине…

Дворцы, церкви, башни, колоннады, колоссальный мост через пролив…

Кесарьград. Царский город. Царьград.

— Я здесь от патрикия Николая, — сказал подошедший к Сергею прилично одетый ромей, продемонстрировав перстенек с гербом, который Сергей уже видел на перстне патрикия Николая. — Спускайся… — поглядел на сопровождавший Сергея отряд и поправился: — Спускайтесь. Я вас провожу к дому господина.

Мощеные мостовые, портики, множество людей, повозки, носилки, вечная сутолока…

Сопровождающие Сергея бойцы активно вертели головами, несмотря на полцентнера дополнительного веса за спиной. Почти все ходили с Сергеем к франкам, где тоже кое-какая имперская архитектура имелась, но в сравнении с Константинополем тот же Руан — просто деревня с частоколом вокруг.

Трани мимоходом подставил ладонь под струйку воды, льющуюся из клюва каменной птички-фонтанчика. Удовлетворенно кивнул. Пить можно.

От двух десятков вооруженных варваров римский народ шарахался. Заранее. Не дожидаясь, пока путь расчистит пара здоровяков — слуг из дома Пиперата, вышагивающих впереди.

Возы тоже поспешно сворачивали к краю улицы, один даже в сточную канаву съехал.

Пару раз навстречу попались аристократы — носилки с занавешенными окнами, с которыми просто разминулись, и кавалькада из дюжины всадников. Главный, судя по всему патрикий, придержал коня, с интересом глядя на странного иноземца, сопровождаемого огромными северянами. Сергей приветствовал его взмахом руки: равный — равного. Аристократ после секундной заминки ответил тем же.

В воздухе смешивались запахи еды и нечистот. Из открытых дверей храма пахнуло ладаном. Сергей подавил рефлекс: осенить себя крестным знамением. Неуместный жест для варяга. Главное, свои-то как удивятся. Хотя… Пусть привыкают. Сергей перекрестился. Здесь ему снова предстоит стать христианином. Официально.

— Вот скромный дом моего господина! — торжественно сообщил проводник.

Пришли.

— Убийца, отдай свой мешок Хрейну, — распорядился Сергей по-нурмански. — Будешь моим кентархом, сотником то есть.

Дом, да. Скромный. Трехэтажная громадина с портиком, колоннами, статуями и прочими атрибутами.

У Сергея в прошлой жизни тоже был похожий, только на набережной. «Нет, все же мой был попроще», — решил он, когда вошли внутрь, миновали пару залов и оказались в уютном зеленом дворе с приличных размеров бассейном, посреди которого две каменные обнаженные красотки обливали друг друга водой из кувшинов.

Патрикий Пиперат ждал.

Обнимать не стал.

Даже руки не протянул. Ограничился формальным приветствием: равный равному. И на том спасибо.

Грозную свиту Сергея патрикий принял, мягко говоря, без восторга. Полагал, наверное, что росс возьмет с собой пару человек. А тут две декурии. Возмущаться, однако, не стал. Политик. Только уточнил:

— Кто-нибудь из них говорит по-ромейски, архонт Сергий?

По знаку Сергея Лука сделал шаг вперед.

— Разместишь их в левом крыле, — велел патрикий слуге. — Там, где гостевые для младших.