Штатский (СИ) - Ра Юрий
Почти пустые вещмешки, одну толовую шашку за груз считать нельзя, самозарядные винтовки, маскировочные накидки поверх гражданской одежды — вот и вся специальная экипировка истребителей вражеской силы. Почему Парамонов взял Василия? А почему бы нет? У него три проверенных бойца, любой в лесу не чужой. Алексей охотник, но Василя тоже надо натаскивать на разведку и диверсии, чем он сейчас и занимается. Штыки к «Светкам» неожиданно понравились Александру, чуть длиннее немецких и при этом легче, они были полноразмерными кинжалами и заняли своё место на поясах разведчиков. Парамонов уже убедился, какой страшный удар можно нанести штыком, примкнутым к винтовке. Не сравнить с ударом с одной руки.
Через два часа, уже в сумерках они наткнулись на мост. Небольшая речушка с топкими берегами была серьезным препятствием для всех, кто привык путешествовать на колесах или гусеницах. И по состоянию покрытия примыкающей дороги, состоящего из пыли и следов, было видно — пользуются мостом. А кто в такое время может кататься тут? Явно не колхозники, для которых автомобиль всё еще предмет непозволительной роскоши. Вернее даже не так, для них грузовик есть персонаж из фильмов про всё хорошее. Фильмов, которые они видят раз в год, и то не все, а только те, кто приезжает в город. И кто ухитрится купить билет в храм культуры — кинотеатр.
— Ну что, Василий, попробуем нашу задумку?
— Так понятно, что надо спробовать! Даже если просто взорвем, то и так вред учиним. А ежели с гансами, то хай мрут со всем нашим коханьем.
— Тогда на тебе контроль местности, отходи вон в те кусты и наблюдай за подходами. Я полезу под мост. Крякать умеешь?
— Как утка? Смогу. Или давай селезнем, утки пока на гнезде сидят, незачем им голос подавать.
— Да мне без разницы, кем. Два раза — слева идут. Один раз — справа, и не перепутай.
В указанных кустах на самом краю суши Ваську никто не заметит, прикидывал Парамонов, а он сможет поддержать огнем, если что. Недолго, но сможет. Не мешкая, Александр побрел под мост. Достаточно плюгавый внешне, особенно по меркам двадцать первого века, он тем не менее уверенно держал грузовик. И вообще, при ближайшем рассмотрении мост нес на себе следы свежего ремонта. Узкий, в одну колею, пролет держался на трех фермах-бревнах с настилом из досок. Некоторые доски были совсем свежие, словно кто-то очень хотел быть уверенным в нём. Высота до воды такая, что если с него упасть, то можно испугаться. Ну и глубина не впечатляла — Парамонову было по грудь. Забредя под пролёт, он ухватился за раскос и полез под самый настил. Технология строительства с щелями, размером не более лаптя, максимум двух позволила не сочинять крепление шашки, а просто всунуть её под центральное бревно. Нет, сначала вставить запал. И разогнуть усики. И шнурок подвязать тоже лучше заранее.
Отсветы, отражающиеся от воды давали минимальное количество света, но глаза привыкли, так что колдовать наощупь не пришлось. Было подозрение, что вслепую у Парамонова были бы все шансы погибнуть вместе с мостом. Ага, шашка лежит на своём месте, шнурок сначала пальцами, а потом щепкой просунут наверх в щель между досками. Можно сползать.
Никого? Молчит Василий, будем надеяться, что по делу молчит. Сухой сук, достаточно большой, чтоб под ним не было видно узелок, а главное что не притащенный издалека, выглядит достаточно убедительно. Для чего? Для мысли, что какая-то тварь его тут бросила, чтоб напакостить бравым немецким солдатам, марширующим по покорённой России. У них эта страна до сих пор Россия, не привык народ так быстро менять именование своих государств-соседей.
Шнурок, продетый между досок, был найден без проблем. Проблемой было вытянуть его на достаточную длину. Для чего достаточную? Для того, чтоб хватило привязать ветку и при этом не взлететь самому. Не готов пока Александр возноситься в небо, мало он сделал хорошего. «Наверх пускают только праведников и святых, или саперов-самоучек тоже? Проверять не будем» — заключил он. Веревочка-веревочка, тянись еще немножечко. О! Нормальный хвостик, но в следующий раз надо заранее отмерять и помнить. Узелок, еще узелок, достаточно грязный шнурок незаметен на фоне черной засохшей ветки, можно убегать.
Какую сторону выбрать? Ту, где скрывается напарник, а то напугается с такого маневра. Не бегом, бегущий человек подозрителен, особенно на оккупированной территории.
— Василий, план такой. Если идут местные… а чего им в такое время делать тут? Если идут или едут фашисты, действуем по обстановке.
— Хорошо придумано, председатель. То есть сидим и ждем?
— Ну. Только не тут, а подальше. Вон на том взгорочке. Нам же оба подхода наблюдать уже не надо. А отсюда сам мост видно хорошо. И от обстрела уползти можно, он от пуль прикроет. Василь — это твоя позиция. Позиция — это твой Василь. Теперь вы представлены друг другу. А я всё-таки на тот бережок перейду, не надо нам вместе быть, так больше наработаем. И считай выстрелы. Лучше перезарядиться после восьми выстрелов, чем не выстрелить, когда нужда.
Парамонов «немного» волновался, но не показывал виду, впрочем, как и его товарищ. Это только сказка легко сказывается, а когда сам на Змея-Горыныча идешь, поджилки трясутся отчётливо. Шлёп-шлёп — раздавалось над речкой. Уже и так мокрый Александр шел через реку, не выбирая дороги. Буль-буль, когда он зашел в воду по пояс, звук изменился. Но вот он уже на другом берегу выбирает позицию. Василий видел, как этот неугомонный человек разложил оружие и обоймы, приготовившись к стрельбе, и только потом начал выжимать одежду. Забавно, он лезет в воду, не снимая часов, а они раз за разом продолжают показывать время. Какие-то специальные у него часы, видать. Да и весь человек какой-то не как все, специальный. Штатский он, но сильно неправильный штатский. Махновец прямо!
В сумерках звуки разносятся далеко, вот и вой двигателя был слышен задолго до того, как он показался перед мостом. Мотор во весь голос жалобно выл, жалуясь на дороги, нелегкую судьбу, пыль и плохой бензин. Парамонов даже пожалел машинку, насильно пригнанную из мира твердых покрытий и теплых зим в суровый край… Да просто на самый край. Но ничего, если всё будет хорошо, то недолго грузовичку мучиться. Если всё будет хорошо для Парамонова сотоварищи. А еще по звуку было слышно, что грузовик едет совсем один.
«Какие-то они непуганые пока, твоя недоработка, товарищ!» — поставил себе на вид Парамонов. Он поудобнее улегся за кочкой, унял дрожь и приложился к винтовке. Хотелось оптику, и прицел, и бинокль. Хотелось пулемет прямо тут. Хотелось в горячую ванну. Вместо этого всего у него была винтовка и понимание, что опять приходится рисковать жизнью и здоровьем ради… А ради чего? СССР всё равно победит в этой войне, вопрос давно решен. И вписываться в этот замес, всё равно что помогать урагану. Ситуацию не изменишь, а погибнуть можно запросто. Нельзя так рисковать. А что можно? Ведь всё равно убьют, не одни, так другие. Он чужой в этом времени всем, даже своим. А раз так, то делай что должно и будь что будет.
Грузовик остановился на мосту, не перед мостом, не в самом начале, а почти перед веткой. Да на его месте любой бы остановился. Если только он не танк. Парамонов со своего места видел, что из кабины вышел не водитель, а сопровождающий, впрочем, это было уже всё равно. Потому что он поднял ветку и откинул её в речку. Сколько горит запал гранаты Ф-1? По паспорту от трёх с половиной до пяти секунд. И все эти пять секунд Александр молился безымянной богине удаче. В его голове уже проигрались все негативные сценарии: порвался шнурок, негодны запал, протухший троти… ДА!!!
Кто говорит, что шестьсот грамм тротила не впечатляют? Только тот, кто никогда ничего не минировал собственными руками. Парамонов сделал это впервые. То есть впервые это была не петарда, не мелочь, собранная по приколу, а настоящий подрыв настоящего противника. Мост разлетелся, вернее средний его пролёт на мгновение почувствовал себя разводным мостом славного города на Неве, а потом обе половинки рухнули в воду. Грузовик тоже подлетел передним своим мостом и тоже обвалился вниз. Теперь в речке лежали три моста — один деревянный и два от грузовика.
